Ростки мёртвого мира - Р. Артемьев

Планы немного изменились, стоило Андрею увидеть географический атлас. Светской литературы в библиотеке оказалось не так много, пожар уничтожил почти все, уцелели только спрятанные в особой комнате раритеты. Вот уж действительно — рукописи не горят. Книжку с картами кто-то забыл в спецхране, вернуться же и поставить на место не смог, поэтому девушки и получили возможность вместе рассмотреть очертания прежнего мира. Одна вспоминала, другая видела впервые.

На планете до Чумы существовало три материка — один, огромный Бирель, в восточном полушарии, и два поменьше, Кикин и Оссиланни, в западном. В океанах также существовало несколько крупных островов. Несмотря на имевшие место землетрясения, Аларика не считала, что очертания материков сильно изменились, катастрофа слабо отразилась на природе. Цивилизация зародилась в трех очагах, одним из которых стали берега Доброго моря, постепенно эти центры культуры подчинили своему влиянию остальной мир. Естественно, любимым развлечением людей стала война. Именно благодаря войнам первые маги стали во главе государств, основали династии, научились передавать часть своего могущества обычным людям. С различными вариациями государственного устройства, равновесие сохранялось на протяжении веков. Вся история человечества складывалась вокруг Трех Великих — Срединной Империи, сателлитом которой являлась Сальватия, Зирхаба на западе и Ро на востоке. Две последних страны недавно в очередной раз переделили между собой малые материки, наиболее кровопролитные сражения происходили между ними.

Людям, погибшим в последней войне, по сравнению с выжившими повезло.

Срединная Империя располагалась на берегах Доброго моря, двумя проливами связанного с Холодным и Темным океанами. Фактически император главенствовал над конклавом более мелких, почти самостоятельных правителей, в большинстве своем приходящихся ему близкой родней. Армия тоже считалась единой и, судя по успешным войнам с соседями, была не самой худшей. Подробностями Андрей не заинтересовался. Органы власти не действовали, императорская семья мертва, как почти все маги, так зачем забивать голову ненужной информацией? Не считая Талеи, бывшие властители продолжали править своими землями всего в трех прибрежных городах, во всех остальных аристократов истребили. Как следствие, воцарились хаос и анархия. Если относительный порядок поддерживался где-то еще, то о таковых местах ничего не было известно. Скорее всего, на побережье больше не осталось тихих мест — моряки плавали по всему морю, слухи стекались в Талею со всех сторон.

— Жаль, нет подробной карты окрестностей — высказалась Селеста.

— Толку с нее — откликнулась Аларика. — Надолго отходить от укрытий мы не можем, людей за пределами города тоже не слишком много. Я месяц назад разговаривала с одним морагом, пришедшим из деревни. Он сказал, таким, как мы, путешествовать некуда, незачем и слишком опасно.

— Все-таки хотелось бы понять — откуда приходят корабли, где границы владений герцога, старые городки наверняка еще не разграблены. Вдруг понадобиться, потом? Хорошо бы захватить одного из солдат, они всегда в курсе текущей обстановки.

Красавица посмотрела на Селесту с веселым удивлением, к которому примешивалась толика страха. Заглядывать в будущее, не зная, удастся ли увидеть следующий закат, умеет не каждый. Нужно быть либо очень уверенной в себе, либо малость безумной, чтобы строить планы в их положении. С другой стороны, это самое положение имеет преимуществом полную свободу выбора, ибо как ни поступай, хуже не станет. Убьют во время очередной охоты, или бродяга случайно забредет в монастырь и перебьет спящих упырей? Смерти Аларика давно не страшилась. Просто надеялась, что в конце-то концов что-нибудь изменится, потому и жила.

Робкая надежда на перемены вкупе с редким в последнее время чувством приязни заставили ее предложить:

— Здесь неподалеку есть дом одного мага, в котором сохранились кое-какие книги. Внутри, конечно, страшный бардак, все ценное утащили мародеры, но почему-то огня не подпустили. Если хочешь, можем сходить, поискать.

Сказала, и сама испугалась. Она уже привыкла проводить все время в своей келье, или бродить вблизи монастыря без особой цели. Селеста ее волнения не заметила.

— До восхода еще часа четыре. Успеем обернуться?

— Конечно.

— Тогда пошли.

Карлон проводил удаляющуюся пару долгим взглядом. С тех пор, как новенькая пришла в монастырь, что-то пошло наперекосяк. Он не мог сказать, что конкретно, просто чувствовал. С одной стороны, есть видимая польза — девка перестала смущать Артака, и это хорошо. В мыслях жрец называл Аларику именно так, девкой. Он помнил, кем она была в прошлой жизни, и не понимал решения своего господина вернуть ей жизнь. Не сомневался, безусловно нет, ибо кто он такой, чтобы оспаривать Его волю? Возможно, бог решил дать непристойнице еще один шанс, которым та не воспользовалась. А ведь он приложил немало усилий, объясняя ей пагубность избранного пути, запретил петь и не давал крови, пока она не прочла весь Великий Канон. Бесполезно. Девка на словах демонстрировала послушание, саботируя тайком все приказы. Да еще и соблазнила его единственного по-настоящему преданного помощника.

Однако чутье заставляло внимательнее приглядываться к Селесте, и чем дольше жрец смотрел, тем меньше девушка ему нравилась. Ее спокойствие и решимость не удивляли, их легко объяснить свойствами характера. Иное дело — знания, склад ума, построение фраз. Не может потерявший память и превратившийся в сосуд для демона человек вести себя с тем хладнокровием, с которым действовала, изучала обстановку Селеста. Невозможно надеяться только на себя, вытравить преклонение перед высшими силами до конца. Карлон мог сравнивать, он уже встречал потерявших память восставших. Для них, как и для него самого, магия была реальностью, пусть и разрушенной, но реальностью. Люди не сомневались в существовании богов, точнее говоря, им и в голову не приходило сомневаться. Они гадали, искали знаки в плывущих по небу облаках, советовались со специалистами по поводу удачных и неудачных дней, во всем видели проявление сверхъестественного. Для новенькой же привычной культуры верных примет не существовало, она о них не то, что не помнила — не считала нужным учитывать, действуя исключительно из собственных прагматичных соображений. И, как чувствовал жрец, словам о наказании прогнившего рода людского не верила, словно знала что-то иное, недоступное остальным.

Старший брат задумался: «Надо что-то предпринять».

— Ты говоришь, человечество выживет — если бы жрец мог подслушать разговор, он удивился бы, насколько ход его мыслей совпадает с выводами Аларики. — Звучит похоже на высказывание из работ Пикрана из Самонеи, жил такой философ. Считал богов творениями людей. Он писал, что «разумное животное уцелеет там, где погибнет простое», за что его и казнили.