Юнгаши - Александр Воронцов

Незнакомец начал медленно поднимать руки, но вдруг стукнул локтем Юлия — тот упал — и кинулся на Федю, пытаясь прорваться в квартиру. В руке у него блеснул пистолет.

— Держи его! — истошно заорал Федя и замахнулся щипцами.

Незнакомец вскинул пистолет, но Лева тут же бросился на него, вцепился в руку. Прозвучал выстрел. Пуля, звякнув, ударилась в стену. В лестничный пролет посыпалась штукатурка. Теперь уже и Соня, и быстро вскочивший на ноги Юлий бросились в схватку. Ребята буквально повисли на незнакомце, обхватили его, не позволяя вырваться.

В этот момент на площадку, тяжело дыша, вбежали несколько военных моряков с винтовками наперевес. Следом, прихрамывая, торопился капитан Данилов.

— Стой! Прекратить свалку! — раздался властный голос капитана.

Ребята расступились. Незнакомец, растерянно озираясь, выпрямился, опустил пистолет.

— Безобразие, — выдавил сквозь зубы.

— Кто такой? — сухо спросил капитан, направив на незнакомца луч карманного фонаря.

— Живу здесь. — Незнакомец кивнул на открытую дверь и кашлянул в кулак. — Понимаете, мальчишки шум подняли, я вышел… А они драться полезли.

— Врет он, не так было, — взорвался Федя, но капитан жестом остановил его.

— Я был вынужден защищаться, — развел руками незнакомец.

— Ладно, разберемся, — спокойно сказал капитан. — Но придется пойти с нами.

— А может, здесь разберемся? — Незнакомец явно надеялся, что его отпустят.

— Оружие пока сдайте. — Капитан отобрал у незнакомца пистолет, затем обратился к ребятам: — А вы, мальцы, марш по домам да зря людей не пугайте.

На следующий день Федю Столярова и его друзей снова пригласили к капитану Данилову. На столе стояли большой флотский чайник и несколько кружек. На блюдечке лежало пять маленьких кусочков рафинада.

— Молодцы, ребята, большое дело помогли сделать, — сказал капитан, разливая по кружкам крутой кипяток. — Жаль, нечем вас угостить. Погрейтесь хоть кипяточком.

Не дожидаясь повторного приглашения, ребята разобрали кружки. Сдержанно сопя и чмокая, отхлебывали горячую воду. Чтобы не обжечься, дули на нее, сложив губы трубочкой, а пили небольшими глотками, с частыми остановками. Сахар осторожно держали двумя пальцами и, стараясь продлить удовольствие, откусывали мизерными порциями. Соня свой кусочек вообще есть не стала, а незаметно спрятала. Решила, видно, отнести домой.

Громче всех хлюпал Лева.

С наступлением холодов нос у него будто совсем расклеился и не давал своему хозяину покоя. «Тебе закаляться надо, — сказал ему как-то Федя. — Тоже мне лев». — «А у львов тоже насморк бывает, — без обиды ответил Лева, — я сам видел, в зоопарке». Федя только рукой махнул: чего с него взять, несмышленыш.

Капитан, чтобы не смущать ребят, прятал взгляды. Потом, кашлянув в пригоршню, вышел из-за стола и без всякой надобности открыл дверцу шкафа, покопался в нем.

Первым закончил чаепитие Федя. Он бережно положил в рот последнюю крупинку сахара и, высоко задрав голову, опрокинул кружку вверх дном, единым махом опорожнил ее. Затем облизал пальцы, солидно кашлянул и вытер рукавом губы.

— Спасибо, Пал Иваныч, — сказал с достоинством.

Юлий, раза два лизнув сахар, аккуратно, не таясь, завернул его в бумажку и положил в карман. Дома его ждали голодные мать и сестренка. Кипяток выпил до капли.

— Спасибо.

— Спасибо… Спасибо… — повторяли ребята, возвращая кружки на стол.

— На здоровье. — Капитан вновь подошел к столу, сел, сочувственно спросил: — Согрелись немного?

— Вкусный чай, — за всех ответил Федя и после небольшой заминки спросил: — Пал Иваныч, а как он… ну, тот, который диверсант, значит… как он ракету пустил? У него же ничего не было. Мы потом весь чердак обшарили, ничего не нашли.

— Как?.. — Капитан помедлил, сурово наморщил лоб. — Очень просто. Ракетницу мы в соседнем дворе обнаружили, он ее через слуховое окно выбросил. А дверь в пустую квартиру открыл для маскировки. Действовал самоуверенно, нагло, но везде оставил следы. Он бы и с вами разделался, да мы вовремя подоспели… Ну да ладно, кончим об этом. Другие вопросы есть? Может, просьбы?

— Разрешите? — поднялся Юлий. — А можно нам на боевой корабль?

— Это как же? — не понял капитан.

— Чтобы воевать, значит, — поддержал друга Федя.

