Невеста по принуждению (СИ) - Вишневская Виктория

— Давай переспим, — неожиданно выдаёт так тихо и уверенно, что чуть сам не зависаю на доли секунд.

— Нет, — не верю, что говорю это. В любой бы другой ситуации, я не то что бы не отговаривал — давно бы набросился сам, ещё в той кухне. — В тебе кричит обида. Хочешь отомстить Громову?

Понимаю, зачем она это делает. Пытается заглушить скверные эмоции другими. Более приятными.

Интересно, как часто они трахались с Громовым?

Хотя… Мне должно быть пох. Но вот любопытство раздирает изнутри.

— Тебя не должно это интересовать, — отвечает дерзко, хоть и приглушённо. Сама не знает, чего желает. Глупышка. — Ты же хотел меня трахнуть. Так бери. Я сама пришла к тебе.

Сужаю глаза, напрягая челюсти.

Сложный выбор.

Я люблю играть, соблазнять, подготавливать постепенно. И Каролина пока не готова. Но сейчас…

Жесть, как трудно отказать.

И когда она поднимает ладони, обвивает ими шею, впервые в жизни теряюсь.

Я никогда не колеблюсь, когда что-то делаю. Думаю, прежде чем совершать. На несколько ходов вперёд.

Даже тогда, когда пришёл к Лине, просчитал разные варианты. На случай, если Левицкая точно откажется мне помогать, выкупил компанию у её отца. Заручился его поддержкой. И когда сказал, что хочу жениться на его дочери, всё, что он мне ответил: она согласна.

Не спросил её и даже не оповестил.

С такими людьми хорошо иметь дело в бизнесе. Но не в жизни.

Но сейчас… Во мне всё отключается. Когда её тонкие нежные пальцы касаются моей кожи.

На бёдрах мои ладони, которые неосознанно веду вверх, доходя до задранного платья.

— Ты слишком опрометчива, Каролина, — когда дело касается этой девушки, не чувствую грани. Не могу себя контролировать. Даже сейчас становлюсь холодным, как в нашу первую встречу. Грубым. Несдержанным.

— У тебя остался последний шанс, чтобы уйти, — никогда не делаю предупреждений. Но сейчас… Другой случай. Лина на данный момент слишком подавлена и эмоциональна. Пытается отвлечься. И раз она просит…

Я ей помогу.

Резко задираю её платье вверх, до талии, пока она легко обвивает меня ногами.

Вижу блеск сомнения в её голубых, словно чистое небо, глазах.

Но уже поздно, мотылёк.

Ты попал в огонь, в котором сгорим мы оба.

Хватаюсь за краешек трусов, которые весь вечер так и норовили показаться из-под короткого платья.

Хотел сорвать их ещё в той тёмной комнате.

Её реакция тогда такая… Сладкая. Неожиданная.

Лина неуверенно ведёт себя в близких контактах. Краснеет. Одёргивается. Как девственница. Смущающаяся и краснеющаяся девчонка.

Так и думал, недоумевая, как можно до двадцати четырёх лет прожить девственницей. Но потом Громов сказал, что они трахались. Значит, не невинная.

Но вот ведёт себя так непорочно…

Что дурею.

Даже сейчас не чую тормозов, когда Каролина понимает, что творит. И пробует всё исправить.

— П-погоди, — её хрупкие ладони оказываются на моих плечах. Пытается оттолкнуть. — Я передумала!

И это всё? Пришла в себя так быстро, но успела за это время раззадорить.

— Поздно, — отвечаю твердо. Нет, раз уж начала — не делай шаг назад. Так поступают только трусихи. Хотя Каролина она и есть. — У тебя был шанс. Ты его упустила.

Говорю по факту. Вряд ли дикий зверь оставит свою жертву, в которую вцепился зубами.

— Это на эмоциях, — оправдывается, но это уже ни к чему. Пытается вырваться, но не позволяю. Приспускаю чёрные кружевные трусики и отодвигаюсь, полностью снимая. Она купила их только сегодня, но уже лишилась.

Лина не теряется, неуверенно пытается отползти назад. Не успевает даже повернуться, как обхватываю её лодыжки и дёргаю на себя. Она скользит спиной по покрывалу и издаёт слишком возбуждающий звук.

Нет, теперь точно не остановлюсь.

Пока мотылёк считает ворон, перехватываю её запястья и сдёргиваю с себя ремень.

Руки ей сегодня не понадобятся.

