Лучший мистический детектив - Елена Шанс

Золотое облако превратилось в огненный шар, который поднялся в небо, затерявшись среди звезд. С тех времен, если появляется Звездный Шаман, никто и ничто не может противостоять его зову. Но только самый достойный может подойти близко к нему и получить силу. Остальные, дотронувшиеся до его светящегося одеяния, умирают в ужасных мучениях, и никто не в силах им помочь. Иногда он начинает свою огненную пляску. Тогда жди беды. А если он спокоен, то это знак… Это он привел меня к тебе и заставил помочь, – закончила свой рассказ Лунный Цветок.

В этот момент Джеймс вспомнил свое видение – меняющую цвет огромную звезду, спустившуюся с небес и превратившуюся в огненный шар, от которого пролегла голубая светящаяся дорожка. Тогда, в лихорадке ему почудился ангел, пришедший за ним. Значит, это было реальностью. Он тоже видел Звездного Шамана, даже не зная ничего о нем… Что же это тогда могло быть??

– А Звездный Шаман действительно давал кому-то могущество?

– Последним получил силу от него мой отец Ишкоти Наакво – Огненный Медведь. Он и до этого был хорошим шаманом, но однажды собирая травы на Медвежьей горе, он встретил Отоке Ниуи, который коснулся его своим светом. Трое суток он лежал без сознания, а когда очнулся, понял, что его могущество возросло во много раз. Он не может воскресить мертвого, но в остальном его силе нет предела. Теперь ты вне опасности. Здесь еда, а мы с отцом должны скоро покинуть Черные холмы.

– Но почему? И куда вы уйдете?

– Черные Холмы священное место. Здесь очищаются сердца, здесь живут Великие и бессмертные духи. Воины ехали сюда через Великие равнины, чтобы назвать друг друга братьями. Сюда приходили шаманы, чтобы видеть пророческие сны или говорить с предками, а на Медвежьей Горе появлялся сам Махео. А потом белые нашли здесь желтый металл. Они пришли сюда, словно огромное стадо бизонов, сжигая деревья, захватывая и раня землю, разгоняя и уничтожая зверей.

И тогда мы поняли против них оружие – в последний раз. Молодые воины выслеживали тех белых, кто приходил в Черные Холмы, подстерегали на переправах их фургоны и нападали на них. Мы делали это, чтобы отбить у белых охоту приходить на нашу землю без разрешения и убивать ее. Казалось, победа совсем близко, и Черные Холмы навсегда останутся нашими, но белые приходили и приходили, росла их сила, громче говорили их ружья. Они мстили и уничтожали всех. А однажды они пришли и в мой трайб… Теперь нам нет здесь места, мы уходим на запад, – девушка отвернулась от Джеймса, скрывая слезы, и вышла из пещеры.

Джеймс знал, что она права. Не было больше места для этих сильных, гордых, но таких необычных людей из другого мира, с их полным несовпадением мировоззрений, абсолютной духовной и нравственной несовместимостью с белой цивилизацией. Их было жаль, но что-то исправить уже было невозможно.

Впервые за несколько дней Джеймс подкрепился принесенной едой. Увидев в глубине пещеры небольшой источник, подполз к нему, напился и освежил лицо. Он был еще очень слаб и опасался, что лихорадка может вернуться в любой момент. Память сохранила ему совсем немного из того, что случилось после того, как он увидел огненный шар. Забавный конь, опустившийся перед ним на колени, прохладное прикосновение ко лбу чьей-то руки, адский огонь сжигающий его изнутри, исполинский медведь, с горящими глазами и огромными клыками прямо у его лица. А еще путешествие по прерии в сумеречном свете, где не было ни животных, ни птиц, ни деревьев, ни звуков, ни красок. Одна мертвая трава серого цвета, не сминающаяся под ногами.

Он шел к огненной реке на чей-то зов, все дальше и дальше удаляясь от света. И когда до реки оставалось несколько шагов, прозрачный силуэт заслонил от него бушующее пламя. Он пытался пройти сквозь этот туман, но фигура толкала его назад. Из реки стали подниматься черные тени, обволакивая его и затягивая в пучину, но призрачное очертание вдруг разделилось на два. Одно из них обволокло черный туман и столкнуло его обратно в огонь, а второе стало живой неприступной стеной, которая вдруг резко толкнула его назад. На месте, где он только что стоял, остался черный контур, который постепенно таял, а Джеймс вдруг увидел яркий свет и склоненного к нему шамана в медвежьей шкуре.