Разговор об этом между ними велся давно.

— Ишь ты… — Капитан потер складки на лбу. — На корабль?.. Воевать… Морская форма вам нравится?

Он с каким-то новым любопытством оглядывал ребят, словно перед ним вдруг оказались незнакомые еще люди.

— Мы не подведем, — под общее одобрение добавил Федя.

Насчет формы он умолчал. Конечно, и форма имела значение.

Синий воротничок, бескозырка, тельняшка — кому это не понравится? Однако главное было в другом.

И капитан, кажется, понял, почему именно сейчас, в военное время, влекло их море, корабли.

— И кем же вы хотите быть на корабле? — хитро прищурился он.

Ребята растерянно переглянулись. Действительно, кем?

— Юнгами, — уверенно подсказал Юлий.

Он только на днях перелистал «Морской словарь» из отцовской домашней библиотечки и нашел там это заветное слово — юнга. И сразу запомнил его толкование: «Юнга — подросток, исполняющий на корабле обязанности матроса и обучающийся морскому делу».

— Юнгами? — Капитан что-то прикинул в уме. — Хорошо, я узнаю… Посоветуюсь… Думаю, получится… Не завтра, конечно, не сразу, но добьемся… А пока — что ж? — по домам. — Он снова перешел на деловой тон. — Вечером, как обычно, прошу выйти на дежурство. Придется пока подежурить.

— Есть, — дружно поднялись ребята.

Вскоре они уже шагали по улице. Было светло и морозно. Обильный снег, предвещая затяжную зиму, ложился на землю плотным белым покрывалом.

Издалека, с залива, доносился орудийный гул.

III

Море, сколько раз на него ни гляди, всегда разное. В зависимости от времени года, а часто и от времени суток оно меняет цвет и нрав. Его причуды — диво дивное. То оно светлое и приветливое. А то темное, беснующееся. То ласково плеснет теплыми брызгами, а то с размаху начнет бить леденящими ладонями волн. И тогда только успевай поворачиваться.

Сегодня море чужое, холодное. Хочется уйти от него, спрятаться. Но разве это возможно? Юлию даже двигаться нельзя. Он лежит на носу бронекатера, у среза форштевня, и до боли в глазах всматривается в монотонно наплывающую, бурлящую поверхность воды. А нет ли там какой опасности? Вдруг на пути — мина? Прозеваешь — поминай как звали. Ни от тебя, ни от всего корабля ничего не останется. Таковы суровые законы войны.

У катерников это называлось «мокрая вахта».

Вообще, вахта — дело ответственное, серьезное. В Корабельном уставе, многие статьи которого Юлий еще в Школе юнг выучил наизусть, вахта определяется, как особый вид дежурства на кораблях. Даже в обычных условиях вахта требует непрерывной бдительности и безотлучного пребывания на посту. А тем более в боевом походе, в штормовую погоду, в условиях обледенения.

Юлий знал, что это будет. Не он первый, не он последний становился на «мокрую». Но все же, когда полчаса назад боцман катера Агейчиков открыл сверху люк машинного отделения и, перекрывая шум двигателей, позвал: «Юнга Ворожилов!», Юлию стало не по себе. По спине у него пробежал холодок.

Выдержит ли?

Однако привычка к дисциплине сработала безотказно.

— Есть! — с готовностью откликнулся Юлий.

— Пора на вахту, — коротко бросил Агейчиков, загадочно улыбнувшись. — Шевелись бодрее!

— Понял, — не придав значения боцманской улыбке, ответил Юлий.

Озабоченное лицо боцмана скрылось, люк захлопнулся.

Юлий спешно начал одеваться.

Прямо на робу натянул стеганые ватные брюки и телогрейку. В сапоги намотал по два слоя портянок. Поверх телогрейки надел капковый бушлат: он не только греет, но и утонуть не даст, в случае чего. Шерстяной вязаный подшлемник почти целиком скрыл лицо, осталась только прорезь для глаз. На подшлемник нахлобучил матросскую шапку, связав наушники под подбородком.

«Как чучело», — насмешливо подумал, почувствовав себя грузным и неповоротливым. С трудом пролез через люк и выбрался на верхнюю палубу.

Здесь гулял студеный ветер, поблескивали ледяные брызги. Корабль с борта на борт переваливался, волны то и дело окатывали палубу.

На тросах и стойках леерного ограждения, установленного вдоль бортов, на орудиях и надстройках образовалась наледь. А на палубе — что-то вроде катка.

«На коньках бы!» — мелькнула озорная мысль.

До бака — носовой части верхней палубы — добирался в сопровождении боцмана. Там комендор Виктор Тодорский уже ждал их. Его-то Юлий и сменил.

Тодорского пришлось вырубать изо льда, так его приморозило. Потом боцман утащил Виктора волоком — сам он двигаться не мог. Юлию напомнил: