Тайная стратегия развала СССР - Петер Швейцер

Кейси был также заинтересован расширением отношений между Вашингтоном и королевской семьей. Он поделился с гостями информацией, которая могла оказаться для них полезной. Только что Ливия и Южный Йемен подписали соглашение о сотрудничестве. Эта информация была важна для саудовцев, потому что Ливия и Йемен, проводившие радикальную политику, поддерживали планы свержения правления королевской семьи. Кейси предложил предоставить гостям данные, полученные по системе подслушивания, а также другие необычайно важные сведения, связанные с этим. Обещал, что будет чаще, чем его предшественник, передавать материалы разведки, которые могут заинтересовать Саудовскую Аравию, а Бандар будет лично получать регулярные отчеты. Как только потребуется, аналитики ЦРУ к его услугам.

Кейси обещал также помочь уладить в Капитолии одно весьма тягостное для Саудовской Аравии дело.

Ежегодно департамент финансов пересматривал перечень заграничных инвестиций в Соединенные Штаты. Перечень охватывал все страны, в том числе и Саудовскую Аравию. Подробные рапорты содержали точные данные о саудовских инвестициях. Конгрессмен Бенджамен Розенталь, руководящий подкомиссией Дома представителей торговли, потребления и денежной политики, сражался за то, чтобы эти данные были преданы гласности. Стэнсфилд Тэрнер, так же как и Уильям Кейси, доставляли Розенталю разные материалы ЦРУ, касающиеся финансовой деятельности Саудовской Аравии в США, но в них не было ключевой информации. Она была в запечатанных конвертах, и касалась таких документов, как: «ОПЕК — официальный заграничный актив», «Кувейт и Саудовская Аравия по отношению к ограничению на покупку американских акций» и «Проблемы, касающиеся арабской собственности».

Вандар хотел, чтобы американская администрация гарантировала, что эти документы никогда не увидят свет. Он сказал Кейси, что если содержание документов будет оглашено, то он сочтет это большой угрозой для их взаимоотношений и будет вынужден устранить некоторые саудовские инвестиции из США.

Это была попытка проверить перспективы развития отношений между двумя странами. Если Бандар будет уверен, что американская администрация не огласит документы, то у него будут основания доверять президенту и его советникам. Речь зашла также о финансовых выгодах. Саудовцы инвестировали в Америке немалую сумму, около 75 миллиардов долларов. Кейси ответил Бандару, чтобы тот был спокоен, он сделает все как нужно.

Затем они перешли к внутренним делам Саудовской Аравии, прежде всего к обеспечению безопасности королевской семьи. В министерстве внутренних дел этой страны был создан национальный информационный центр, который сотрудничал с французской разведкой. Центральная компьютерная программа с банком данных соединяла службы безопасности в столице с центрами на всех аэродромах, в портах и главных городах провинций. Кейси предложил помощь в обучении персонала. Бандар согласился.

Теперь Кейси перешел к нефтяным делам. Советы старались увеличить свой экспорт нефти на Запад, и в какой-то мере им это удавалось. Директор ЦРУ попросил предоставить ему данные о договорах, которые заключает Москва, о переговорах перед заключением договоров, об отношении других производителей нефти к советским попыткам увеличения экспорта. Шейх ответил, что предоставить такую информацию Кейси ему не составит труда. В конце шейх предложил тост: «За дальнейшую дружбу!»

Кейси был вполне удовлетворен встречей. Отношения с королевской семьей стали намного теснее, а он сам стал одним из ближайших знакомых шейха…

В начале августа из Польши, самой заметной точки советской империи, стали поступать беспокойные сообщения. Сотрудник польского Генерального штаба полковник Куклинский по тайной связи передал информацию, что Польше грозит введение военного положения. Кроме прочих документов, он прислал экземпляры напечатанных в Москве листовок, призывающих граждан сохранять спокойствие и подчиняться законам военного положения. Он также передал информацию о способе введения военного положения. Ранее передававшаяся Куклинским информация подтверждалась. Однако сейчас у американской администрации появились сомнения. Все это казалось уж слишком легко добытым, например, листовки. Администрация подозревала, что в Польше сориентировались об утечке информации и пытались дезинформировать Куклинского. Поскольку ситуация была неясной, а Совет национальной безопасности колебался, конкретных действий не предпринималось.

