Прокурор жарит гуся - Эрл Гарднер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Селби задумался, насколько щедрой была Алиса Гролли и знала ли она о подлинном размере состояния Эзры…
Это письмо имело огромное значение в системе доказательств. Оно раскрывало мотивы поведения и свидетельствовало о том, что миссис Гролли знала ситуацию… Но тут же Селби понял, что перед ним возникает неразрешимая проблема.
Письмо не может быть представлено в качестве доказательства. Даже если удастся доказать, что оно написано рукой Алисы Гролли и предназначалось Сэди Лосстен, Селби никогда не сможет быть уверен в том, что оно было в действительности отослано или что четвертый вариант, включающий положения третьего, был написан и миссис Лосстен получила его.
Бесспорно, Сэди Лосстен будет горячо отрицать это.
Селби стоял, уставившись на злополучное письмо. Уже не в первый раз он с горечью чувствовал, как требования законности связывают его по рукам и ногам. Ясные с точки зрения здравого смысла вещи не могут быть представлены как доказательство в суде в силу каких-то технических правил, порой весьма произвольно трактуемых.
Он понимал, конечно, что будет несправедливо по отношению к миссис Лосстен, если неблагоприятное для нее решение окажется вынесенным на основании письма, факт получения которого он не мог доказать. И не имеет значения его собственная убежденность в том, что Алиса Гролли не только написала, но и отправила письмо.
Неуверенность в том, как лучше обратиться к адресату, тщательность, с которой она стремилась высказать свои мысли, указывали на то, что письмо предназначалось сестре мужа — женщине, которую Алиса никогда не встречала и которая, как она знала, испытывала к ней ненависть. Именно поэтому Алиса Гролли оказалась в растерянности, не зная, как начать послание: «Дорогая миссис Лосстен» или «Дорогая Сэди».
Селби бросился вновь обыскивать жилище Алисы Гролли в отчаянной надежде найти какое-нибудь сообщение от Сэди Лосстен, которое бы показало, что она получила письмо. Его устраивала любая форма подтверждения: пусть это будет угроза или обвинение в том, что Алиса вышла замуж за Эзру, польстившись на деньги. Важно, чтобы сообщение было написано рукой миссис Лосстен и содержало ее адрес.
Он ничего не нашел.
Осознав наконец, что никаких других писем обнаружить не удастся, Селби остановился в сосредоточенном раздумье посередине комнаты, засунув руки глубоко в карманы пальто. Он столкнулся с проблемой, которую неизбежно приходится когда-нибудь решать любому добросовестному окружному прокурору. В его руках было важное вещественное доказательство. И в то же время он не мог по закону представить его суду. «Есть ли возможность изложить факты таким образом, чтобы предъявление письма стало юридически допустимым?» — задавал он себе вопрос и не находил ответа.
Пока он размышлял таким образом, его внимание вновь привлекли разбросанные на столе детские игрушки. Если бы удалось придумать более или менее подходящий план, как использовать письмо в суде… Но так или иначе расследование надо продолжать.
Селби выключил свет, закрыл за собой дверь, сунул ключи в карман и отправился в городское полицейское управление. Там он представился и сказал:
— Мне нужен опытный дактилоскопист, человек, который мог бы выявить и сфотографировать отпечатки пальцев.
— Когда он вам нужен? — спросил сержант.
— Немедленно.
— Посмотрим, что можно сделать. Наш лучший эксперт прикомандирован к группе расследования убийств. Правда, у нас есть еще парочка…
— В этом деле потребуется лучший, — сказал Селби. — Все может зависеть от идентификации отпечатков пальцев грудного ребенка.
— О’кей, входите и присаживайтесь. Сейчас что-нибудь придумаем.
Лишь через сорок пять минут сержант познакомил Селби с Кларком Таунером, разговорчивым, непоседливым, нервного вида человеком, которому, видимо, едва минуло тридцать. Он выслушал просьбу прокурора и коротко ответил:
— Хорошо, пошли.
По пути молодой человек рассказал, что, когда сержант позвонил, он не мог прийти сразу, так как находился в фотолаборатории, где проявлял снимки скрытых отпечатков пальцев по делу об убийстве.
Таунер очень любил свою работу и поэтому всю дорогу, пока они добирались до дома, он делился с Селби секретами производства. В основном его рассказ касался убийств, и, пока он переходил от одного описания к другому, Селби думал, насколько провинциальная жизнь отличается от жизни большого города. У них в Мэдисон-Сити приходится расследовать лишь отдельные, изолированные преступления, в то время как здесь, в Сан-Франциско, полиция постоянно имеет дело с профессиональными преступниками, которые зарабатывают деньги, покушаясь на жизнь и собственность граждан.
