«Калахари»: курсы машинописи для мужчин - Александер Смит

Информация, предоставленная мма Рамотсве мистером Молефело, была явно недостаточной. Ей предстояло отыскать людей лишь на основании следующих скудных данных: мистер Тсоламосесе служил начальником тюрьмы, семья Тсоламосесе жила в правительственном доме около старого аэродрома, девушка по имени Тебого Батопи приехала из Молепололе и собиралась стать медсестрой. Не слишком много, за двадцать лет может всякое случиться. Тебого могла выйти замуж и изменить фамилию, мистер Тсоламосесе наверняка ушел в отставку, а его семья переехала в другое место. Но в Ботсване, где проживает меньше двух миллионов человек, и люди питают здоровый интерес к тому, кто их соседи и откуда они родом, исчезнуть без следа невозможно. Даже в Габороне очень трудно остаться незамеченным, потому что соседи обязательно захотят узнать, чем ты занимаешься и кто твои родственники. Если ты хочешь анонимности, лучше уехать из страны в другое место — например, в Йоханнесбург, — где тебя никто не знает и знать не хочет.

Найти семью Тсоламосесе, размышляла мма Рамотсве, будет не слишком трудно. Даже если мистер Тсоламосесе больше не работает в тюрьме, то кто-то из его бывших сослуживцев наверняка знает, где он сейчас. Тюремные работники довольно тесно связаны друг с другом, они работают бок о бок, и их родственники часто вступают в брак. Среди них развито чувство взаимовыручки, поскольку всегда существует опасность, что отсидевший свой срок преступник захочет свести счеты с кем-нибудь из них.

Мма Рамотсве пару раз читала о подобных нападениях. Однажды сбежавший преступник спрятался в доме охранника под кроватью, дождался, пока тот уснет, и, выбравшись из-под кровати, нанес бедняге несколько ударов ножом, прямо сквозь одеяло. Невиданное злодеяние — хотя охранник, получив незначительные повреждения, отделался легким испугом, а преступник был вновь арестован и избит. «Подобную жестокость трудно себе представить, — размышляла мма Рамотсве, — как можно так поступить со своим ближним?» Ответ, разумеется, заключался в том, что у таких людей нет сердца. Только бесчувственные люди способны на такое и даже худшее. Конечно, Бог их накажет, но пока они приносят огромный вред. Хуже всего, что из-за них мы теряем доверие друг к другу. Мы привыкли доверять людям, но теперь из-за этих злодеев приходится проявлять осторожность, даже в такой прекрасной стране, как Ботсвана. Разумеется, в других местах гораздо хуже, но даже в Ботсване нужно крепко держать свою сумочку, чтобы какой-нибудь парень с ножом не вырвал ее из рук на темной улице. Что будет дальше с традиционной ботсванской вежливостью и уважением? Что подумал бы Обэд Рамотсве, если бы мог видеть, что творится вокруг? Ее отец, найдя на дороге монету всего в одну пула, всегда относил ее в полицию, изумляя всех своей честностью.

Мма Рамотсве решила разделить свою задачу на две части. Сначала найти семью Тсоламосесе и предложить им компенсацию, о которой они договорились с мистером Молефело. Затем, исправив эту часть прошлого, заняться более сложной задачей — поисками Тебого. Первым дело мма Рамотсве позвонила в тюрьму и спросила, работает ли еще мистер Тсоламосесе. Как она и подозревала, служащий, который ей ответил, ничего о нем не слышал. Мма Рамотсве попросила позвать к телефону самого старого сотрудника.

— Почему вы хотите говорить с самым старым, мма? — последовал вежливый вопрос.

— Потому что он больше знает, рра, — ответила она.

На другом конце провода наступило молчание.

Потом, после некоторого колебания, к телефону был приглашен самый старый сотрудник.

— Мне пятьдесят восемь, мма, — уточнил он, представляясь. — Этого достаточно, или вы хотели бы поговорить с тем, кому восемьдесят или девяносто?

— Пятьдесят восемь, рра, как раз то, что нужно, — ответила она. — В пятьдесят восемь лет человек знает, о чем говорит.

Последнее замечание было воспринято благосклонно.

— Постараюсь вам помочь, если смогу. Что вы хотели бы узнать?

— Я хотела бы узнать, помните ли вы мистера Тсоламосесе, — сказала она. — Он работал в тюрьме много лет назад. Наверное, сейчас он не работает.

— Ах, — сказал ее собеседник, — я работал вместе с ним. Он был очень тихим человеком. Говорил немного, но хорошо делал свое дело, хотя и был весьма преклонных лет.

— Так значит, он больше не работает? — вела свою линию мма Рамотсве.

— Нет, не работает. Должен вас огорчить, он умер.

