Империализм от Ленина до Путина - Виктор Шапинов

Но само по себе это никогда и нигде не сделало студенчество такой мощной революционной силой, как в 1968 году. Повлиял другой фактор. Дело в том, что научно-техническая революция, кроме того, что она радикально расширила сектор умственного труда и «сферы обслуживания» в экономике, еще и пролетаризировала научно-технические и многие другие профессии. Из солидного мелкого буржуа клерк или инженер становился заурядным наемным работником, чей труд оказывался организован часто тем же конвейерным способом, что и труд рабочего, а заработная плата и сам стиль жизни и вовсе переставал отличаться от квалифицированного рабочего, часто даже уступая ему. Эти сектора родили «новый пролетариат», который буржуазная наука для своего удобства относит к «среднему классу». У «нового пролетариата» появились новые проблемы, в частности, ему гораздо труднее было организоваться в профсоюзы для экономической борьбы, он больше страдал от системы «гибкого графика» и чаще оказывался в ситуации «неполной занятости».

Да, большинство студентов 1968 года происходило из мелкобуржуазной среды (половина французов проживала в конце 60-х в небольших городках с населением до 2 тысяч человек), но после университета им предстояло стать в ряды именно «нового пролетариата». Процесс пролетаризации, как это почти всегда было в истории, делает пролетаризируемые слои куда более революционными, чем даже старые слои рабочего класса.

Молодое поколение 1968 года – это еще и очень многочисленное поколение, дети, родившиеся сразу после войны, в период «бэби-бума». Люди до 20 лет составляли треть населения Франции в конце 60-х. В связи с этим значительной части поколения угрожала безработица – в 1968 году половина безработных была моложе 25 лет. (Во Франции с 1960 по 1968 год на 70 % увеличилось количество безработных, это более 500 тысяч человек, а по данным профсоюзов – 700 тысяч.)

Поэтому, не случайно, а, наоборот, закономерно, что роль революционного авангарда выпала молодежи. К сожалению, лидеры компартий «проглядели» эти изменения классовой ситуации. Гораздо лучше их поняли аналитики империализма, еще до 1968 года увидевшие в молодежи врага. В инструкции для исполнительной и судебной власти за 1966 год директор ФБР Эдгар Гувер сообщал: «Американские студенты вовлечены в настоящее время… в опасный заговор. Во многих кампусах молодой человек охвачен непокорностью, которая находит выражение в выступлениях против существующей в стране экономической, политической и общественной системы». Три года спустя он только укрепился в своей характеристике: «Это фанатики, революционеры-анархисты, известные поджогами, актами вандализма, взрывами и разрушениями по всей стране»[39].

Студенты бунтовали по всему миру. Париж, Марсель и Лион, Западный Берлин и Гамбург, Рим и Милан, Мадрид и Барселона, Лондон, Буэнос-Айрес и Лима… По данным ФБР, в 1968/69 учебном году в США по политическим мотивам было арестовано 4 тысячи одних только студентов, в 1969/70 году – 7,5 тысячи, а только в конце апреля – мае 1971-го в Вашингтоне – 13 тысяч.

Но студенты были далеко не единственными участниками революционного движения. Его массовой основой был пролетариат. В бреднем, в 60-е годы среднегодовое число забастовщиков в Западной Европе составляло 7–10 миллионов человек[40]. 1968 год сразу дает резкий скачок активности рабочего класса. Только в мае 1968 года и только во Франции бастовало: 18 мая – 2 миллиона, 20 мая – 6 миллионов, 24 мая – более 10 миллионов рабочих[41]. Затем волна забастовочной активности перекинулась на Италию, 14 ноября 1968 года там бастовали 12,5 миллиона человек, а к 5 февраля 1969 года эта цифра увеличилась до 20 миллионов.

В мае 1968 года рабочие перешли от экономических к политическим требованиям. Когда Жорж Сеги, лидер профсоюза ВКТ, член компартии, пошел на сделку с правительством, согласившись прекратить забастовку в обмен на подъем заработной платы, расширение прав профсоюзов и обещание принять меры для ликвидации безработицы, он был освистан рабочими завода «Рено» в Бийонкуре. Рабочие, заполнившие до отказа заводской ангар, отвергли сделку и выдвинули требование «народного правительства». И это не удивительно, ведь рабочие уже две недели, с 14 мая, захватывали предприятия – зачем прибавка к жалованью, если у тебя в руках весь завод?