Он знал, что преступление — обычное явление в жизни крупного города. Полиция с высокой степенью точности может предсказать, сколько убийств произойдет за год и грабежей за месяц. Эти цифры резко контрастировали с мирной жизнью провинциальной общины. И Селби неожиданно показалось, что окутанные туманом дома, превращающие городскую улицу в узкое мрачное ущелье, таят в себе угрозу. Он почувствовал облегчение, когда они наконец подъехали к жилищу Алисы Гролли.
Селби открыл дверь квартиры, включил свет и указал на предметы, разбросанные по столу:
— Мне нужны отпечатки пальцев ребенка, который трогал эти вещи.
Таунер сдвинул шляпу на затылок, поставил свою рабочую сумку на сиденье стула и открыл ее. В сумке оказались лупы, бутылочки, волосяные кисточки, пропитанная чернилами подушечка в коробке и фотоаппарат со вспышкой.
— Если отпечатки есть, мы их выявим, — пообещал эксперт.
Он принялся за работу, ни на секунду не прерывая потока слов.
— Вещички, за которые хватался младенец, — верняк, — заявил он. — У детишек обычно липкие пальцы — они оставляют отличные отпечатки.
Селби еще раз осмотрел комнату. У туалетного столика он замер и нахмурился. На столике стояла лаковая шкатулка для бижутерии. Селби готов был отдать голову на отсечение, что час назад ее здесь не было. В противном случае он наверняка бы обследовал ее. В то же время он допускал, что по чистой случайности мог и не обратить внимания на шкатулку.
Подняв крышку, он увидел разнообразные дешевые украшения и старинную брошь в форме пятиконечной звезды, каждый луч которой венчался жемчужиной. Там же оказался и конверт, на котором были указаны адрес и имя миссис Э.П. Гролли. Почтовый штемпель на конверте указывал на то, что письмо было отправлено примерно две недели назад. Конверт был надорван точно так же, как и другие конверты из найденной им пачки писем.
Селби вытянул свернутый вдвое листок. Он был исписан неразборчивым почерком Гролли в его обычном высокопарном стиле:
«Дорогая Алиса!
Возможно, ты помнишь, я упоминал о своей сестре. Она единственный человек, состоящий со мной в родственных отношениях. После того, что мне сказали доктора, я, естественно, много думал о ней и вспоминал наше совместное детство. Я написал ей по последнему адресу и попросил дать о себе знать. Если она откликнется, я надеюсь убедить ее провести две-три недели со мной, но не в моем доме, а где-то рядом, в помещении, которое я арендовал бы для нее. Это позволило бы обеспечить для меня регулярное домашнее питание. Доктора говорят, что мое здоровье во многом ухудшилось от нерегулярного питания и приема несоответствующей пищи.
В том случае, если события пойдут не так, как я надеюсь, может возникнуть вопрос о будущем моей собственности. Сестра всегда была мне ближе всех во всем мире, и я полагаю, что ты сочтешь справедливой мою заботу о ней, если со мной что-то случится. Узы крови, связывающие нас с сестрой всю жизнь, прочнее уз брака, тем более брака, потерпевшего крушение на жизненных рифах. Пишущий эти строки верит, что ты оценишь все так, как надо, и с пониманием отнесешься к щедрости, проявленной мною в отношении сестры.
Остаюсь в надежде, что ты пребываешь в отличном здоровье, твой Э.П. Гролли».
— Как дела? — поинтересовался Селби.
— Превосходно. Примерно полдюжины прекрасных отпечатков.
— Мне хотелось бы, чтобы вы взглянули вот на эту шкатулку. Опылите-ка и ее. Посмотрим, что выявится.
— Прямо сейчас?
— Да, пожалуйста, если можно. Мне кажется, что ее здесь не было, когда я осматривал помещение час назад.
— Думаете, подброшена?
— Пока не знаю. Надо проверить.
Таунер нанес на шкатулку порошок и сказал:
— Вот отпечаток. — Он посмотрел на отпечаток через лупу, быстро взглянул на Селби, потряс головой и вернулся к изучению шкатулки.
Дактилоскопист опылил внутреннюю поверхность, показал на письмо и спросил:
— Хотите проверить?
— Да, пожалуйста.
Таунер присыпал бумагу темно-желтым порошком и сдул лишние частицы. Селби увидел, как на листке появилось с полдюжины небольших мазков. Таунер изучил их через увеличительное стекло.