Проект «Александрия» - Александр Александрович Винниченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У дома, указанного в записке, я остановился перекурить. По близости был магазинчик. Чашечка кофе не повредила бы мне сейчас. На улице я пил свой американо и курил сигарету. Это мой давнейший ритуал перед событиями, требующими концентрации и ответственности.
Дом, в котором проживал Александр П., пребывал в ужасном состоянии. Это было двухэтажное общежитие советских времен. Все здание перекошено, огороженное невысоким бетонным забором, а сверху – наращёнными различными ржавыми предметами металлолома. Из разбитого окна коридорного балкона второго этажа, доносился премерзкий затхлый запах. Было похоже на сочетание мочи, старых тряпок, сырости и давно пролитого на пол спиртного. Мне уже доводилось сталкиваться с подобным «ароматом». Такие нотки присущи жилищам напрочь пропитых забулдыг. Из дома доносились крики детей и ругань их нервозных мамаш. Картина постепенно складывалась.
Со слов женщины из редакции я узнал, что Полозов был холостым мужчиной сорока семи лет. Ни жены, ни детей и съемное жилье в сомнительном общежитии. Из этого разумно было предположить, почему он взялся за редакцию и издательство ЛНС в таком возрасте, не сумев добиться успеха в писательстве. Это был его последний шанс совершить что-то достойное и увлекательное и сбежать из тараканьего улья, в коем он коротал все свои замечательные годы. Вероятно, он думал: «В принципе книжонка читаема, но если план автора выгорит, и Александрию на самом деле построят, то мое имя навеки останется в учебниках по истории. Не говоря уже о том, что цель действительно благородная».
У хозяйки квартирки, которую снимал Александр Николаевич, мне удалось узнать, что спустя некоторое время после исчезновения Полозова, к ней пришли высокие мужчины в дорогих черных костюмах и попросили выслать все его вещи по указанному адресу в Екатеринбург. Этот же адрес я немедленно переписал в блокнот своего телефона. История, однако, становилась все страннее и запутаннее. А теперь еще и стала казаться опасной.
Но что-то во мне после прочтения книги изменилось. Какая-то новая энергия пробудила клетки моего тела ото сна. Да, это выражение отлично подходит. Хоть в реальности я был довольно активен и подвижен, но внутри все будто бы пребывало в летаргическом сне: ничего не задевало, ничего не волновало меня. Жизнь, в её привычном виде, изрядно приелась. Каждый вечер хотелось себя куда-то деть, каждый вечер приходилось придумывать что-то новое. Самое интересное, что я понятия не имел, откуда взялась эта всеобъемлющая меланхолия внутри меня. Но внезапно все изменилось с появлением этой книги. Я будто вышел из анабиоза. Краски снова приобрели свою привычную яркость и насыщенность, окружающий мир вновь показался увлекательным и манящим. Это чувство мне крайне не хотелось терять. И это наверняка было основной причиной, по которой я взялся за задание хозяина кафе «32 Шипа». Я был возбужден происходящим, желал узнать больше. Разум разгорячен. Любопытство сосет под ложечкой. И несмотря ни на что, теперь я должен был узнать, во что вылилась эта странная история с автором ЛНС и его Александрией. Первым делом я взял на работе оплачиваемый отпуск, собрал дорожную сумку и отбыл утренним рейсом Симферополь‑Екатеринбург. Сначала маршруткой, затем на пароме через Керченскую переправу, а дальше на поезде. Не люблю самолеты. По крайней мере, пока не придумают, как разместить парашюты под каждым пассажирским креслом.
Поезда знакомы мне давно, порой мне кажется, что в плацкарте я чувствую себя уютней, чем дома. Мне досталось боковое место. Состав тронулся, и уже спустя пол часа вагоны наполнились запахом вареных яиц, жареной курицы, и грязных носков. Напротив меня ехала женщина с ребенком лет 12-ти и два моряка, служащих по контракту в военно‑морском флоте РФ. Ребята ехали в отпуск, о чем они неоднократно мне сообщали. Из портативной колонки одного из служивых, то и дело через раз крутилась песня Luxor «А мне пох. Я весел и пьян». Я безучастно смотрел в окно, вглядываясь в даль мест и городов, где прежде не бывал. Сердце стучало часто, напоминая, что живой.
Через, приблизительно, полутора суток, в полдень, я прибыл в Екатеринбург. На кассе раздобыл визитку местного такси и вызвал себе машину. Когда я назвал адрес, по которому отправлюсь, девушка-оператор удивилась и поинтересовалась, желаю ли я заказать такси премиум-класса. Я вежливо отказался.
Несмотря на то, что была середина июля, погода в Екатеринбурге сильно отличалась от крымской. Вместо жгучих 37-ми градусов в тени меня встретили лёгкие 22 и неприятный привокзальный ветер. Через минут пять ко мне подъехала старенькая ухоженная ауди А4. Водитель погрузил мою дорожную сумку в багажник, и мы отправились в указанное место. Трудно было описать степень моего удивление, когда наша машина подъехала к гигантским кованым вратам, через которые можно было отлично разглядеть ухоженные сады и аккуратно остриженные декоративные кусты, которым конца-края не видно. Нас встретила охрана и вежливо, но серьезно поинтересовалась целью нашего визита. Я ответил согласно инструкциям от Закария.
– Мое имя Ян Волков, я прибыл в качестве представителя интересов хозяина кафе «32 Шипа».
– Ожидайте пожалуйста. Один из охранников вернулся в будку КПП и с кем-то связался по телефону. Спустя пару минут охранник вернулся:
– Г-н Волков, пройдите, пожалуйста, на территорию усадьбы, – очень вежливо попросил меня охранник, и добавил, – возможно, Вы в курсе, но, на всякий случай, напоминаю: госпожу следует звать Софи, а ни в коем случае не Софией. Внутри ожидает автомобиль, который доставит Вас к г-же Ледуховской.
«Куда меня, черт возьми, занесло – думал я про себя, – что может делать автор и редактор в усадьбе некой Софи Ледуховской?» Сердце выпрыгивало из груди. Рассчитался с таксистом, забрал багаж и пересел в черную машину на территории. Опытный водитель в солнцезащитных очках, ловко обрисовав все витиеватые и извилистые дорожки, в три минуты доставил меня куда надо. Объехав кольцо с клумбой в центре, машина остановилась близ порога дома хозяев.
Когда я вышел из машины, на пороге меня встретила целая делегация из шести человек. Я вышел и замер. Между нами было метров
