Убийство к чаю - Александра Фишер-Хунольд

в маске, одетого в чёрное, с пистолетом в одной руке, с фонариком – в другой, снующего по дому в поиске чего-то, не знаю чего… но такого – точно нет. Я уже хотела, было, выдохнуть с облегчением, как Перси рядом со мной начал тихо ворчать. Я вздрогнула. Перси смотрел в темноту. Все мускулы напряжены. Готов к нападению.

– Что такое, Перси? – прошептала я и посмотрела в ту же сторону, но при всём желании не смогла различить ничего подозрительного среди цветков, листьев и веток.

– Что он учуял? – прошептала Дороти с тревогой и судорожно схватилась за воротник своего халата.

– Ничего, – успокоила бабушка, не отводя взгляда от незнакомца в доме Рубинии. – Наверное, тут просто бродит кошка. Перси не выносит кошек. И крыс тоже.

Я услышала треск. Как от ветки, ломающейся под ногой. Потом всё снова стихло. За исключением музыки.

– Не очень-то почтительно, – заключила бабушка, качая головой.

Неожиданно Дороти вцепилась своими костлявыми пальцами в моё плечо.

– Ай!

– Ой, прости!.. Но это… это… Кларисса… это мужчина, о котором я тебе рассказывала. Про ночь четверга. Парень, с которым Рубиния так ужасно повздорила!.. О господи, я видела её убийцу! А теперь он вернулся, чтобы заставить меня замолчать! – запричитала Дороти.

– Ах, Дороти, и поэтому он танцует по дому Рубинии? Ты сама должна признать, что это было бы очень необычно. Знаешь что, мы просто спросим его, что он там делает.

Не ожидая ответа, бабушка снова положила клюшку для гольфа на плечо и пустилась в обратный путь. Перси радостно прыгал перед ней, а Дороти, задыхаясь, с потрясённым видом бежала рядом со мной.

– Она что, серьёзно? – спросила она дрожащим голосом.

– Боюсь, что да!

Бедная Дороти. Она действительно была душкой, но такой наивной.

– Не волнуйся, Дороти. Ни один убийца в мире не стал бы вести себя так вызывающе! Это точно!

– Ты не права, Эми! Так стал бы себя вести очень хитрый убийца.

Глава 8

Бабушка могла звонить в дверь целую вечность или стучать по ней колотушкой, и мужчина в гостиной ничего не услышал бы. Музыка была слишком громкой. Но мистер Синатра сделал короткую паузу между двумя песнями, чтобы набрать воздуха в лёгкие, и мы, наконец, услышали шаги.

– О, пожалуйста, простите. Музыка… конечно!

Мужчина, стоящий в открытом дверном проёме, однозначно был американцем. Он говорил с характерным акцентом. Вместе с его словами до нас донёсся запах шампанского. Я не особенно хорошо умею определять возраст взрослого человека. Поэтому лучше просто сообщу то, что он рассказал нам позже. Ему было пятьдесят девять. Короче, древний. Тем не менее, выглядел он довольно хорошо. Метр девяносто на вид, накачанный, загорелый, широкоплечий. С лёгкой сединой на висках в тёмно-каштановых волосах.

– Меня зовут Кларисса Ферн. Я содержу чайную «Маленькие сокровища». Это Дороти Пакс, она живёт в доме по соседству, а юная леди – моя двоюродная внучка Эми, – представила нас бабушка. – Позвольте спросить, кто вы, как вы попали в дом Рубинии Редклифф и что вам здесь надо?

Её взгляд испытующе прошёлся по собеседнику вверх и вниз, пока не остановился на золотой цепочке с золотой же монетой, болтавшейся на груди под расстёгнутой рубашкой.

– Дункан Харди, актёр, плейбой, путешественник и… вдовец несчастной Рубинии Редклифф, – ответил мужчина, широко улыбаясь, будто в рекламе зубной пасты. – А зашёл я с помощью этого… – Он выудил связку ключей из кармана брюк и потряс ею, так что она забренчала, как у нашего школьного коменданта. – С помощью ключа старой доброй Рубинии. Ваш толстый сержант выдал его мне, после того, как я объяснил, кто перед ним.

Бабушка сложила руки на груди.

– Наш деревенский полицейский – добрая душа, мистер Харди. Но мне вы должны предоставить лучшее объяснение. Все, в конце концов, знают, что Рубиния Редклифф не состояла в браке.

Мужчина, представившийся Дунканом Харди, отошёл в сторону и жестом пригласил нас в дом:

– Потому что вы и остальной мир должны были думать именно так. Но, пожалуйста, войдите, и я вам всё охотно объясню!

Странное чувство нахлынуло на меня, когда я проследовала за бабушкой в дом. Действительно ли только вчера я шла по этому коридору на своё последнее занятие музыкой? Казалось, миновала уже целая вечность. Почему-то мне стало не по себе, когда я заходила в дом мертвеца.

Слева от меня за закрытой дверью располагался кабинет, в котором я ни разу не была. Справа рядом с дверью в кабинет находился комод высотой до пояса, на котором рядом с роскошным букетом из сада Рубинии обычно стояла её сумочка, лежали ключи и почта, которую она собиралась отнести в почтовый ящик. Сейчас сумочки и ключей не было, но зато я обнаружила два конверта, аккуратно прислонённых к стене. Проходя мимо, я прочитала адреса. «Начальник полиции» красовалось на одном из них. Второй направлялся в «Королевскую академию музыки» в Лондоне. Неожиданно моя память катапультировала меня обратно в лабиринт из изгородей. Точно в тот момент, когда я раздвинула ветви тиса и услышала сердитый голос Рубинии Редклифф: «Я не стану снова слушать твои лживые истории!» и потом: «Подделка… зашёл слишком далеко… последствия… написала письмо в Академию… И разговор закрыт!»

Я быстро пробормотала что-то о развязавшихся шнурках и о том, что надо их завязать заново, для маскировки села на корточки и дождалась, пока Перси, бабушка и Дороти вместе с Дунканом Харди пройдут в гостиную. Мистер Харди оставил дверь приоткрытой. К счастью, щёлочка оказалась слишком узкой, чтобы они могли увидеть меня.

На цыпочках я прокралась к комоду. Я взяла письмо в Академию обеими руками и повертела его туда-сюда. Оно не было запечатано. Это упрощало дело. Дрожащими пальцами я вытащила лист почтовой бумаги и развернула её. Мурашки пробежали по моей спине, когда я узнала почерк моей мёртвой учительницы музыки. Я проглотила комок в горле и прочитала:

Тема: Финн Пирс

Моё сердце забилось так громко, что казалось, остальные должны услышать его в гостиной.

Уважаемые дамы и господа,

вчера я получила от вас письмо, оставившее меня в глубоком удивлении.

В нём вы благодарите меня за сообщение, в котором я хвалю своего ученика Финна Пирса как пианиста с исключительно высоким потенциалом и рекомендую его к срочному зачислению в Академию.

Скажу прямо: это письмо написано не мной!

Что-о-о?

С пересохшим ртом я читала дальше: