Былинки от Инки - Инна Ивановна Фидянина-Зубкова

скотинка и вошла,

а семья в дому не поняла

чи корова, чи бык перед ней?

И к столу зовут его: «Смелей!»

А на ужин у них уха

из карасей, ивасей… Потроха

затряслись у гостя, он вскипел,

вылил на пол уху и скорей

из страшного дома вон!

Бежал и бубнил: «Это сон!»

И домчался до Ильмень-реки,

там сидят, рыбачат рыбаки:

то плотва попадётся, то карась.

Увидали Ивася, кричат: «Залазь

поскорее в наше ведро!»

Глядь Ивась, там рыбы полно,

задыхается она и бьёт хвостом.

– Не о том мечтал я, не о том! —

схватил наш герой то ведро,

прямо в реку выплеснул его.

И поплыли караси по реке.

Взбеленились рыбаки, айда ко мне:

так и так «Иванна, твой Ивась

нам житья не даёт, эка мразь!

Унеси его отсель на небеси,

где гуляют толсты караси,

жирными боками трясут,

разговоры ни о чём свои ведут.»

Я вздохнула глубоко и поняла:

зря с небес Ивася содрала,

то гордыня была не его,

моя душенька вселилась в него!

Как же быть? Да надо б душу изымать

и свою гордыню усмирять.

Но что станет тогда с Ивасём,

как же будет он с пустою душой:

куда пойдёт, зачем и что поймёт,

может, кинет кого или убьёт?

Так я думала долго, год-другой.

И решила: надо жить уже самой!

Вылезла из Ивася я и ушла.

Села, Азбуку пишу, а сама

наблюдаю: как там мой карась?

Рыбаки кричат: «Иванна, слазь,

уходи из сказки, пошла вон!»

Всё, ушла! Ивась пошёл домой.

И ведь дом придумал он себе:

в топком иле сидит на дне

да глазами пустыми глядит:

не пройдёт ли мимо бандит?

Тут пришёл бы ему конец,

да захотел покушать молодец.

И додумался ведь покинуть дом:

вылез, по дороженьке побрёл.

А дорога деревенская узка,

прёт лошадка на него! Глаза

рыбьи округлились до небес,

и воскликнул Ивась: «Мне трындец!»

Но протянулась до него рука

и схватила молодого едока —

это дед Ходок-туда-сюда

пригласил в телегу паренька.

И карась смекнул, сообразил:

разговоры длинны заводил

о жизни той в заоблачных мирах,

где караси-иваси в облаках

на землю глядят свысока:

дескать, боги мы, такие дела!

Разозлился дедок Ходок,

слез с телеги, Ивася поволок

прям в торговые ряды, туда

где в продаже караси да плотва.

Кинул рыбину на лавку и бегом,

прыг в свою тележищу. «Пошёл! —

дёрнул за уздечку коня. —

Видно, бес попутал меня!»

Огляделся карась Ивась

и сказал дохлой рыбе: «Ну, здрасть!»

Не услышали его караси,

в ряд лежат, в зрачках застыло: «Спаси!»

Растолкать Ивась пытался друзей.

– Ишь ты, выискался тут добродей! —

продавец отпихнул Ивася. —

На убой отправлю; жирный, как свинья!

Заплохело божьей твари, спрыгнул он

и до дома нового ползком!

Как дополз запыхавшись, упал,

в ил зарылся, отлежался, встал

и о небушке вспомнил своём:

– Как же мне вернуться домой?

Ох, пытался он прыгать и летать!

Но важну тушу где там оторвать

от земли, от матери сырой.

Зарылась рыбина в песок с головой

и сидела там тридцать три дня,

море сине вспоминала, где плотва,

караси, иваси живут,

плавают да песенки поют.

Захотелось и ему туда:

– В море братья мои, в море, да!

И нырнул Ивась в Ильмень реку

да пошёл на хвосте по дну,

добрался до устья реки,

глотнул солёной воды

и поплёлся искать своих

хвостатых, таких родных!

Но куда там! Ведь он ростом с мужика,

убегает от него плотва,

караси в друзья не идут,

а иваси в холодных водах живут.

Тут взмолился карась Ивась:

– Тётя Инна, с детской Азбуки слазь

и верни меня, пожалуйста, домой!

Ручку бросила я: «Чёрт с тобой!»

Да как дуну в небо! Бог вздохнул,

он мой замысел сразу смекнул:

и посыпались с небес караси,

прямо в море бултыхались их хвосты,

а размером каждый с мужика,

плавники – могучая рука.

Они застлали море собой!

Что мне делать с такою горой?

И решила всё пустить на самотёк,

коль сожрут акулы их, знать, срок истёк!

Но не тут то было, подплыла

к ним поближе морская свинья

и зовёт за собой на бережок:

– Айда бока прогреем, там песок!

И пошли караси-иваси

косяком по суше, а хвосты

закрыли собою весь брег!

В ужасе крестился человек,

чайки плакали: «Сожрут нашу жратву

эти твари, мир идёт ко дну!»

Ан нет, не угадали, мир стоял

и по швам нисколько не трещал,

только рыбой пропахло вокруг.

Вон смотри, и наш шагает друг

карась Ивась впереди.

Он здесь видел всё уже, за ним иди!

Вот дошли они до центра земли,

до скрипучей деревенской двери.

А что было дальше, не скажу,

лишь на руках, на пальцах покажу.

И до ярмарки тоже добрались,

с торгашами рыбы расквитались.

Стал тут думать уездный люд:

как разбойников изжить иль обмануть?

И зовут они на помощь мужика

деревенского Ивана Большака.

Но Большак, он вовсе не гора,

а всего лишь как три мужика.

Потёр Иван лобище и смекнул:

длинны сети рыбацки развернул

и накинул их на карасей.

Свистнул мужикам, а те быстрей

волокут их к центру земли,

к царской размалёванной двери.

Выходил царь на злато крыльцо,

чесал пузо, в ус дул, тёр чело

и решил, что скот нельзя терять,

приказал их в армию отдать.

Ай, как шили мундиры сорок дней

швеи, мамки, няньки! И взашей

гоняли ребят-пострелят,

приходили те глазеть на солдат.

Вот истёк срок: сто дней, сто ночей.

Не узнать карасей-ивасей,

бравые ребята, на подбор,

сабли востры, головной убор,

под шеломами морды блестят,

порубить желают всех подряд!

«Мы готовы сечь, рубить!» Царю

вложить бы в голову умище суму,

а не толстые, смешные калачи

(предупреждали ведь его врачи).

А теперь… глазища рыбьи глядят

выстроившись в бесконечный ряд

и готовы искромсать весь народ.

Ещё минуты две и вперёд!

В ужасе зовёт царь Большака,

но пока Иван ходил туда-сюда,

потоптало наше войско народ

и уже до Германии прёт!

А в Германии кричат: «Эх, пора

звать богатыря Большака!»

Скорописную грамотку пишут

да почтового голубя кличут,

и по ветру письмо пускают,

мол, голубка дорожку знает.

И пока голубка шла туда-сюда,

на Руси стояла тишина,

да весёлый рассудком народ,

нарожал