Голоса Америки. Из народного творчества США. Баллады, легенды, сказки, притчи, песни, стихи - Л. Переверзев

— Здравствуй, Ворон.

— Солнце светит, снег сверкает. Не хочешь ли пройтись со мной вон к тем холмам?

— С удовольствием.

— А соревнование на льду? Не помериться ли нам силами?

— Пожалуй!

И они, весело болтая, взобрались на вершину холма, у подножия которого было маленькое озеро, затянутое утренним ледком.

— Съезжай первым, друг Ворон.

— Нет, нет, первый ты…

Ворон помчался по снежному склону так быстро, что не смог остановиться. У самого берега он плюхнулся в снег.

— Ха–ха–ха! — смеялся Рыжий Лис, держась за бока.

А тем временем Ворон взмахнул крыльями, стряхивая снег, и взлетел на другой холм. Оттуда он закричал:

— А теперь давай ты, любезный Лис!

— Ой! — заворчал Рыжий Лис. — Лед такой ломкий.

— Лис, ты трус…

— Кто трус? Я?

Задетый за живое, Рыжий Лис вышел на снежный склон.

— Вперед! Быстрее! — Ветер свистел у него в ушах. Он тоже не смог затормозить, споткнулся, упал и покатился к озеру… Хоп! Лед треснул, и Рыжий Лис провалился под воду по самые усы.

— Ворон! На помощь! Тону! Спасите!

— Кроа! Кроа! — смеялся Ворон. — А мне‑то что за дело?

Он хохотал, каркал, а Рыжий Лис барахтался в ледяной воде. Барахтался, барахтался и утонул.

Ворон долго еще сидел на холме и каркал.

Вот почему его крик, даже когда Ворон веселится и радуется, звучит так зловеще.

Переводы Т. Каминской

ВЕЛИКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ МАЛЕНЬКОЙ МЫШКИ

Однажды маленькая мышка решила постранствовать. Бабушка собрала ее в дорогу, и мышка отправилась в путь тихим солнечным днем. Вскоре на пути ей встретилось огромное озеро. Мышка огляделась, но поблизости никого не было.

— Жаль, — вздохнула она, — а я ведь готова помериться силами с кем угодно.

Переплыв озеро, она отряхнула с себя воду и сказала:

— Пожалуй, даже дельфин устал бы больше после такого заплыва!

Но огромное озеро было всего–навсего следом бабушкиной ноги, который дождь заполнил водой.

Мышка свернула на другую тропу и вскоре увидела высокую гору. Вокруг не было ни души, и мышка очень огорчилась:

— Жаль, что поблизости не видно оленей, я бы могла показать им, как нужно прыгать!

Она разбежалась и одним прыжком перемахнула через гору.

— Неплохо! — сказала она себе. — Я бы даже сказала — здорово!

Но гора была просто пучком сухой травы. Мышка побежала дальше и вдруг увидела двух медведей, боровшихся не на жизнь, а на смерть.

— Остановитесь, — закричала она, — прекратите сейчас же, вы убьете друг друга!

Но медведи не слышали ее, и тогда она бросилась между ними и разняла их.

— Я очень храбрая и сильная, — сказала им мышка, — бегите и больше не попадайтесь мне на пути!

И они ушли. Это был полевой клоп и муха.

— Пожалуй, на сегодня достаточно, — сказала себе мышка и побежала домой.

— Чего только я не видела, бабушка! — закричала она прямо с порога и тут же рассказала обо всех своих приключениях.

— Ах ты, глупышка, — вздохнула бабушка.

Перевод В. Щедриной

3 

Война, любовь, горестный плач, мужественная решимость, радость от ощущения новизны окружающего мира, надежда — все находит выражение в песне. «Все в мире имеет свою песню», — говорят индейцы квакиутль. У эскимосов человек, умевший слагать песни, почитался наравне с лучшим охотником.

У одних племен песни объединялись в обширные циклы (осейдж, навахо и др.) у других порой состояли из 1–2 строк. Такова весенняя песня индейцев оджибве:

Уплывающий снег! Отчего я пою?

Вот что рассказывает легенда индейцев навахо о происхождении первой песни. Как‑то раз два маленьких брата медленно брели по бесплодной пустыне. Они были бедны — так бедны, что люди забыли о них. Боги тоже отвернулись от детей: ведь беднякам нечего было пожертвовать им… Братья шли и плакали, и постепенно плач их превратился в песню… Боги услышали ее, подивились горестной силе песни и сжалились над детьми. Так песня впервые спасла жизнь человеку.

