Рыцари - Линда Миллер

Ни Глориана, ни Дэйн не проронили в ответ ни слова.

После того как вся семья и Эдвард с друзьями позавтракали, во дворе прозвучали трубы. Дэйн поднялся из-за стола и предложил руку Глориане, которая с приличествующими скромностью и послушанием оперлась на нее.

От прикосновения ее тонких пальцев все мускулы на теле Кенбрука превратились в сталь. Ему хотелось одновременно и оттолкнуть ее, и прижать к себе. Все эти долгие годы он усердно избегал мысли о том, что ему придется спать со своей женой. Но сейчас эта мысль не была ему так уж неприятна. Его мужское естество ясно подтверждало это.

Дэйн не привык лгать, тем более самому себе. С той минуты, как он, впервые увидел Глориану - обнаженную, скрытую только водой да лепестками желтых роз, он желал ее так сильно, что это желание не смогло бы залить все вино Англии. Вчера ночью, после того как Эдвард и остальные юноши ушли в часовню для ритуала бдения, Дэйн спустился на берег озера. Раздевшись донага, он вошел в прохладную воду, но и она не принесла ему желанного облегчения. Его могло дать только одно.

Краешком глаза он следил за Глорианой, когда церемонно вел ее под руку из большой залы замка на освещенный солнцем двор, где на ветру плескались разноцветные флаги. Глориана была девственницей, несмотря на свой острый язычок и странные идеи, напомнил себе Дэйн, и он не собирается испортить ее, как бы привлекательна она ни была.

Но Дэйн принял такое решение не только из благородных побуждений. Если он лишит Глориану невинности, то брак не так-то просто будет расторгнуть. Маленькая негодница может даже нарочно соблазнить его, несмотря на свою ненависть, в которой Дэйн не сомневался, лишь бы только разрушить его планы и оттянуть момент, когда ее отошлют в монастырь.

Дэйн решил держаться подальше от своей девственницы-жены. Но плоть его придерживалась совершенно другого мнения. Дэйн жаждал ее гибкого, стройного, но сильного молодого тела, жаждал слиться с ней. И это примитивное желание пульсирующей болью отдавалось в самых укромных уголках его естества.

К счастью, атмосфера праздника давала возможность отвлечься от подобных мыслей. Дэйн и Глориана стояли бок о бок во дворе, вокруг них шумела толпа, менестрели играли на своих свирелях и трубах. Гарет и отец Крадок, отцы, дяди и братья вступающих в рыцарский орден юношей с соответствующим почетом взошли на импровизированный помост.

Хотя отношения Дэйна с его младшим братом нельзя было назвать гладкими, но он почувствовал гордость за него. На глаза его чуть не выступили слезы, но Дэйн сразу же справился со своими чувствами. Эдвард вместе с другими молодыми людьми опустился на одно колено, склонив голову, чтобы выслушать молитву отца Крадока. Музыка и разговоры сразу смолкли, присутствующие молитвенно сложили руки.

Звенящим голосом преподобный отец просил Господа взглянуть с милосердием и благорасположением на храбрых воинов армии Христовой, молил очистить их души и придать им твердости в грядущих испытаниях. Молил даровать им место в раю, когда руки их не смогут больше держать меч и выпустят его, когда они лягут в землю в ожидании воскрешения. Добавив к сией молитве просьбу о хорошем урожае, отец Крадок умолк. Юные воины подняли на него глаза, но не встали с колен, оставаясь в церемониальной позе смирения.

- Клянетесь ли вы в верности Господу Богу и господину своему? - поочередно обращался к новобранцам святой отец. Голос его был грозен, но в то же время мягок.

У Дэйна ожесточилось сердце, когда он подумал, сколько опасностей подстерегает этих смелых ребят на военной службе. Хвастливые, но довольно правдивые рассказы старых вояк, сейчас присматривающих за лошадьми Гарета или охраняющих ворота, не смогли подготовить молодых воинов к их собственным будущим победам и поражениям. Никто по рассказам не представит себе лика войны, временами прекрасного, но чаще всего ужасного, пока сам не взглянет в него.

- Клянусь, - торжественно и четко произнес Эдвард, когда пришла его очередь, - следовать законам Господа Бога, чтить волю моего брата и господина лорда Хэддей и блюсти свою честь до самой смерти и даже после нее.

Гарет взял фамильную реликвию - церемониальный меч, в эфес которого, по преданию, был вложен кусочек кости святого Андрея. Подойдя к Эдварду, он коснулся сияющим лезвием сначала его левого, затем правого плеча.

- Сэр Эдвард Сент-Грегори, посвящаю тебя в рыцари. Отныне ты воин армии Христовой.

Дэйн, покосившись на Глориану, увидел слезу, блестевшую на ее щеке.

