Десант в настоящее - Владимир Яценко

Отто покрутил головой, радуясь, что хотя бы с шеей всё в порядке, и замер перед открывшейся картиной: ни одного уцелевшего дерева, ни одного знакомого валуна. Остатки берёзы, на которую он налетел, лежали тут же неподалеку. Отто недоверчиво ощупал свою шишку. "Неужели это я её так?" Но было не до смеха.

Он стряхнул с себя мусор, и приподнялся на здоровой ноге над своим укрытием. Да, мир изменился. Таинственного острова больше не было. Была свалка строительных материалов: леса, камня, щебня. Теперь должно было пройти немало лет, чтобы всё это как-то ожило, поднялись новые деревья, распустились старые, всё опять зацвело, зазеленело и прикрыло наготу камня.

Отто попытался отыскать валун, с которого его сбросило, но не смог. Всё вокруг было плоским, серым и безжизненным. Тогда он решил выйти к воде, а там, двигаясь вдоль берега, найти место взрыва. Тогда можно будет определить, хотя бы примерно, где же они были с Василием…

Василий!

Он почувствовал жжение в области сердца. Взрывная волна могла его бросить сюда же, и сейчас он, возможно, лежит где-то неподалеку.

Его необходимо найти.

Но сначала, конечно, нога. Отто присел на спину одному из валунов и осторожно ощупал ногу. Когда его пальцы опустились ниже колена, волна боли выдавила стон.

И опять болезненно сжались повреждённые рёбра. Скверно. Очень. Нога была сломана. Отто поёрзал на камне, чтобы с большим удобством откинуться на ствол дерева, лежащий под таким углом, что было невозможно сообразить, откуда оно упало.

Он осторожно закатал правую штанину выше колена: огромная, в полноги гематома, острая боль, большая берцовая кость смещена. Он скривился.

Ну что ж, придётся пережить и это.

Боль в боку грызла внутренности, не давая возможности сосредоточиться. Появилась одышка, в лёгких что-то хрипело и булькало. Он вытер ладонью губы и увидел кровь.

"Плохи дела".

Он достал аптечку, нашёл в ней анестетик и сделал себе обезболивающий укол в плечо, прямо через костюм.

Когда через минуту наркотик начал действовать и боль поутихла, Отто опустил штанину и чуть приподнялся, опираясь обеими руками о камень.

"Подходящих веток искать не нужно, — подумал Отто. — Вон их сколько кругом. Небольшая обработка ножом — и надёжные лубки будут готовы. Противомоскитная сетка есть, будет, чем их связать. Потом к берегу… и не из таких переделок выбирался!"

На самом деле, эта работа отняла у него много времени и сил. Перед её началом он снял костюм, для просушки вывернул его наизнанку и аккуратно разложил рядом, на камне. Нательное бельё оставил на себе — быстрее высохнет. Потом в сломанную ногу ввёл миелорелаксант, подождал, пока не обвисли мышцы, и принялся за работу.

Солнце перевалило за полдень, когда он дрожащей рукой размазал капли пота по лицу и откинулся спиной на ствол дерева. Действие анестетика давно закончилось, и теперь он только из упрямства не вводил себе новую дозу обезболивающего. Через минуту Отто приподнялся и критически осмотрел работу.

— А ведь совсем неплохо, — сказал он.

Кость вправлена, нога намертво схвачена с трёх сторон прочными крепкими ветками, связанными между собой сеткой. Вся конструкция выглядит прочной и не занимает много места.

Он достал из вещмешка одну из аптечек и сделал себе второй укол анестетика в плечо, а затем ввёл в ногу чуть ниже колена двойную дозу бетонита — сложную смесь лекарств, питательных белков и кальция, строительного материала скелета.

Он был доволен своей работой, хотя она и довела его до изнеможения.

Ещё оставались рёбра, но тут уже ничего нельзя было поделать. Отто никак не мог придумать, чем бы плотно обмотаться, чтобы их обездвижить. Использовать вещмешок из штанин? А куда переложить аптечки и спецпитание? Потом вспомнил о топливном мешке.

"Если от него хоть что-нибудь осталось, то можно будет нарезать полосы и сделать себе приличный корсет. Нужно идти к берегу…"

Пока он резал и обтачивал древесину, придавая ей нужную форму, у него было время оглядеться. И сейчас он хорошо понимал, что выбираться отсюда будет делом не простым: его окружали завалы сучьев и лабиринты беспорядочно разбросанных камней. Поэтому, наслаждаясь отдыхом от боли и работы, Отто не торопился. Он вытряхнул на камень рядом с костюмом содержимое вещмешка: три телефона, один бинокль (ну да, правильно, второй оставался у Василия!), зажигалки, салфетки, пеналы с едой, аптечки.

