Месть Майвы - Генри Хаггард

— Полно чушь молоть, дружище! — сердито перебил я его. — Я пришел сюда вовсе не тебя выручить, а за слоновой костью. Видишь, сколько ее припас туг для меня этот негодяй! Ну, скажи на милость, кто из нашей братии, торговцев слоновой костью, не рискнул бы ради такого сокровища даже своей бессмертной душой, а не только шкурой?

Но сколько я ни убеждал его, что он тут ни при чем, он не верил мне и продолжал благодарить, заливаясь слезами. Наконец я понял, что у него нервный припадок, и догадался дать ему хлебнуть коньяку из фляжки, которая была у меня в кармане. Это помогло, он немного успокоился, а я между тем заглянул в шалаш Вамбе, нашел там кое-какое платье, приодел его и усадил рядом с собой.

— Скажи ты мне на милость, — спросил я его прежде всего, — за что этому негодяю вздумалось засадить тебя в капкан.

— Когда ему пришли сказать, что на горе солдаты и что Майва ведет их, — объяснил он, — одна из женщин заявила, что видела, как я писал что-то на листке и отдал листок Майве перед тем, как она ушла на очищение. Он догадался, в чем дело, и в наказание решил замучить меня до смерти; понимаешь ты меня? Я и язык-то свой забыл. О Господи, как я рад, что опять слышу родную речь!

Действительно, его трудно было понять, он все время употреблял туземные слова, не находя подходящих английских.

— А давно ты в плену? — расспрашивал я.

— Шесть лет и не помню уж сколько месяцев. За последний год я уж и считать перестал. Я пришел сюда с майором Элди. С нами были еще трое англичан и сорок носильщиков. Негодяй Вамбе перебил их всех, чтобы завладеть нашими ружьями, а сам и пользоваться ими не умел. Они все целы и висят в порядке в его хижине. Меня он пощадил, потому что заметил, что я умею ковать железо. Дважды я пытался бежать, но меня ловили. В последний раз Вамбе засек меня чуть не до смерти, да я бы и умер непременно, если бы не Майва. Она потихоньку ухаживала за мной и лечила меня. Этот проклятый львиный капкан также достался ему от нас, и, знаешь ли, он замучил в нем человек двести, не меньше. Любимым его развлечением было приходить и смотреть, как мучается в капкане человек. Сядет, бывало, возле несчастного, любуется и смеется, и не отойдет, пока тот Богу душу не отдаст. Иных он поил и кормил, чтобы они дольше мучились. «Проживи, — говорил он, — до такого-то времени, тогда я тебя выпущу». Но, сколько мне помнится, он ни разу не сдержал слова.

— Вот так дьявол! — воскликнул я, невольно содрогнувшись. — Признаюсь, слушая тебя, я готов пожалеть, что дал совет покончить с ним скорее. Пусть бы в самом деле околел в капкане, поделом ему!

— Ну, полно, — перебил меня Эвери, мазнув рукой, — довольно с него. Он все-таки попробовал перед смертью, как это вкусно. Да и на том свете, я думаю, ему придется несладко.

Мы еще долго толковали с приятелем, и я удивлялся одному: как он не лишился рассудка за те страшные годы, которые провел в плену у дикарей. Можно себе представить, каково ему было жить среди ежедневных истязаний и в постоянном страхе лютой казни.

Наш разговор был прерван Ньялой. Он пришел сказать, что обед готов, и, признаюсь, это известие крайне нас обрадовало. После обеда Ньяла пригласил меня и главных своих индун на совет, чтобы решить, что делать с пленными и как быть с покоренной страной. Я дал всем высказаться и изложил свое мнение.

— Ньяла, твое мужество и храбрость твоего войска принесли тебе победу. Страна, которую ты покорил, принадлежит тебе по праву завоевателя. Вамбе не оставил после себя детей, так пусть Майва, как его старшая жена и инкосазана, управляет страной под твоим верховным владычеством. Но не забудь, что хотя часть неприятельской армии перебита, все же многие воины успели разбежаться и попрятаться кто куда. Их нельзя оставить так, они могут собраться где-нибудь и напасть на нас врасплох. В числе пленных, которых мы захватили, есть несколько женщин. Наверное, они знают, куда попрятались их отцы, мужья и сыновья. Объяви им свободу, пусть они идут к своим мужчинам и скажут им, чтобы те явились к тебе и сложили оружие. Обещай за это возвратить в целости все их имущество и скот. Скот Вамбе и все его имущество по праву принадлежит тебе как военная добыча. Если же в продолжение трех дней они не придут к тебе и не признают твою власть, тогда придется продолжать войну. Но вряд ли они не примут этих условий.

Ньяла одобрил этот план и распорядился немедленно привести его в исполнение. Женщины были отправлены, и по их лицам было видно, что они весьма довольны данным им поручением.

— Идите к вашим мужьям и братьям, — объявил им Ньяла, — и передайте: пусть они явятся ко мне без страха. Я не враг им, я воевал с тираном Вамбе, но воевать с его народом не желаю, если он сам не принудит меня к этому.

Весь остальной день мы провели, ухаживая за ранеными, а вечером развели костры и собрались возле них поужинать. Можно представить себе, что почувствовал Эвери, когда после ужина я угостил его трубочкой. Он вдыхал дым со слезами радости на глазах, ведь это была первая трубка, выкуренная им за шесть лет.

Утром следующего дня мы на всякий случай занялись военными приготовлениями, но часам к двум увидели толпу солдат, направлявшуюся к нам с опущенным оружием в знак покорности. Один из них, почтенный старик, судя по всему индуна, и с ним еще двое выступили вперед, подошли к Ньяле и поклонились ему до земли.

— Мы рабы твои, — обратился к нему старик. — Вамбе умер. Ты, Великий Лев, съел его. Мы пришли выслушать, что ты нам скажешь и что скажет дочь твоя Майва, Царица Войны, которая сама вела в бой твоих воинов, и что скажет Хитрый Белый Шакал, который вырыл яму для Вамбе. Говорите, мы будем повиноваться.

Ньяла повторил им свои условия и спросил, согласны ли они признать своей властительницей Майву под его верховным начальством.

— Согласны, — отвечал старик. — Кто бы над нами ни властвовал, наверное, новый господин наш не будет хуже Вамбе. К тому же мы знаем Майву и не боимся ее, хотя она и колдунья и грозна в битве.

Тогда Ньяла обратился к Майве с вопросом, согласна ли она быть его наместницей.

— Согласна, — отвечала Майва. — Я буду добра к послушным, и они будут довольны мной. Но непокорными и мятежными я буду править железной рукой.

«Верно», — подумал я, невольно любуясь на грозную красавицу.

Тем разговор и кончился. К вечеру того же дня все в краале пришло в такой порядок, что если бы не трупы, валявшиеся там и здесь, то можно было бы подумать, будто и вовсе не было войны.

На другой день мы стали собираться в дорогу. Главной моей заботой было вырыть и увезти клыки, которых здесь, как я уже говорил, оказалось около шестисот. Я, признаться, побаивался, как бы Ньяла не стал оспаривать у меня это сокровище, но забыл, что имею дело не с европейцем, а с дикарем. Ему и в голову не пришло нарушить слово.