Как того требовал церемониал, Эдвард слушал молча, с низко опущенной головой.

Одного за другим всех юношей посвятили в рыцари. Право это предоставлялось старшему в семействе мужчине. В их мечах наверняка тоже содержались фамильные реликвии. Отцы, дяди и братья новобранцев были вассалами Гарета и рыцарями у него на службе.

Молодые люди поднялись с колен, их юные лица горели от радости и гордости, ведь сегодня они наконец получили долгожданное и с таким трудом завоеванное звание. Все они начали готовиться к сегодняшнему дню с семи или восьми лет, служа сначала оруженосцами, потом учась ездить на лошадях и биться с копьями, булавами и мечами. Учеба была долгой и трудной, ее сопровождали постоянные ушибы, синяки и даже поломанные кости. Лишь самым настойчивым и крепким удалось пройти все испытания.

Оставался еще один ритуал - «испытание ударом». Дэйн, чувствуя, как напряглась стоящая позади него Глориана, не проронил ни слова.

Эдвард, выпрямившись, стоял перед своим старшим братом. Юноша, одетый в белый шелк, казался таким стройным и хрупким. Голова его была высоко поднята, он бесстрашно смотрел в глаза Гарету. Ничем не выказывая своих чувств, в наличии которых Дэйн не сомневался, Хэдлей замахнулся и с такой силой ударил Эдварда по лицу, что тот пошатнулся. Кровь закапала у него из ноздрей и из уголка рта, испачкав белоснежную шелковую рубашку.

Вновь выпрямившись, Эдвард гордо взглянул в лицо своему старшему брату и лорду. Радостные, ликующие крики раздались из толпы.

- Скоты, - пробормотала Глориана.

- Должен ли я объяснять, - любезно возразил Дэйн, - что ритуал «испытание ударом» неотъемлемая часть ритуала? Лорд проверяет, помнит ли рыцарь свою клятву.

- Все равно, - заявила Глориана, - я считаю, что это жестокость и варварство.

Дэйн не ответил. Он знал, что этим ребятам предстоит пережить худшие беды, чем удар кровного родственника.

После испытания Эдварда таким же, как и он, ударам подверглись остальные юноши. Ритуал выполняли их родственники, те, кто посвятили их в рыцари и приняли их клятву служить с честью. Глориана стойко держалась до конца ритуала, не отворачивая лицо, как бы ей этого ни хотелось. Дэйна восхитила ее выдержка. Немногие женщины наделены подобным мужеством, которое он почувствовал в ней.

Официальная часть церемонии закончилась. Послышались радостные выкрики, эхом отражавшиеся от древних каменных стен. Раздались звуки труб, начищенная медь которых сверкала на солнце. Менестрели заиграли на своих лютнях, свирелях и лирах. Вся эта дикая вакханалия сливалась в один, довольно гармоничный поток веселых звуков.

Эдвард, стерев с лица кровь рукавом рубашки, спускался с помоста. Найдя глазами Глориану, он просиял. Дэйн почувствовал короткий, но сильный укол ревности. Кенбрук обвил рукой талию своей супруги, а когда она попыталась вырваться, только сильнее сжал пальцы.

Когда Эдвард подошел, Глориане все же удалось вырваться, и она, радостно смеясь, кинулась ему навстречу. Она обняла его за шею, и Эдвард закружил ее, подхватив на руки. Дэйн скрипнул зубами, но тут же напомнил себе о своем намерении избавиться от этой девицы и о том, что Эдвард, без сомнения, заслужил немного женской лести.

- У меня есть для тебя подарок, - сказала Глориана, улыбаясь Эдварду, который так и сиял от радости и гордости. - Я купила его еще летом на ярмарке. И мне так трудно было удержаться, чтобы не рассказать тебе!

- Покажи скорее, - попросил Эдвард, беря ее за руку, и тут он взглянул на Дэйна.

Кенбрук сдержанно кивнул ему. Попозже, может быть, после ужина он вручит Эдварду свои подарки, которые он купил в Италии: кинжал с отделанной драгоценными камнями рукояткой и кожаные ножны к нему. А Гарет приготовил младшему брату коня, копье и доспехи. Он собирался поздравить его перед началом турнира.

Эдвард сбивчиво поблагодарил своего старшего брата (их разногласия с Дэйном начали понемногу сглаживаться после предыдущей ночи), но не стал сопротивляться, когда Глориана потащила его за собой. Они убежали за подарком, и Дэйн подумал, что, хотя Эдвард чуть моложе Глорианы, он был бы для нее подходящим мужем. Правда, у него не было ни своих земель, ни состояния, но у Глорианы хватало и того, и другого. В делах супружества любовь, как правило, не играла никакой роли, но Эдвард просто обожал эту маленькую непоседу и, без сомнения, душу продал бы дьяволу, лишь бы уложить ее в постель.