Белая стрела - Валерий Николаевич Ковалев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хоронили капитана Михаила Шутова на дальнем конце кладбища, к которому подступал сосновый бор. Звучал духовой оркестр, приехали директор с заместителем и Левитин со своими ребятами. Провожавших было человек сорок, все в штатском. Директор, а за ним Орлов сказали прощальную речь. Когда под плач молодой вдовы в землю опустили гроб, воздух трижды разорвал траурный салют. За ним грянула медь оркестра, по крышке застучали комья земли, глухо и размеренно.
Поминальный обед состоялся в клубе Дзержинского, на Лубянке. Для этого имелся специальный зал, назначенный для подобных мероприятий. Высшее начальство, приняв по сто грамм и распрощавшись с вдовой, убыло на службу, остальные остались. За длинным накрытым белой скатертью столом звякали ножи с вилками, велись тихие разговоры.
— Ну что, товарищи, — вторично наполнив рюмку водкой, встал со своего места Орлов. — Давайте еще раз помянем Михаила и всех, кого с нами больше нет. Светлая им память!
Загремели отодвигаемые стулья, остальные тоже поднялись и молча выпили стоя.
Когда наметился перерыв (официанты стали разносить горячее), некоторые вышли из зала в курительную комнату, в том числе и Орлов с Левитиным.
— Как, есть новости по информцентру? — вынув из пачки сигарету, протянул ее подполковник майору.
— Есть, — вынул тот еще одну и щелкнул зажигалкой, давая прикурить обоим. — По учетам, прописанным в России Кормаков не значится. Получается, залег на дно.
— Хреново, — выпустил носом дым Орлов.
Тонкая нить сыска оборвалась. Подобное в оперативной практике случалось часто — по разыскным и уголовным делам. Была вот такая нить, а потом бац — нету. Все приходилось начинать сначала.
Глава 13. Что посеешь, то пожнешь
Погожим августовским утром на берегу сонно текущей реки, под ивой, купающей в прозрачной воде листья, сидел с удочкой худощавый загорелый человек в выцветших футболке и шортах. Звали его Юрка Песин. Выглядел рыбак на сорок, хотя был значительно моложе. Жизнь его, как говорят, била.
Родителей своих не знал, воспитывался в детдоме на Урале, после окончил бурсу, получив специальность каменщика. А когда наступило время отдать долг Родине, попал в строительные войска в город Гудермес, что на Северном Кавказе. Там освоил еще несколько профессий и пришелся по душе ротному. Тот был чеченец и подрабатывал на солдатах, выделяя их за плату землякам для различного рода работ.
На одной такой Юрка познакомился с черноглазой Фатимой, они стали встречаться, а после демобилизации, с согласия ее родни, поженились. Была свадьба со стрельбой, лезгинкой, вином и жареными барашками. За год рукастый молодой построил новый дом, а потом началась чеченская война. Братья Фатимы стали воинами Пророка, а ее мужу приказали: «Убирайся в Россию. Иначе отрежем го— лову».
Дали денег на дорогу и сопроводили на вокзал, где посадили в поезд Грозный — Волгоград. Там Юрка, купив у проводника водки, в расстройстве крепко набрался, а когда проснулся на конечной станции, оказался без документов. На работу без паспорта не брали, в Волгограде ее не хватало даже для своих. Так Песин стал бомжом.
Перебиваясь случайными заработками, он бродяжил по Поволжью, отсидел год за кражу, а когда вышел, решил податься в Москву, где, по слухам, можно устроиться на работу. Но, поскольку из документов имел лишь справку об освобождении, спрыгнул с товарняка при подъезде к столице, на станции Одинцово. Там в забегаловке от местных ханыг узнал, что вокруг набирает обороты дачное строительство. Новые русские, чиновники и бандиты, строят зимние дома, коттеджи и даже виллы.
И тут ему, что называется, повезло. В один из дней, когда болтался по городу, Юрку тормознул местный участковый для проверки документов. А поскольку таковых, кроме справки, не имелось, доставил в опорный пункт милиции, где опросил, составил протокол и заявил:
— Отправлю тебя в спецприемник, пусть разбираются.
Задержанный туда не хотел и стал лихорадочно соображать, как выкрутиться. Поблуждал глазами по обшарпанному кабинету, а потом предложил:
— Слушай, командир, давай сделаю тут ремонт, а ты меня отпустишь.
— А сумеешь? — недоверчиво покосился на него старший лейтенант.
— Так я ж строитель, — стукнул Юрка себя кулаком в грудь, — будет как картинка.
— Ну, гляди, обманешь — пеняй на себя, — погрозил пальцем участковый.
Короче, ремонт Юрка сделал. Бугров (такую фамилию носил старший лейтенант) завез стройматериалы, обжав на местном рынке торговцев-хачиков, а бомж сделал все по высшему разряду. Даже обновил стенд, на котором у стража закона висели несколько распечатанных на принтере фотографий.
— Молодца, — сказал тот вечером третьего дня, приняв работу. — А теперь запри дверь, обмоем, так сказать, ремонт.
Юрка щелкнул запором, начальник достал из сейфа бутылку водки, а из стола маринованные огурцы и стаканы, налив в каждый по половине.
— Ну, давай, — звякнул свой в Юркин. Выпили, захрустели.
— Слушай, а кроме этого, — обвел правоохранитель рукой кабинет, — еще чего можешь?
— Да, почитай, все, — щербато улыбнулся бомж.
— Тогда имеется предложение. Я организую тебе жилье, за что перекроишь крышу тестю, он живет тут недалеко, в деревне.
— Добро, — оживился Юрка. Они допили бутылку, участковый разрешил Песину ночевать в опорном пункте на диване, а сам убыл домой. Рано утром (было воскресенье), заехал за ним на служебном «Урале» и для начала отвез показать жилье. Оно находилось в трех километрах от города, на берегу реки, за которой синел бор, и оказалось рубленой сторожкой.
— Была лесхозовская, теперь ничья, я тут иногда рыбачу, — отпер ключом висячий замок на двери Бугров. Внутри имелась печка, напротив топчан с матрацем, у окна колченогий стол и пара табуреток.
— Ничего, жить можно, — оглядел жилье Песин.
Крышу тестю он перекрыл, а заодно отштукатурил подвал и побелил известью. Хозяин расплатился натурой: дал мешок картофеля, несколько кусков солонины и банку меда. С тех пор у мастера всегда имелись шабашки. Обращались не только деревенские, но и наводнившие столь живописные места дачники. Жизнь повернулась к Юрке другим боком.
Поймав трех окуньков и несколько уклеек, он спрятал удочку в кустах и, прихватив садок, направился по тропинке к жилью. Когда подошел ближе, услышал вдали шум мотора. От леса по грунтовке пылил внедорожник. Переваливаясь на кочках, подвернул к домику, хлопнули дверцы, наружу вышли двое.
— Ты, что ли, Юрка? — спросил тот, что ниже, в черной майке и с мускулистыми, в наколках, руками.
— Я, — кивнул пролетарий.
— Камин отремонтировать можешь? — прогудел второй, рослый, похожий на гориллу и с мятыми ушами.
— Могу, — чуть подумал.
— Ну, тогда садись, едем с нами.
— Лады, только переоденусь и захвачу инструменты, — скрылся Юрка в сторожке.
Место, куда приехали, оказалось коттеджным поселком, из
