Мой выбор (СИ) - "raksha_satana"

— Он знает?

Мысленно от души прожелав Самсону испытать все прелести детского плача по ночам, Максим начал быстро соображать, что ответить Жене, но от этой необходимости его спас звук открывающейся двери. Женю оперировали два хирурга, и оба они теперь должны были провести осмотр и оценить результат.

Врачи на время обследования попросили родственников выйти, дав разрешение остаться только одному. И какая-то часть Макса уже готова была сорваться с места и вылететь за дверь, но в то же время он понимал, что ни за что не оставит мужа одного в такой момент. Так что вышли Самсон и Марк, Макс же занял выжидательную позицию у окна.

— Что ж, господин Мештер, давайте посмотрим, что у нас вышло, – и доктор Мюллер осторожно убрал покрывало с ног Жени.

Ладони моментально вспотели, и смотреть хотелось куда угодно, лишь бы не на больничную койку. Пожалуйста, Господи... Пожалуйста...

— Попробуйте пошевелить пальцами ног, – от голоса врача было не спрятаться, и поневоле приходилось на нем концентрироваться. Макс быстро посмотрел на Женю: сосредоточенность на бледном лице была простоты физически ощутима. Попытка выполнить просьбу врача ничем не увенчалась. Ничего, это же не показатель...

— Не страшно, не все сразу. Давайте-ка проверим чувствительность, – и тут Мюллер взял из рук коллеги заранее приготовленную медицинскую иглу от шприца. Макс будто завороженный смотрел, как рука в белом скользит к стопе, лежащей неподвижно на постели. Кончик иглы дотронулся до кожи под пальцами.

— Чувствуете?

В голове заиграл целый оркестр, исполняя одновременно и “Оду к радости”, и что-то из Rammstein. Макс даже зажмурился, словно это могло спасти от короткого, сказанного глухим, растерянным голосом:

— Нет.

Доктор невозмутимо двинул рукой вверх и задержался в районе колена.

— А здесь?

Теперь уже Макс смотрел во все глаза, но не на руку врача, а на лицо мужа. Складка между бровей, до этого чуть заметная, стала глубже.

— Нет.

Снова пальцы с иглой поползли вверх, к бедру. Острие коснулось кожи чуть ниже тазовой кости скрытой больничным бельём.

— Здесь?

У Макса ком подкатил к горлу. Он поднес ладонь ко рту и закусил пальцы, чтобы не застонать.

— Нет.

На манипуляции с другой ногой Макс смотрел, но уже ничего не видел. Те же короткие, произносимые все тише “нет” впечатывались болезненными жёсткими ударами поддых. Не могло так быть... Не должно было так быть!

Доктор бросил быстрый взгляд на коллегу, затем пожал плечами и накрыл ноги Жени одеялом, ободряюще улыбаясь.

— Что ж, такое вполне допустимо, учитывая характер травмы и сложность операции. Но чувствительность может вернуться в любой момент, так что вам следует запастись терпением, – Мюллер взял из рук другого врача папку и начал делать пометки шариковой ручкой. – Хорошая новость в том, что вы вполне можете уже сидеть и передвигаться на кресле. Мы вас понаблюдаем еще пять дней и в пятницу выпишем, в вашем пребывании в стационаре более нет надобности. Первое время физиотерапевт будет вас навещать для массажа и упражнений по восстановлению, позже вы сможете их и сами делать...

Врачи еще что-то говорили, то Жене, то между собой, кажется, о том, что шанс на восстановление очень высок или что-то в этом духе. Часто ли они утешают пациентов таким образом? Да и что они еще могли сказать... Прости, чувак, ходить ты не будешь? Макс, закусив губу, смотрел на лицо мужа и не мог прочитать ни единой эмоции. Так выглядит человек, который заставляет себя смириться. Боже, почему так?! Где, блять, твоя гребаная справедливость?! В ушах как-то неприятно и глухо гудело, стирая все звуки, но, кажется, ещё долго самым страшным, что Максим когда-либо в жизни слышал, будут эти короткие слова.

Чувствуете?

Нет.

Нет.

Нет...

====== Глава 12 ======

День тридцатый

Ледяное пиво обожгло горло, и Макс поставил опустевший бокал на барную стойку. Солод и хмель утолили жажду, но никак не способствовали прочистке мозгов.

— Налей что-нибудь покрепче, а?

Самсон хмыкнул и кивнул на пустой бокал.

