Отвергнуть короля - Элизабет Чедвик

Изабелла улыбнулась и, хохотнув, утерла рукой мокрые щеки. Затем она распахнула объятия, и Махелт упала в них, прильнув к матери.

– Он… Он поправится?

– Ну конечно поправится! – Голос матери дрожал, но был полон решимости. – Но пока что он слаб, как котенок. Мы не должны его утомлять или расстраивать. Твой отец нуждается в нежной заботе.

– Я охотно позабочусь о нем, – пылко ответила Махелт дрожащим голосом и тоже утерла лицо. – Буду играть ему на лютне, петь песни и рассказывать истории.

– Только не всё одновременно, – предупредила Изабелла. – Ему нужен мир и покой.

– Молчать я тоже могу! – Девочка была готова на все, лишь бы отец выздоровел и стал прежним.

– Для начала ты должна поесть, попить и привести себя в порядок, чтобы радовать взор отца. Представляю, как ему надоело видеть рядом с собой одно бледное пугало. – Она разгладила мятое платье.

– Мама, вы прекрасны, – покачала головой Махелт.

– Сейчас – сомневаюсь! – фыркнула Изабелла.

Махелт еще раз обняла ее и выбежала из часовни, но у входа опомнилась, присела в реверансе и перекрестилась в знак благодарности Деве. Она поклялась принести ей в дар свою лучшую брошь, как только достанет ее из сундука.

Когда девочка вошла в комнату, отец сидел на кровати, опершись о бесчисленные подушки и валики. Его плечи были укутаны мягким красным шерстяным плащом, подбитым горностаем и застегнутым золотой брошью. Лицо было искаженным и изможденным, но он смог улыбнуться. Памятуя о предупреждении матери, Махелт чинно подошла к кровати и поцеловала колючую щеку отца, хотя обычно крепко обнимала его. Кожа больного была прохладной на ощупь, а глаза ясными, несмотря на темные круги от усталости.

– Солнышко, – просипел он.

– Я молилась день и ночь. Вы поправитесь, правда?

Уильям Маршал устало улыбнулся и закрыл глаза:

– Я надеюсь на милосердие Господне. Сыграй мне что-нибудь, будь хорошей девочкой.

Махелт принесла лютню и села у кровати:

– Что именно?

– Что хочешь. Что-нибудь негромкое.

Махелт прикусила губу. Она восприняла слова матери в часовне как весть о полном выздоровлении и не ожидала, что отец окажется настолько слаб. Девочка осторожно коснулась инструмента и принялась перебирать струны. Веки отца оставались закрытыми, но он одобрительно кивал в такт нежной мелодии.

– Мне о многом нужно подумать, Матти, – произнес он через некоторое время. – Я давно не приводил свои дела в порядок.

– Папа? – Махелт перестала играть и посмотрела на отца, но он покачал головой и жестом велел продолжать.

– Сыграй мне песню, которой я тебя научил. Ту, что нравится твоей матери: о Деве и младенце Иисусе.

День за днем Махелт наблюдала, как отец оправляется от болезни, которая угрожала его жизни и стала для всех леденящим напоминанием о смертности и о том, как быстро коса срезает траву. Уильям Маршал не торопил события, чему все были рады, поскольку он никогда еще не бывал так подолгу дома, с семьей. Прежде мир всегда отнимал у них отца, но сейчас время на мгновение застыло.

В самом начале его выздоровления Махелт сидела на кровати в его комнате, разговаривала с ним, пела, играла на лютне или цитоле[7]. Когда отец немного окреп, она стала играть с ним в шахматы, мельницу и нарды.

Иногда Махелт замечала, как он тоскливо и пристально глядит на нее, но когда спрашивала, что случилось, отец улыбался и переводил разговор – говорил, что ничего не случилось или что он гордится ею – той прелестной молодой женщиной, которой она становится.

По мере выздоровления отец начал ездить верхом для укрепления мышц. Ему больше не сиделось в комнате или теплом уютном уголке цитадели. Уильям Маршал снова взял дела графства в свои руки, преследуя определенные цели.

– Он собирается просить дозволения короля отправиться в Ирландию, – сказал Махелт Ричард, когда они наблюдали за выгрузкой вина с корабля у речных ворот замка. Трайпс с сопением бегал вдоль стены, время от времени останавливаясь, чтобы пометить территорию.

– Откуда ты знаешь? – поинтересовалась она.

Махелт разглядывала брата. Его волосы блестели на осеннем солнце, как яркая медная проволока, а зеленоватые глаза смотрели проницательно. Она испытала укол зависти оттого, что Ричарду доверили новость, а ей нет. Только потому, что он старше. Только потому, что он мальчик. Это нечестно!

– Я слышал, как отец беседовал в конюшнях с Жаном Д’Эрли. Он сказал, что ему нужно съездить в Лейнстер и во всем разобраться… что он позволил чему-то зайти слишком далеко и теперь собирается написать королю и попросить дозволения ехать.

Махелт прислушалась, как трубит сигнальщик и как скрипит ворот, поднимая сеть с винными бочками. Она побывала в Ирландии в раннем детстве. Ее бабушка Ифа, дочь верховного короля Лейнстера, тогда еще была жива, и Махелт помнила холодную голую крепость в Килкенни с ее протекающей крышей и затхлыми комнатами. Девочка смутно помнила энергичный ремонт и новое строительство, затеянные отцом, в том числе основание порта на реке Барроу, дабы принести процветание и торговлю в Лейнстер. И дождь. Непрерывный дождь, но отец укутывал ее своим меховым плащом, и ей было тепло и сухо.

– У отца есть люди в Лейнстере, которые могут о нем позаботиться, – сказала Махелт.

– Да, но они не справляются, а некоторые из них – ставленники короля Иоанна. Лейнстер – мамино приданое.

– Ну и что? – пожала плечами Махелт.

– А то, что маме придется на него жить, если она овдовеет, – помрачнел Ричард.

Махелт ударила его:

– Не говори так!

– Мы должны смотреть правде в лицо. Как папа. Он спас наши нормандские земли, чтобы я мог их унаследовать. Теперь он должен сберечь остальное для мамы, Уилла и всех нас.

Махелт задрожала и пошла дальше, обхватив себя руками, чтобы согреться.

– Уилл – заложник Иоанна, – сказала она. – Некоторые люди так и не возвращаются из-под опеки короля. Всем известно, что принц Артур исчез, когда был его пленником. До меня дошли слухи, что Иоанн убил его… А ведь Артур приходился ему племянником.

Артур соперничал с Иоанном за английский трон и контроль над Нормандией и Анжу, утверждая, будто у него больше прав. Последовала военная кампания, в ходе которой Артур попал в плен и был заключен в цитадель Руана, откуда так и не вышел.

Ричард мгновение выглядел испуганным, но быстро встряхнулся:

– Это пустая молва. Папа не отдал бы Уилла Иоанну, если бы думал, что Иоанн его убьет.

– Но если папа отправится в Ирландию, его не будет рядом, когда что-то случится…

– Выходит, ты не доверяешь его решению?

– Ну конечно доверяю! – Махелт ускорила шаг, как будто могла убежать от своих страхов и в особенности от перемен, которые произойдут в ее собственной жизни, если отец решит пересечь Ирландское море.