Так и быть, поработаю для её удовольствия, а не для своего. Хотя, я — любитель, когда партнёрша врезается ноготками в спину. Трогает пальчиками, касается.

Но Каролина снова заставляет отклониться от плана.

— Влад? Что ты задумал? — в её голосе — волнение и еле слышимый страх. Ох, женщины…

Поднимаю руки над её головой и связываю ремнём.

Пока делаю это, прилетает ногой прямо по селезёнке. Вот тебе и благодарность за то, что избавил от парня-альфонса.

— Перестань, — рявкаю так громко, что она даже застывает. Пользуюсь этим и цепляю её к кровати. И, наконец, хватаю её ноги, которыми она так пытается отбиться. — Я тебя не насиловать собираюсь.

— А всё похоже именно на это! — восклицает своим тоненьким и приятным голосом, вертя запястьями. Неа, никак. Несколько месяцев практиковал связывание. Что теперь даже ремнём кручу такие узлы, что не вылезешь.

— Нет, Лина, это не насилие, — произношу спокойно, отводя взгляд от её лица ниже. На задравшееся платье на талии, на голый живот и… Заветный, гладкий треугольник, которого касались мои пальцы. — Ты хотела отвлечься. Это ведь намного лучше, чем плакать одной в гостиной на диване?

И сейчас. Снова опускаю ладонь на лобок, двигаясь кончиками пальцев вниз. Провожу по сухим розовым складкам.

Лина зажимается, пытается свести ноги вместе, но останавливаю её свободной рукой.

Нет, я не насильник. Никогда им не был.

Но вот сейчас… Без раздумий бы вошёл в идеальное, без единого изъяна, лоно.

— Ты! — она пытается что-то сказать, шумно выдыхая. Недовольная. Напряжённая. Но мы это исправим, когда доведу её до оргазма.

Такого, что она запросто забудет Громова.

Привстаю на коленях и нависаю над чертовкой, срывающей мои тормоза. Ладони не убираю, продолжая дразнить. Останавливаю пальцы на клиторе и слегка нажимаю.

Лина приоткрывает рот, словно задыхаясь.

И единственное, о чём сейчас думаю — вот бы её пухлые губы обхватили мой член.

— Что, Каролина? — мне безумно нравится называть её полным именем. — Хочешь что-то сказать?

Делаю круговое движение средним пальцем, раздразнивая чувствительную и твёрдую горошину.

Смотрю на неё так близко и не могу оторваться. Её эмоции, мимика в этот момент. Поднимают волну возбуждения по всему телу.

— Хочу, — кивает, облизывая губы.

А я усмехаюсь.

Потому что её следующие слова забавляют ещё больше.

— Чтобы ты провалился.

Невольно издаю тихий смешок.

Глянем, что она скажет потом…

А пока… Ускоряюсь пальцами, смотря в эти голубые, искристые глаза. Такие светлые вижу впервые.

— Обязательно, — произношу самоуверенно, останавливаясь и снова скользя по уже мокрым складкам. Быстро. Слишком, слишком быстро. Да и ещё лицо… Смущающееся. Чёрт, ну не поверю, что она девственница. — Скажи, Лина, сколько у тебя было мужчин?

Она молчит. Поджимает губы.

Ясно, не хочет говорить…

Будем выведывать по-другому.

Приближаю палец к входу, размазывая смазку, вызванную за какую-то считанную минуту. И вхожу. Медленно, не торопясь. Испытывая эту маленькую заразу.

Так, что недотрога прикрывает глаза и дёргается.

— Один, — выдыхает и поворачивает голову набок, краснея.

Хм, значит, Громов.

— А ведёшь себя, как девственница.

Она мгновенно распахивает глаза и снова смотрит на меня.

Полностью ввожу палец и подключаю второй. Тугая. Не девственница, но узкая. И это жесть, как заводит. До такой степени, что хочется перестать разогревать её и просто войти. Одним рывком.

— Но ладно, так даже лучше, — ухмыляюсь и делаю первые толчки. Те самые, которые напрочь стирают всю ненависть из взгляда Лины, заменяя это чувство возбуждением…

Глава 22

— Чтобы у тебя всё отсохло, — мычит эта паршивка, закусывая нижнюю губу. Такую манящую, что не выдерживаю и касаюсь её языком. Облизываю, провожу медленно по серединке, усмехаясь.

Лина завелась настолько, что даже взгляд сфокусировать на мне не может.