Белый дом все же не переставал интересоваться деятельностью «Солидарности». Президент недвусмысленно поощрял сотрудников высказывать предложения, как можно помочь движению. Ричард Пайпс нажимал, чтобы дипломатия США заняла решительную позицию в вопросе о Польше, дабы воспрепятствовать советскому вторжению. Однако возможности США вмешаться в события были ограниченны в сравнении со способностями реагировать на них.

Источники израильской разведки еще не передавали из Польши никакой стоящей информации. Кейси крайне необходим был контакт с «Солидарностью». Попытка покушения на Папу, а также то, что близкое окружение Леха Валенсы было под пристальным оком болгарской разведки, вызывало на Западе опасение, что и на лидера движения тоже может быть сделано покушение. В Варшаве за сотрудниками американского посольства тоже наблюдали на каждом шагу. Они делали неудачные попытки связаться с «Солидарностью» по обычным каналам. «Солидарность» была обложена шпионами правительства. Если бы ЦРУ попробовало воспользоваться полученной от Куклинского информацией и предупредить «Солидарность», то полковник мог бы быть разоблачен. Кейси припомнил, что во время Второй мировой войны Уинстон Черчилль оказался перед подобной дилеммой. В конце концов он все же решил не спасать кафедральный собор в Ковентри от немецкой бомбежки, потому что если бы он это сделал, то гитлеровцы сориентировались бы, что союзники разгадали их сугубо секретный шифр. Решись сейчас ЦРУ предупредить «Солидарность», оно бы выдало своего агента, после чего оставался лишь один источник информации — Моссад.

Президент еще до этого поклялся не допустить советского вторжения в Польшу. И клятвы придерживался. Соединенные Штаты по-прежнему посылали свои самолеты в воздушное пространство Советского Союза. В конце августа и в начале сентября американская авиация провела одиннадцать таких акций. В них принимали участие, кроме других, бомбардировщики SAC, стартующие с военных баз на Ближнем Востоке, и истребители с баз в Западной Германии. Последние вызывали у Москвы чрезвычайное беспокойство и внушали мысль о возможности ведения американцами военных операций. Эскадрилья стартовала с базы и летела на высоте несколько тысяч метров вдоль польского побережья Балтики. Ее засекали советские войска противовоздушной обороны и докладывали в Генеральный штаб. В последний момент перед нарушением советского воздушного пространства эскадрилья поворачивала и возвращалась назад на базу.

Еще в марте у Уайнбергера произошел спор с советским послом Анатолием Добрыниным на приеме по случаю дня рождения директора «Pepsico» Дональда Кендалла. Добрынин попросил дать ему возможность поговорить с министром обороны, Кендалл выполнил эту просьбу. Советский посол пытался быть настойчивым. «Как вы полагаете, куда идут наши страны? — спросил он. — Почему сейчас в воздушном пространстве столько инцидентов?»

«Возможно, отчасти потому, что, по мнению Вашингтона, важно, чтобы Советский Союз и весь мир узнали, как США изменились, — ответил Уайнбергер. — Со времени прихода к власти юной администрации мы будем сильнее и решительнее. И кроме того, нас беспокоят советская политика в Афганистане и Польше».

Добрынин быстро ответил: «Поверьте, моя страна прекрасно знает, насколько изменились США. Я сообщаю об этом, и делаю это аккуратно. Полагаете ли вы, что для наших стран все же важен диалог, а не только обмен заявлениями?»

«Конечно, — ответил Уайнбергер, — при условии, что атмосфера и обстоятельства создадут реальные перспективы эффективных переговоров и возможность удачного их завершения. Если бы Советский Союз вторгся в Польшу, это означало бы, что такие переговоры бессмысленны».

Москва со своей стороны не давала понять, что согласна на уступки в вопросе о Польше. Советская Армия уже несколько месяцев проводила учения вдоль западной границы страны. «Мы надеялись, что испугаем поляков и они капитулируют», — вспоминает один из бывших сотрудников советской разведки. В районе Торуня и других частях Польши советская авиация производила боевые полеты. В Польшу транспортировались боевые вертолеты и транспортировщики, что говорило о том, что военная операция не за горами. Кроме того, что эти действия оказывали нажим на поляков, они были опасны в том смысле, что полеты советских летчиков не контролировались с польской стороны.