Отто собрал аптечки аккуратной стопкой. Кряхтя и постанывая, дотянулся до куртки, вытащил из кармана свой пенал и высыпал медикаменты из него в вещмешок. Потом педантично собрал анестетики и сложил их в освободившуюся коробку. Всего получилось одиннадцать ампул.

"Каждая держит три-четыре часа, — подумал Отто. — Значит, со сном проблем быть не должно, а днём буду терпеть. На недельку хватит, а там, глядишь, и отпустит…"

Боль в левом боку теперь беспокоила сильнее перелома. Отто по-прежнему не мог сделать полный вдох. Вдобавок, начала мучить жажда.

Он собрался с духом и задрал рубашку, пытаясь рассмотреть бок. Его природная сухость сыграла с ним злую шутку: будь на нём хоть немного жира, удар о ветку получился бы мягче, и всё бы, возможно, обошлось. Зато теперь его худоба позволяла внимательно рассмотреть фиолетовый до черноты след от удара, изломы раздробленных рёбер, сочащиеся сукровицей и кровью глубокие ссадины и порезы.

— Это не есть хорошо, — сказал он вслух. — Это есть очень, очень плохо!

Он достал йод и обработал раны на боку. Будь у него пинцет, можно было бы попытаться вытащить осколки дерева из-под кожи. Оставлять их там опасно, возможно воспаление.

Но ковыряться в ране ножом, не имея возможности вымыть руки, было ещё страшнее. Поэтому, немного поколебавшись, по принципу "хуже не будет" он вкатал прямо в изуродованный бок антибиотик и решил этим ограничиться. Потом, поскольку йод всё ещё был под рукой, принялся за ссадины и царапины.

Примерно через час Отто взглянул на солнце и решил, что выбираться нужно немедленно, или оставаться ночевать прямо здесь. Нечего было и думать пробираться сквозь эти завалы ночью. А помощи ждать неоткуда. Если бы Василий уцелел, он давно бы дал о себе знать.

Отто собрал в вещмешок разложенные на камне вещи, с большим трудом оделся и тут же оценил непривычную теплоту и сухость внутри костюма. Аптечку с анестетиком положил в нагрудный карман куртки. Вещмешок не перебросил через плечо, как обычно, а обернул вокруг талии так, что его узел пришёлся на поясницу, а свободные концы штанин завязал на животе.

Всё.

Поводов для задержки больше не было. И всё-таки что-то его удерживало. Он обвёл взглядом завалы деревьев. Неужели он боится? Или на него произвела впечатление утеря географических мониторов?

Нет, дело было не в этом.

Пока он был здесь, ещё оставалась какая-то связь с Василием, с их долгим, утомительным путешествием к острову. Он чувствовал, что с первым шагом эта связь прервётся. И он будет всё дальше и дальше уходить от этого русского гения, которому достаточно было услышать всего несколько слов, чтобы понять дух народа, которого никогда не видел.

"А ведь обещал песню спеть", — подумал Отто, и оторвался наконец от камня.

Поначалу пробовал ползком, но сломанная нога то и дело цеплялась за какие-то препятствия, или он сам время от времени рефлекторно пытался ею воспользоваться. Кроме того, из положения лёжа было невозможно разобраться в лабиринте наваленных друг на друга препятствий.

Тогда Отто вырезал из подходящей ветки с развилкой удобный костыль и сумел встать на ноги. Теперь можно было видеть путь, которым следовало пройти, не рискуя упереться в тупик из заваленного камнями скрученного бурелома. Но двигаться по наклонной, сильно пересечённой местности на костыле не получалось. Ему никак не удавалось приспособиться к неровностям окружающей поверхности.

Поняв, что быстрее не будет, Отто привязал костыль к спине вещмешком и опустился на четвереньки. Пошло лучше. Он переползал с камня на камень, опираясь двумя руками и здоровой левой ногой на всё, что могло дать поддержку, время от времени приподнимаясь на костыле, чтобы оглядеться.

Двигался он плавно, уговаривая себя не торопиться, не спешить, сосредоточиться на движении, стараться не беспокоить раны. Он чувствовал себя опытным альпинистом. Что с того, что его "стенку" положили горизонтально? От этого она не стала ни ровней, ни приветливей. Он своё возьмёт, он выживет. Ничто его не остановит. Разве что смерть…

Так ведь, сколько же раз умирать можно? Надоело!

Уже около часа он сидел на берегу, стараясь успокоить колотящееся сердце и восстановить дыхание. Действие наркотика закончилось, а действие бетонита было в самом разгаре. Боль в ноге и боль в боку пульсировали, будто соревнуясь друг с другом. Но не это беспокоило Oтто.