В пещере становилось темно, но развести костер у него не хватало сил. Он прислонился к камню и попытался уснуть, но увидел посередине около кострища какой-то свет. Он становился все ярче, освещая пещеру голубыми отсветами, и вдруг Джеймс понял, что внутри светового конуса он видит шамана. В этот раз он был в кожаных штанах и грубой шерстяной рубахе. Его сверкающие глаза смотрели прямо на Джеймса. Он слышал его голос, хотя губы шамана не шевелились:

– Бледнолицый странник, ты видел конец жизни. Я и мой вакан вывели тебя на свет, но ты преступил линию, и жизнь теперь дана тебе взаймы. Сейчас твоя воля в моих руках, и ты исполнишь свое предназначение. Ты последуешь за мной и забудешь прошлое, ты встретишь Мокетахво и станешь его плотью. Отныне, моя воля – твоя воля, потому что я всемогущ. Я бессмертен. Если ты выстрелишь в меня из ружья, пуля не долетит до моего тела, а если ты вонзишь мне в горло нож, он не причинит мне вреда… Я – всесильный. Если я захочу кого-либо убить, то мне достаточно протянуть руку и коснуться его, чтобы он умер. Мое могущество равно могуществу твоего Бога. Я говорю правду. Верь мне. Иди за мной…, – и видение растаяло туманом, оставляя веру в каждое слово, сказанное шаманом, желание повиноваться его велениям и отдать свою волю и жизнь в его руки, запорошив пылью его прошлое и изменив будущее.

ГЛАВА 2

Проснулся Джеймс еще до рассвета. Тело, неудобно прислоненное к камню, затекло. Он пошевелился и почувствовал уколы злобных игл, пронизывающих его руки и спину. Что-то беспокоило его, что-то снилось ему – странное и страшное, но вспомнить, что именно, он не мог. Лихорадка окончательно прошла, и рана лишь немного саднила. Он помнил, что Тахи – так он стал называть про себя индианку по имени Лунный Цветок – сказала, что они уходят с отцом на запад, но почему-то знал, она еще придет к нему.

Что-то изменилось прошлой ночью, но что – он не мог понять. Голова разболелась от попытки проникнуть в тайну, но нечто полностью блокировало память. Джеймс стал думать о доме, о жене, но воспоминания покрылись дымкой. Он удивился, что не помнит лицо жены, а еще была уверенность, что она думает, что он давно погиб. Разум ему говорил, что нужно как можно скорее отправляться на восток, но на сердце черной паутиной разрастались горечь и гнев – она не ждет его…

Солнце начало всходить, и первый его луч протянулся от входа в пещеру. В солнечном свете появилась гибкая грациозная фигура.

– Тахи! Я ждал тебя, я знал, что ты вернешься! – обрадовался Джеймс.

– Отец сказал, что мы не можем оставить тебя, пока темные духи окончательно не покинут тебя. Ты избран Отоке Ниуи, и мы повинуемся ему.

– Какое дело Звездному Шаману до меня? Я ведь «бледнолицый», а значит, враг…

– Будет время, и ты поймешь, ведь он коснулся тебя…, – в словах Лунного Цветка сквозила горечь, но ее причина была непонятна. Он мог решить, что огненный шар лишь привиделся его умирающему сознанию, но ведь Тахи видела его тоже, и именно поэтому пришла к нему.

Согнав грусть со своего лица, молодая индианка поменяла мазь и повязку на ране, заставила его выпить какую-то жидкость, жар от которой окутал все тело, и он понял, что адский огонь, сжигавший его в бреду, и был той самой настойкой. А потом она разожгла костер и стала что-то варить в котелке. Джеймс почувствовал запах вареного мяса и впервые ощутил зверский голод. Покормив его, девушка ушла, а он опять уснул почти здоровым без сновидений сном.

День сменялся ночью, и снова наступал рассвет. В часы одиночества Джеймс пытался воскресить в памяти свою прошлую жизнь. Он помнил долгие странствия, женитьбу, помнил выстроенный им дом, но как будто что-то умерло внутри него, что-то ушло навсегда в те жуткие часы между жизнью и смертью. Его больше не манили ни его остров, ни роскошный особняк, ни когда-то любимая жена. В душе было пусто, тревожно и холодно.

– Тахи, только ты не покидай меня…, – вдруг прошептали его губы, и Джеймс в ужасе от этих слов открыл глаза – он, потомок английских лордов, думал о дикой индианке…

Дня через три Джеймс решил, что поправился окончательно. О былой ране напоминал только свежий розовый шрам. По утрам он выходил из пещеры, прогуливался по лесу, любовался горами и пытался понять, что же ему делать. При одной мысли о возвращении домой в душе поднимался темный, противный, почти физически ощущаемый ком, лишавший всяких желаний, и просыпались ничем немотивированная злость и противодействие. Такие ощущения ему не нравились, но причину их он найти не мог, как ни пытался. Пока он собирался добраться до ближайшего форта, оформить заявку на найденные им залежи серебра и разобраться в себе.