Сердце мма Рамотсве упало. Но быть может, мма Тсоламосесе еще жива, и мистер Молефело сможет встретиться с ней?

— У него был сердечный приступ, — сказал голос в трубке. — Лет восемь назад. Он еще работал, но был уже очень болен и умер.

— А вдова? — спросила мма Рамотсве.

— Она уехала. Вряд ли кто-нибудь здесь знает куда. Должно быть, вернулась в свою деревню. Вы можете позвонить в пенсионный отдел. Если она еще жива, то получает пенсию за мужа. И значит, там знают ее адрес. Вы можете спросить у них.

— Вы очень добры, рра, — сказала мма Рамотсве. — Я должна передать кое-что этой женщине, и вы помогли мне в ее поисках. Вы очень добры.

— Помогать — моя работа, — прозвучал голос.

— Это очень хорошо.

— Да, — согласился голос.

— Надеюсь, вы счастливы, — сказала мма Рамотсве. — Вы очень мне помогли.

— Я счастлив, — ответил голос. — На следующий год я выхожу на пенсию и буду выращивать сорго.

— Надеюсь, урожай будет щедрым, — сказала мма Рамотсве.

— Вы очень добры, мма. Спасибо.

Они попрощались, и мма Рамотсве с улыбкой положила трубку. Несмотря ни на что, несмотря на все эти перемены, принесшие с собой замешательство и неуверенность, несмотря на неуважение, какое люди стали проявлять друг к другу, еще остались люди, которые говорят с другими вежливо и обращаются с незнакомыми людьми согласно правилам старой ботсванской морали. Когда бы вы ни столкнулись с неподобающим поведением, вы вспоминаете о том, что еще не все потеряно.

Теперь мма Рамотсве оставалось отправиться в заведение, ведавшее выдачей пенсий, чтобы узнать, получает ли пенсию мма Тсоламосесе. И в случае положительного ответа попробовать раздобыть ее адрес. Это непросто, но вполне реально. В правительственных учреждениях люди склонны рассматривать все вопросы как конфиденциальные, пусть даже они таковыми не являются. Но мма Рамотсве научилась обходить эти трудности.

Государственный пенсионный отдел, в который она пришла вскоре после перерыва на обед, был еще закрыт, и мма Рамотсве пришлось дожидаться в тени ближайшего дерева, пока чиновник с усталым видом не откроет дверь.

Вид и запах государственного учреждения, в которое она вошла, были точно такими же, как в других государственных учреждениях. Сугубо функциональная мебель — стулья с прямыми спинками и простые письменные столы. На одной стене портрет Его превосходительства президента республики Ботсвана, на другой — административная карта Ботсваны, календарь «Ботсвана газетт» и засиженная мухами фотография стада, собравшегося вокруг резервуара с водой из буровой скважины.

Сидевший за столом чиновник сонно посмотрел на мма Рамотсве.

— Я разыскиваю вдову государственного пенсионера, — сказала она, заметив грязный воротничок его рубашки. Такой далеко не продвинется по службе, обычно государственные чиновники гордятся своим видом.

— Имя? — спросил он.

— Мое?

— Пенсионерки.

Мма Рамотсве написала имя на листке бумаги и вручила чиновнику. Внизу она приписала: «Управление тюрем» и дату смерти мистера Тсоламосесе.

Бросив взгляд на записку, чиновник вышел в коридор, где тянулись ряды папок с делами. Он шел вдоль полок, потом остановился, вытащил одну, просмотрел ее содержимое и вернулся назад.

— Да, — сказал он, — под этим именем числится вдова. Она получает пенсию от Управления тюрем.

Мма Рамотсве улыбнулась.

— Спасибо, рра. Вы можете дать мне ее адрес? Мне нужно кое-что ей передать.

Чиновник покачал головой.

— Нет, не могу. Подробности пенсионных дел — конфиденциальная информация. Так все начнут приходить и спрашивать, где кто живет. Это непорядок.

Мма Рамотсве глубоко вздохнула. Случилось именно то, чего она опасалась. Придется действовать с крайней осторожностью. Этот чиновник не слишком умен, но, когда речь заходит о правилах, именно такие люди проявляют недюжинное упорство. Из-за того, что они не могут отличить существенное от несущественного, они не соглашаются отступить от буквы правила ни на йоту. И спорить с ними бесполезно. Самое лучшее — поколебать их веру в само правило. Если их удастся убедить, что в данном случае действует другое правило, тогда еще не все потеряно. Но это непростая задача.

— Но правило состоит не в этом, — сказала мма Рамотсве. — Я вовсе вас не учу — такой умный человек, как вы, не нуждается в поучениях женщины, — но мне кажется, что вы неверно истолковали правило. Это правило запрещает сообщать посторонним имя пенсионера. Но там ничего не говорится об адресе.