— Это второй уже. Уверен, что тебе нужно?

Нет, сейчас нужна верёвка, кусок мыла и дерево с прочными ветками. Но за неимением этого...

— Плесни вискаря, будь человеком, у меня был тяжёлый день, полный погружений, лишений и выгоняний, – Макс оперся локтями о барную стойку и уронил голову на руки. Сверху прозвучал смешок.

— Ладно, дядя Фарик, плесну. Но не виски.

Что-то под стойкой звякнуло, зашипело, полилось, и в воздухе запахло имбирём и пряностями. Макс улыбнулся, не поднимая головы. Этот запах он бы ни с чем не спутал. Самсон положил перед ним картонный кругляш с логотипом бара и поставил сверху бокал с темным элем. Макс пригубил напиток и замычал от удовольствия.

— Черт, у меня прям дежавю.

Даже не дежавю, а полный флешбэк. Перед глазами пронеслись и барная стойка московского “Стаут и Ко”, бармен Тимофей, первый раз наливший Савельеву имбирный эль, сцена в глубине зала. И Женя, в футболке Led Zeppelin и с гитарой. Макс снова поднес бокал к губам, пряча за ним досаду. Ничего ведь не изменилось, они те же самые, и Женя такой же, дома. Так куда все делось? И, судя по всему, Самсон угадал его мысли. На деревянную поверхность барной стойки красноречиво упало полотенце, и Мештер занял выжидательную позицию.

— Что не так, Макс?

В ответ Савельев чуть не поперхнулся.

— Нормальный вопрос, конечно... Ты мне лучше скажи, что так?

Самсон мотнул головой, глядя на Макса исподлобья.

— Я не об этом. У вас что не так?

Пальцы сдавили бокал с элем слегка сильнее, чем хотелось бы. Вот стоило полдня пахать под водой сразу с тремя группами и из последних сил добираться до бара, чтобы Мештер с лету его раскусил. Неужели так заметно?

— У нас... У нас непонятно.

Тут Самсон не удержался и хохотнул.

— Чувак, непонятно – это когда Оля на меня ночью шипит, чтобы я не громыхал, и при этом сама колыбельную Аньке включает так, что соседям слышно. Вот это непонятно. А когда мой брат пять дней как выписался и за все время ни разу не позвонил и не ответил на мои звонки, это не непонятно. Это пиздец.

Да кто бы спорил. Вот только Макс этот пиздец изнутри наблюдал все пять дней и, мягко говоря, уже и не знал, что делать. Говорить ли об этом Самсону? До открытия бара ещё полчаса, времени хватило бы и на целую исповедь. Так почему бы нет?

— Да в жопе мы, Самсон, в самой натуральной. Он вроде и говорит то же самое, и делает то же самое, но я тебе клянусь, это не Женя. Из него это кресло будто силы выкачивает, он не спит, по ночам в ноутбуке сидит. Нелюдимый стал, не знаю, я его будто раздражаю. И не только я, к нам дважды уже физиотерапевт или как там это называется... Короче, врач приезжал массаж делать, и у меня чёткое ощущение, что твой брат готов уже его послать. Нет пока результата, понимаешь?

Все это понимали. И Макс, и Самсон, и вся семья. И сам Женя тоже понимал, что не могло все сразу наладиться. Только ему от этого легче не становилось. Самсон вздохнул.

— Нам сразу сказали, что быстро ничего не будет. Но и шансы никто не отменял.

— Да, бля, а то мы не знаем! Ты думаешь, его это как-то воодушевляет?! – Макс с чувством треснул ладонью по барной стойке, чудом не задев стакан. – Я уже не знаю, что делать. Он не даёт себе помогать, артачится, для него поход в туалет целая проблема, так не пускает! Я с боем ему помогаю с кресла на унитаз перебраться. В душ залезть. Самсон, он себя трогать не дает.

В этот момент Мештер, подносивший к губам стакан с пивом, так и замер как стоял.

— В каком смысле?

— В прямом! Ни обнять толком, ни поцеловать, ничего. Про секс я молчу вообще... Хотя учитывая, что он не чувствует ничего ниже пояса, боюсь, что сейчас это и нереально.

Повисло молчание, нарушаемое только позвякиванием чистых бокалов под стойкой. Макс, потягивая эль, задумался, стоило ли грузить Самсона темой из постельных неудач, Мештер же в своих мыслях уже ушёл вперёд и делал выводы, верные, но уже далеко не новые.