В США на борьбу поднимаются низы рабочего класса – чернокожее население. Даже в 1974 году средний доход афроамериканской семьи составлял лишь 56 % дохода белой семьи, в начале 60-х он был еще меньше – лишь 46 %. Более половины из 866 тысяч афроамериканских семей в сельской местности жили ниже официального уровня бедности.

Доля безработных афроамериканцев была в два раза выше доли безработных «белых», среди «черной» молодежи процент безработных достигал 30 %.

В 1967 году восстания чернокожей бедноты вспыхивают в Детройте, самом индустриализованном городе США. Автомобильная индустрия Детройта привлекала афроамериканцев из южных штатов, только за семь лет с 1967 года чернокожая община увеличилась на 15 %. Эти новые иммигранты дали 8 % от общего количества рабочих-автомобилестроителей города. Автомобильный кризис 1966 года рождает массовую безработицу, которая и приводит к восстаниям – классовым, а вовсе не расовым.

За короткий период движение охватывает многочисленные негритянские гетто США. Их население – это «низы» американского пролетариата, не участвующие в сверхприбылях империалистического капитала, как слой «белой» рабочей аристократии. Негритянская беднота понадобилась американской промышленности в годы Второй мировой, когда США стали «мировой фабрикой». Рядом с гетто вырастали новые заводы и вспомогательные производства, негритянское население двигалось с Юга на промышленный Север.

На полицейское насилие, которым правительство США встретило движение за равноправие и гражданские права, негритянский пролетариат ответил созданием вооруженных групп самообороны, объединившихся в партию «Черные пантеры». Идеологией этой партии стал не «черный национализм», она двигалась в направлении революционного марксизма в его маоистском варианте и несомненно пришла бы к нему, если бы не разгром и физическое уничтожение лидеров.

Восстания чернокожей бедноты были поддержаны студентами, захватывавшими университеты и выдерживавшими жестокие бои с полицией. Весной 1968 года начинается «марш бедняков», который идет из южных штатов на Вашингтон. Его вдохновитель, популярнейший негритянский лидер Мартин Лютер Кинг, был убит ФБР за месяц до этого в Мемфисе.

Таким образом, в США, цитадели мирового капитализма, в 1968 году тоже вызревает революционная ситуация.

Коммунистические партии в 1968–1975 году

Экономический бум и рост благосостояния рабочих, основной социальной базы коммунизма в империалистических странах, дал новую почву для оппортунистических и ревизионистских теорий. Еще до кризиса 1968 года почти все коммунистические партии стран «центра» принимают доктрину Хрущева о переходе к социализму в рамках буржуазной законности с использованием капиталистического государства вместо создания самостоятельных структур власти трудящихся. Их стратегия включает в себя перед совершением социалистической революции некий этап создания «антимонополистической демократии».

Рабочая аристократия, которая серьезно улучшила свое положение в ходе послевоенных реформ, в значительной степени удовлетворена им. Коммунистические партии, руководство которых уже опирается на этот слой, перестраивает свою работу. Теперь они ориентируются на частичные реформы капитализма, работу в местном самоуправлении, в профсоюзах и т. д.

Конечно, этот поворот в политике компартий не был бы таким тотальным, если бы не определяющая линия руководства КПСС, которое взяло курс на «мирное сосуществование» с империализмом. Брежневская верхушка фактически полностью исключала революционную перспективу в империалистических странах и фактически отказывала революционным силам не только в военной, но и в политической поддержке. Революция в странах «третьего мира» советскими руководителями допускалась и иногда даже поддерживалась, но и тут соблюдался своего рода «раздел сфер влияния» между СССР и США. В частности, революционеры Латинской Америки могли рассчитывать на содействие только Кубы и Китая. Даже Чили Советский Союз оказал весьма скромную помощь.

«Мы хотим дружить и сотрудничать с Соединенными Штатами на поприще борьбы за мир и безопасность народов», – сказал Хрущев на ХХ съезде[42]. Ради этой «дружбы» пришлось пожертвовать «малостью» – революционными принципами.