Магия скорбит - Илона Эндрюс

— Знакомы ли вы с греческим язычеством?

Я смотрела внимательно, но он совершенно не показал, что вопрос был для него неожиданным.

— Мои знания довольно ограничены — рамками, обычными для большинства образованных людей. Назвать себя экспертом не мог бы никоим образом.

— С учетом предыдущего вопроса, как бы вы определили понятие «тень»?

— Нематериальное явление, представляющее собой суть недавно умершего индивидуума, лишенная тела «душа», если хотите. Чисто философское понятие.

— Если бы вы встретились с тенью, как бы вы объяснили ее существование?

Гастек отклонился назад, переплетя длинные пальцы.

— Призраков не существует. Все «духи», «погибшие души» и так далее — суеверия. Чтобы существовать в нашей реальности, индивиду нужна материальная форма. Поэтому, встретившись с тенью, я бы решил, что это либо фальшивка, либо посмертная проекция. Бывает, что к индивидам с магическими способностями смерть приходит медленно, поскольку даже когда тело перестает функционировать и наступает клиническая смерть, магия поддерживает существование разума в течение продолжительного периода, хотя его носитель фактически уже мертв. И вот некоторые могут в таком состоянии проецировать собственный образ, особенно если им ассистирует опытный некромант или медиум.

— Фольклор, — продолжал он, — полон примерами подобного феномена. Например, в одной из сказок «Арабских ночей» описывается мудрец, которому отрубили голову и положили на блюдо. Эта голова узнавала людей, которых мудрец знал при жизни, и была способна говорить. Но я увлекся.

Он наклонил голову, приглашая задать следующий вопрос.

— Известны ли вам некроманты, не связанные с Народом, которые способны на навигацию и которые сейчас активно действуют в нашем городе?

Отвращение выразилось на лице Гастека, будто вдруг ему в ноздри ударил неприятный запах. Было видно, что отвечать на этот вопрос ему не хочется.

— Да.

— Укажите, пожалуйста, конкретные личности.

— Линн Моррисс.

Ничего себе! Паучиха Линн — одна из семи Первых Повелителей Мертвецов в Атланте. Все Повелители Мертвецов из Народа ставят на вампиров свое тавро. У Линн оно имеет вид стилизованного паука.

— Когда она покинула ваш Народ?

— Она прекратила членство в Народе три дня назад.

По словам Рафаэля, это и был день смерти Алекса Дулоса. Возможно, что совпадение, но я сильно в этом сомневаюсь.

— Еще она выкупила нескольких вампиров из своей конюшни, — по своей охоте добавил Гастек.

— Сколько она может пилотировать одновременно? — спросил Рафаэль.

— Трех, — ответил Гастек. — До четырех, когда в ударе. Больше — внимание распыляется, нет того контроля.

— Почему она вышла из Народа? — поинтересовалась я.

— Разочаровалась. Все мы стремимся каждый к своей цели. У некоторых хватает воли ждать, другие же, подобно Линн, теряют терпение.

— Как бы вы ее описали?

Гастек вздохнул:

— Точная, беспощадная, целеустремленная. Не была никем особо любима или же нелюбима. Делала свою работу, почти не требуя внимания.

— Что, по вашему мнению, заставило ее уйти из Народа?

— Я не знаю. Но это что-то очень серьезное, глубоко ее задевающее. Никто не уйдет без причины, бросив результаты пятнадцати лет тяжелой работы.

Я встала:

— От всей души благодарю вас за потраченное на нас время.

Гастек кивнул:

— Это я вас благодарю. Заключая соглашение с Кейт, я даже мечтать не мог, чтобы расплата оказалась такой легкой. Позвольте я вас провожу. — Вампир у двери отодвинулся. — И предостережение: если Линн Моррисс решила поставить свой новый дом на Скребке, я бы советовал вам не приближаться к нему. Она — блестящий оппонент.

— Планирует ли Народ какие-либо действия против нее?

— Нет, — ответил Гастек, улыбнувшись едва заметно. — В этом нет необходимости.

Выйдя на улицу, я сразу прыгнула в нашу машину. Скверна вампирской магии липла ко мне жирным дымом.

— Ощущение, будто вся перемазалась.

— Это как входишь в комнату после целого дня работы, залезаешь в кровать, и тут оказывается, что простыни вымазаны лубрикантом.

Я уставилась на него.

— Жуть до чего вонючим, — добавил он.

Привитая выучкой Ордена сдержанность мне изменила.

— Фу!

Рафаэль улыбнулся во весь рот.

— Я даже не буду спрашивать, было ли это с тобой. — Я завела машину. — Так это было с тобой?

— Да.

Фу!

— Где?

— В доме клана буд.

Фу!

— Я устал как черт, а ты же видела этот дом: сексом пахнет всюду…

— Даже слушать не хочу.

Я вырулила со стоянки.

— Так куда мы едем?

— К дому Паучихи Линн. Покопаемся у нее в мусоре, а если это ничего не даст, придется взламывать замок и проникать в дом.

Рафаэль нахмурился:

— Ты знаешь, где она живет?

— Да. Я знаю на память адреса всех Повелителей Мертвецов в этом городе. Мне кучу времени куда-то надо было девать.

Он прищурился, став невероятно похожим на джентльмена-пирата, героя моих любимых дамских романов.

— Что у тебя там еще в голове хранится?

— Разные мелочи. Помню первое, что ты вообще мне сказал. Вот когда перенес меня из телеги в ванну, где твоя мать должна была взяться за мое лечение.

— Наверное, что-то было очень романтичное, — сказал он. — Что-то вроде «Наконец-то ты со мной» или «Я не дам тебе умереть».

— Я лежала в ванне, истекая кровью, пытаясь сопоставить поломанные кости, и у меня гиеновые железы от боли опорожнились. И ты мне сказал: «Ты не волнуйся, у нас тут система фильтрации отличная».

За такое выражение лица никаких денег не жалко было бы.

— Не могло это быть первой фразой.

— Было.

Какое-то время мы ехали молча.

— Так насчет лубриканта, — сказал Рафаэль.

— Не хочу слышать!

— Однажды я его смывал с волос…

— Рафаэль, ты зачем так делаешь?

— Хочу, чтобы ты снова сказала «фу!».

— Да за каким чертом тебе это нужно?

— Чисто мужской импульс, неудержимый. Нужно — и все тут. Так вот, когда его смыл…

— Рафаэль!

— Да нет, погоди, дальше тебе понравится.

Когда мы подъехали к дому Паучихи Линн, мое терпение было на грани срыва.

Она жила в небольшом домике стиля ранчо, стоящем в стороне от дороги и скрытом за шестифутовым деревянным забором. Я открыла мусорный бак — в нос ударило облако едкой вони. Грязно, но пусто.

Рафаэль осмотрел забор, разбежался и перелетел, перевернувшись в воздухе как гимнаст. Я поступила более старомодно: разбежалась, прыгнула, схватилась за край, подтянулась и перелезла. Рафаэль достал пару отмычек и вставил их в замок. Дверь щелкнула, мы вошли в темный пустой гараж. Я проморгалась, приспосабливаясь к полумраку, и у меня включилось ночное зрение. У многих гараж похож на дворовую распродажу, попавшую под бомбежку. А у Паучихи в гараже царил порядок, все на своем месте, по стенам аккуратно развешаны инструменты и уборочный инвентарь. Пол чисто выметен. Вот если бы у меня был гараж, он бы точно такой был.