В устнопоэтическом творчестве американских аборигенов самым распространенным был вид «песни–видения» — магический личный или общественный талисман, позволявший человеку общаться с миром «на равных». Военные, трудовые, любовные песни, а также более необычные виды — предсмертные воинские песни или эскимосские насмешливые «песни под барабан» — дают читателю возможность получить первое представление о богатстве песенной культуры аборигенов США.

Особую группу составляют индейские военные песни. Часто многие из них (как у индейцев прерий) были не только родовой или племенной принадлежностью, но своеобразным гимном избранного братства типов. Наиболее распространенный вид военной песни — «песня смерти»; это слово мужества, завещание своему племени. Когда знаменитый вождь Сетангия из племени кайова, находясь в плену у американцев, задумал умереть в бою, он затянул песню воинской группы Ка–итсенко:

О солнце, ты вечно пребудешь, — а мы, Ка–итсенко, уйдем.О земля, ты вечно пребудешь, — а мы, Ка–итсенко, уйдем.

Сетангия сбросил оковы, прыгнул с ножом на одного из конвоиров, но был убит остальными.

«Песня молодой жены» — еще одна военная песня индейцев кайова. Поют ее о воинах, ушедших в поход их жены, оставшиеся дома. Ее могут петь и сами воины в долгом и утомительном пути. Такие песни называют «песнями ветра», потому что печальный звук степного ветра навевает тоску об ушедших, воспоминания о близких.

Американские эскимосы верят, что песни рождаются и живут как люди; и возникают они не случайно. «Песни — эго мысли, — сказал как‑то раз эскимосский мудрец Орпингалик, — они поются на одном дыхании, когда людей захватывают великие силы природы. Простой язык тогда уже не подходит„„ Человек похож на льдины, плывующие здесь и там по течению. Мысли его приводятся в движение этим потоком, когда он чувствует радость, страх, iope. И мысли сами становятся потоком, который захватывает дыхание, заставляет учащенно биться сердце.

И тогда, сознавая, как мы малы, мы боимся пользоваться словами. Но тут случается, что нужные нам слова приходят сами. Когда это происходит, рождается новая песня».

Особенностью устного народного творчества американских индейцев является самобытная традиция ораторского искусства.

До нас дошли отдельные образцы традиционной обрядовой риторики. К ним относится, например, прославление воинов племени кроу перед битвой.

Настоящий мужчина — считали индейцы — должен проявить себя не только на тропе войны, но и у костра совета. «Учись молчанию — и тогда ты сможешь высказать великую мысль на пользу своему народу», — гласит пословица индейцев сиу. Ее дополняет ирокезское изречение: «Нежным словам легко слететь с языка, но речь оратора должна напоминать пантеру, выпрыгнувшую из котла с кипящей смолой». Значение индейской риторики повысилось с приходом в Америку европейцев. Знаменитые ораторы — Текумса, Сидящий Бык, Красное Облако, Джозеф, — заговорили с пришельцами не о войне, а о мирном соседстве, об уважении к законам природы, особенностях своего мировосприятия. Это был метафорический спор не только о земельных владениях, но об исторической роли и предназначении человека.

Речь, полную горьких раздумий о судьбах индейских народов, вождь Сиэттл произнес в 1854 году. Мысли о том, что «белый человек никогда не будет одинок» и индейская культура навсегда останется живой частью Америки, оправдываются сегодня, потому что жизнь подтверждает их пророческую силу. Речью Сиэттла завершается раздел народного творчества индейцев и эскимосов.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА

Песня племени оджибве

Мне на рассветеС тихого небаЛасково светитЭта звезда;Значит, давно ужДома я не был,Значит, направлюПуть свой туда.

Куда ни иду я,Где ни бреду я,Вижу на небеЭту звезду;Значит, дорогуК дому найду яИ обойду яЗлую беду!

Перевод Ю. Хазанова

ПЕСНЯ МОЛОДОЙ ЖЕНЫ

Лентяи да трусы дома сидят —Идти на большую войну боятся.

Лентяи да трусы, когда захотят,С женами могут своими ласкаться.

А мой любимый ушел в поход —Не скоро, наверно, теперь возвратится.Ах, милый мой, за тобою вследДуша моя мчится тревожной птицей!

ПЕСНЯ БОРЬБЫ