Тайная стратегия развала СССР - Петер Швейцер

По мнению Андропова, значение слов Рейгана было вполне ясным. Настали «опасные времена». Запад организует структуры с целью «провокаций против социализма». Кроме того, Вашингтон готовится к первому атомному удару. Со времен кубинского кризиса советские руководители не высказывались так агрессивно и не рисовали таких ужасающих картин…

Андропов был неправ, утверждая, что Вашингтон готовится к первому атомному удару по Москве. Но ведение экономической войны было как раз в намерениях Уильяма Кейси и Каспара Уайнбергера. Где бы им ни приходилось бывать, они оказывали всяческий нажим, чтобы отрезать Советскому Союзу возможность торговать с Западом, а также получать его технологии и кредиты. А там, где им не удавалось таким образом повлиять на политику, они старались внушить, что она была бы наиболее желательна.

9 мая Кейси находился на курорте в Хот Спрингс в Западной Виргинии. Он выступил с речью на совете по бизнесу. Кейси заявил, что советская экономика «становится все слабее», в стране «растет недовольство». Он не сказал напрямую, что США должны использовать эту ситуацию, но явно намекнул на это.

В частных разговорах с американскими бизнесменами Кейси приводил статистические данные, свидетельствовавшие о том, как Советы плохо хозяйствуют. Подчеркивал, что делать инвестиции было бы ошибкой, а если б он сам занимался бизнесом, то наверняка обходил бы Советский Союз далеко стороной. Ему нужно было убедить банкиров, чтобы они не давали займы СССР. За время пребывания в должности ему десятки раз приходилось высказываться подобным образом. Он не раз адресовал такие слова организациям, связанным с бизнесом. Не прекращал убеждать всех, что торговать с Москвой — скверное дело. Порой даже лично звонил руководителям предприятии, давая им указания, что нужно проявлять неуступчивость, либо передавая им секретную информацию о том, что данный проект идет вразрез с интересами Америки. Порой такое вмешательство давало положительный результат, порой — нет.

Самым большим советским экономическим предприятием был проект под названием «Уренгой-6». Он должен был стать наиболее серьезным объектом в торговле Запада и Востока. «Уренгой-6» — это подземный газопровод длиной около 5500 км, тянущийся из Уренгоя на севере Сибири до советско-чехословацкой границы. Там он соединялся с западноевропейской газовой системой, уходившей во Францию, Италию и Западную Германию. По первоначальному проекту газопровод имел две нити. Для страны, которая в то время имела доход всего 32 миллиарда долларов ежегодно, это предприятие имело первостепенное значение. «Для Москвы газопровод был основным экономическим вопросом. Трудно переоценить его значение», — вспоминал бывший член ЦК КПСС Евгений Новиков.

«Это была попросту дойная корова», — утверждал бывший заместитель министра обороны США Фред Айкл.

Кремль, не располагая средствами и соответствующей техникой, в 1979 году обратился за западной помощью. Западная Европа, заинтересованная поставками газа не только из Средней Азии, начала переговоры с Москвой, предложившей гарантированные цены на газ на 25 лет. Так должны были исполниться мечты Кремля об улучшении финансовой ситуации. Как и раньше, западные банки выразили согласие на финансирование закупок оборудования, необходимого для строительства газопровода, а также самого строительства при пониженных процентных ставках, гарантированных их правительствами. Вместе с тем западные предприятия предложили продажу высококлассного оборудования за будущие поставки природного газа. Так же, как это было с проектом оренбургского газопровода, Москва использовала «Уренгой-6» для увеличения западных кредитов, в результате которых удалось бы получить двойное финансирование одного и того же проекта.

Проблему двойного финансирования, равно как существенную проблему средств безопасности при строительстве нового газопровода в Сибири, первым обнаружил Роджер Робинсон, вице-президент банка «Chase Manchattan», ответственный за пакет кредитов для Советского Союза, Восточной Европы и Югославии. Во время строительства газопровода из Оренбурга в конце семидесятых, он как-то завтракал с советским министром газовой промышленности. «Я спросил у министра, поддерживает ли он займы на рынке евродолларов на финансирование этого проекта, — рассказывал Робинсон. — Министр только рассмеялся и сказал, что никогда не берет таких займов, — все покрывают поставки газа в Европу. Советский банк внешней торговли наверняка не проинструктировал его, что таким образом большая часть проекта, как показали более поздние анализы, будет вдвойне профинансирована. В то же время, будучи под влиянием Москвы, «International Investment Bank» собирал 2,2 миллиарда долларов на западных кредитных рынках в четырех больших синдикатах. Документы, связанные с кредитом, четко определяли, что это шло на финансирование поставок труб, компрессоров, турбин и т. д. Это была ошеломляющая самонадеянность».

Робинсон тайно сообщил ЦРУ о своем открытии. В начале февраля Уильям Кейси получил записку от Самнера Бенсона, старшего аналитика Управления. Проект газопровода у него также вызвал опасения. Западная Европа была бы под угрозой перекрытия газопровода Советским Союзом. Австрия, Берлин и Бавария на 99–100 процентов попадали в зависимость от советских поставок. Кроме того, на таких условиях невыгодно настраивать общественное мнение в пользу проекта. У одного американского банкира в 1980 году состоялся частный разговор с бывшим западногерманским министром экономики Отто фон Ламбсдорфом. Он признался, что немцы зависели бы от советских поставок газа не на 30 процентов, как везде писалось, а на все 60. «Но что толку говорить, — сказал Ламбсдорф, — немецкая общественность не будет информирована о действительных цифрах». Этот проект оказал бы весьма благотворное влияние на советскую экономику. В 1980 году в одном из рапортов Бенсон писал: «Энергетическая промышленность помогла Советскому Союзу развить производительность военной машины, пока решались серьезные экономические проблемы». Во время президентства Картера Бенсона мало кто слушал, администрация тогда больше занималась подсоединением Запада к разным источникам энергии, чем закручиванием гаек Советам. Но теперь Бенсон нашел благодарных слушателей в лице президента, Кейси и Уайнбергера.

В начале мая 1981 года, вскоре после получения копии сообщения Роджера Робинсона, Уайнбергер и Кейси провели в Пентагоне встречу, посвященную разным вопросам, в том числе ситуации в Польше и бюджету на оборону. Всплыла и тема газопровода. «Мы и в самом деле считали, что должны остановить осуществление проекта или хотя бы задержать его, — вспоминал Уайнбергер. — Иначе он дал бы им стратегическое преимущество и огромный приток средств».

В правительстве не было единодушия по этому вопросу. Госсекретарь Александр Хейг сопротивлялся предложениям оказать нажим на Европу и свернуть проект. Он утверждал, что уже поздно. Под влиянием Уайнбергера он послал в поездку по Европе заместителя госсекретаря по экономическим вопросам Мейера Рашниша. Рашниш должен был заинтересовать Европу другими предложениями, чем газопровод, агитировать за американский уголь, синтетические виды топлива и норвежский подземный газ. Но Западная Европа не хотела к этому прислушаться. Если говорить о Хейге, то для него проблема была решена. Но для Кейси и Уайнбергера вопрос о газопроводе был принципиальным и они не хотели легко сдаваться. США были не просто партнером, а лидером свободного мира. Кейси и Уайнбергер поручили аналитикам искать другие решения.

В департаменте обороны за их усилиями наблюдал помощник министра Ричард Перл, хитрый интеллектуал, во всем державший твердую антисоветскую позицию. Он пригласил Бенсона в свой департамент и стал набирать консультантов, от которых требовалось найти иные решения, чем газопровод. Некоторые из замыслов были абсурдны. Один из консультантов утверждал, что у голландцев огромный запас газа, благодаря которому Европа может быть им обеспечена. Другие предлагали строительство газопровода из Алжира. Еще коекто — из Ирана через Турцию и Грецию. Кейси поручил своим аналитикам просчитать разные аспекты этих замыслов. Бюро анализа СССР сконцентрировало основное внимание на выгодах, которые получил бы Советский Союз из поступлений твердой валюты и кредитов на выгодных условиях, а также на возможностях построить газопровод без помощи извне.

В конце мая в Белом доме собралась Рабочая группа по делам национальной безопасности. Президент Рейган уже оправился после произведенного на него в конце марта покушения и снова сосредоточился на перспективах советской экономики. Он уже видел сообщение Робинсона.

Хотя в повестке дня было много пунктов, важнее всего был предстоящий саммит в июле в Оттаве. Это была первая встреча президента с главами иностранных государств — союзников и экономических партнеров Америки. Понятно, что выступление президента следовало хорошо подготовить. Если говорить о мнениях по поводу советского газопровода, то Запад разделился. Но Рабочая группа по делам национальной безопасности имела единодушное мнение, что Вашингтон должен вновь заявить о своей ведущей роли в решении проблем, стоявших перед Западом.