Через тысячу лет - В Никольский

— Вы увидите, — продолжал профессор Антей, — когда ознакомитесь с нашими научными центрами, что столь же успешную работу удалось проделать и над миром животных. Уже ваши современники, при помощи искусственного подбора, создавали новые породы домашних животных — вроде тонкорунных овец, богатых мясом быков, удойных коров, особых сортов кур и т. д. XX и XXI века достигли в этом отношении еще более ценных и поразительных результатов. Наряду с этим, громадные успехи сделала синтетическая химия. Она открыла, наконец, тайну создания белка и витаминов, и теперь часть натуральной пищи заменена более доступным искусственным продуктом. Что бы стало с людьми без этих достижений? Ведь уже в XXIII веке одними только продуктами сельского хозяйства население уже не могло бы прокормиться, так поднялась численность рода человеческого… И вот, фабрики пищи постепенно вытеснили желтеющие нивы и огороды, где теперь раскинулась непрерывная пестрая скатерть садов-городов…

В этот вечер, гуляя с Реей в саду и прислушиваясь к пению цветов, я с невольным замиранием сердца думал о том, какие еще неожиданности ждут меня в этом удивительном мире! Но в тот момент я не искал их, этих новых чудес, потому что переживал самое великое чудо — вечное чудо любви.

Я не мог отдать себе отчета, когда это случилось со мною. В подобных случаях так трудно установить какие-то вехи…

Рея… Это имя звучало в моем сердце, как вечерняя мелодия цветов, сливаясь с ним в одно неразрывное целое. Странно — лишь в этот момент я понял свое состояние. Я любил эту величавую, прекрасную дочь тридцатого века, — любил, как еще никогда никого не любил… Какими пустыми и мимолетными казались мне теперь все мои увлечения там, на старой земле… Они стерлись, забылись бесследно и не только стены столетий отделяли меня теперь от этого времени. Рея… Не ее ли ждал я всегда, всю свою жизнь? Не к ней ли стремился я в часы усталости и раздумья, когда все представлялось мне таким ненужным и бесполезным?..

— Что ты молчишь, Антреа? — нарушила молчание моя спутница, — посмотри, какое странное облако — точно желтая птица.

Она указала рукой на пылающее небо заката.

Я оглянулся — но на багряном фоне заката я видел лишь горделивый профиль Реи в золотисто-бронзовом ореоле ее волос, выбивавшихся из-под тускло блестевшего шлема.

Непонятное волнение мешало мне говорить.

— Что с тобой, Антреа? — с беспокойством спросила Рея, и пристально взглянула мне в глаза.

Должно быть, мой взгляд был достаточно красноречив. В вечернем сумраке я увидел, как побледнело ее лицо.

— Становится холодно… — как-то глухо произнесла она и зябким движением поправила плащ, соскользнувший с плеча. — Надо вернуться…

Мы двинулись по направлению к дому, в широких окнах которого отражались последние краски заката.

У дверей мы простились, как всегда, поднятием руки. Я невольно пожалел, что тридцатый век отнял у меня право поцеловать эту руку.

На другой день профессор Фарбенмейстер с утра увлек меня в библиотеку и заставил под диктовку составлять какой-то список мудреных названий, необходимых ему для дальнейших работ. Время тянулось невыносимо медленно. Реи я не видел весь день до самого вечера, когда она пришла, чтобы позвать меня принять участие в игре в мяч.

Профессор сказал, что придет попозднее, но я не заставил просить себя дважды.

За время нашего полудобровольного заключения в доме профессора Антея мне уже несколько раз приходилось наблюдать за этой излюбленной игрой молодежи XXX века. Что-то знакомое — не то от лаун-тенниса, не то от баскет-болла, мелькало в некоторых движениях и приемах играющих. Играли по обыкновению трое: Рея, ее брат Фер и смуглый, темноволосый юноша, помощник профессора Антея — Унаро, которого я видел в первый день нашего появления в новом мире.

Сбросив легкие плащи и блестя своей металлической кирасой, плотно охватывавшей каждый изгиб их великолепного тела, эти дети тридцатого века положительно казались ожившими бронзовыми изваяниями неведомого гениального художника.

Четкими, быстрыми движениями, в которых рассчитан был каждый дюйм, они с легкостью перебрасывались тяжелым мячом, подхватывая его на лету, отражали удары, защищались и нападали.

Фер был ловчее и увертливей, но Унаро брал силой и смелостью. Рея же, казалось сочетала в себе глазомер одного с уверенностью движений другого.

Со временем я осмелел и даже сам попробовал принять участие в этой игре. К моему удивлению, дело пошло не так уже плохо, как я мог ожидать. Унаро насмешливо отмечал все мои промахи, но зато Рея одобрительно кивала головой при каждом удачном ударе с моей стороны. Разумеется, мне было далеко до моих тренированных юных партнеров, но, по-видимому, Рея решила, что я играю недурно, и все чаще стала приглашать меня в партию, к досаде Унаро, сердитый и насмешливый взгляд которого я ловил на себе уже несколько раз.

Когда в тот вечер мы пришли на площадку, Фер и Унаро уже были на месте. Фер начал меня расспрашивать, как идут мои занятия в библиотеке, а Унаро, отведя Рею в конец площадки, начал что-то ей горячо говорить, временами недовольно поглядывая в мою сторону. Слов я не слыхал, но заметил, что Рея была недовольна и досадливо пожимала плечами. Унаро резко произнес какую-то фразу, с силой отшвырнул прочь ракетку для мяча и быстро пошел по направлению к дому. Уходя, он злобно взглянул на меня, не отвечая даже на мой прощальный привет.

Так вот оно что! Я начинал понимать: Унаро ревнует, Унаро не равнодушен к Рее и ему не нравится ее внимание ко мне… Но неужели Рея?..

Нет, эта мысль была положительно смешна… О каком чувстве со стороны Реи мог я мечтать?.. Что я для нее? Странное, полудикое существо из давно прошедшей эпохи, едва научившееся понимать ее родной язык… Кроме того — разве может быть какое-нибудь сравнение между блестящим Унаро и мною?

В этот вечер мы мало играли.

Рея делала ошибку за ошибкой. Я играл не лучше. Фер сначала смеялся над нами, нашей неловкостью, потом рассердился и заявил, что так играть больше не стоит. Мы не спорили с ним и скоро вернулись домой.

У входа мы задержались, глядя, как зажигаются первые звезды.

— Действительно, мы ужасно играли сегодня… — засмеялась Рея, — Фер был прав, рассердившись на нас…

— Да, но почему Унаро пришел в плохое настроение духа? — решился я спросить.

Рея густо покраснела — я заметил это даже в полусумраке вечера, быстро взглянула на меня и тотчас же отвела свои глаза в сторону.

— Унаро… Он какой-то странный… Ты никогда не видел моих работ, Антреа? — уклончиво ответила она вопросом на мой вопрос.