Магия скорбит - Илона Эндрюс

У Томаса глаза стали большие-пребольшие. Он постучал по интеркому, что-то туда прошептал, кивнул нам.

— К сожалению, он в конюшнях и прямо сейчас выйти не может. Но он с нетерпением ждет встречи с вами, и очень скоро вас к нему проведут.

Мы подошли к зоне ожидания у стены. Нас ждал ряд стульев, но мне как-то не хотелось садиться. Такое было чувство, что мне на груди нарисовали мишень, и десяток невидимых снайперов держит меня под прицелом.

Губы Рафаэля изогнулись в странной улыбочке. Не зная его, можно было подумать, что это рассеянная улыбка человека, погруженного в свои мысли. На самом деле она означала, что у Рафаэля сейчас не было других желаний, кроме как выхватить ножи и все тут вокруг изрубить в котлету. Он ничего такого не сделает, если его не спровоцировать, но если уж спровоцировать, остановить будет невозможно. Стая и Народ представляют две стороны одной и той же монеты власти: из всех гражданских объединений в Атланте эти мощнее других. Они поделили между собой город и на территории друг друга не лезут, понимая, что в случае конфликта битва будет долгой и кровавой и обойдется недешево. Победитель будет ослаблен так, что тоже долго не проживет.

Но в той же мере, в которой они стараются друг друга не провоцировать, обе стороны считают благоразумным на всякий случай показывать оппоненту зубы — и Рафаэль этого этикета придерживался.

В дверях показался вампир — женщина. При жизни, наверное, она была чернокожей, а сейчас несколько полиловела. Иссохшая, лишенная волос, будто связанная из веревок и дощечек, она уставилась на нас голодными глазами. С механической точностью открылся рот, и раздался голос ее навигатора:

— Здравствуйте. Меня зовут Джессика. Добро пожаловать в «Казино». Мастер Гастек просит передать свои глубочайшие извинения. Он занят делом, которое невозможно отложить, но дал мне инструкции отвести вас к нему. При всем искреннем сожалении о причиняемом дискомфорте, я вынуждена попросить вас оставить здесь все огнестрельное оружие.

Этого еще не хватало.

— Это почему?

— Во внутренних помещениях находится очень много тонкой и зачастую невосстановимой аппаратуры. У наших гостей иногда бывает резкое обострение чувства опасности и дискомфорта от присутствия вампиров, особенно же при посещении конюшен.

— Я спросил почему, — напомнил Рафаэль.

— Бывали инциденты, когда наши гости случайно разряжали оружие. Мы не просим вас сдать холодное оружие — только огнестрельное. Боюсь, что это правило обойти невозможно. Еще раз — мои глубочайшие извинения.

— Хорошо, я сдам, — сказала я, кладя на стол пистолеты.

Без них я сама себе казалась раздетой.

— Благодарю вас. Будьте любезны, за мной.

Вслед за этим созданием мы прошли по богатому коридору на лестницу, по ней, вниз, вниз, вниз, подальше от дневного света, к искусственному электрическому освещению. Вампирша пригибалась все ниже, шла уже на четвереньках и так тихо, что это казалось нереальным. Наш путь вился по лабиринту полутемных туннелей, иногда прерываемых случайной электрической лампочкой или темными футовой ширины щелями в потолке.

— А минотавр в этом лабиринте будет? — буркнул почти про себя Рафаэль.

— Лабиринт построен как средство безопасности, необходимое для правильного содержания, — ответил голос навигатора изо рта вампира. — Вампиры, лишенные навигатора, подчиняются инстинкту. Когнитивных возможностей для передвижения по туннелю им не хватает. В случае массового побега туннели сыграют роль буферной зоны. В потолках установлены прочные металлические решетки, выпадающие по тревоге. Они разделяют вампиров на группы, которыми уже куда легче управлять, и минимизируют ущерб от междоусобиц, вызванных жаждой крови.

— И как часто случаются у вас такие побеги? — спросила я. Вонь нежити стала почти невыносимой.

— Никогда. Сюда, пожалуйста. — Вампирша подползла к ярко освещенной двери. — Осторожнее, смотрите под ноги.

Мы вошли в просторное помещение и спустились на десяток ступенек к полу. С потолка бил резкий свет, озаряющий каждый дюйм пространства. К середине подземного грота вел узкий коридор, стены которого образовывали тюремные камеры. В каждой камере шесть на шесть футов сидел вампир, прикованный за шею к стене. Цепи были толще моей ляжки. Глаза вампиров горели неутолимой жаждой крови. Они не подавали голоса, не издавали ни звука, они только смотрели на нас, натягивая цепь при нашем проходе. У меня на загривке все волоски встали дыбом. Моя тайная личность где-то в глубине собралась в тугой ком, глядя на них в ответ и готовая прыгнуть при малейшей возможности.

Коридор оборвался круглой платформой, от которой отходили другие коридоры, как спицы от ступицы. На платформе стоял Гастек. Это был мужчина среднего роста, худощавого сложения. Светло-каштановые волосы отступили назад, оставив залысины, и внимание прежде всего привлекали его глаза: темные, со взглядом таким острым, что, кажется, может до крови порезать. Одет он был во все черное — от сшитых по мерке брюк и до рубашки с длинными рукавами — с расстегнутым воротом и рукавами, аккуратно закатанными до локтей. Но если у Рафаэля черный был цветом агрессивным, вызывающим, то у Гастека — сдержанным, неофициально-деловым, просто отсутствием цвета, а не выражением позиции.

Он посмотрел на нас, коротко кивнул и вернулся к трем молодым личностям, стоящим сбоку рядом с консолью. Они были в одинаковых черных брюках, серых рубашках и темно-фиолетовых жилетах. Подмастерья. Повелители Мертвецов на обучении. Один из троих, высокий рыжий юноша, был очень напряжен и стоял, сжав руки в кулаки. Он смотрел прямо перед собой, в клетку, где сидел на конце своей цепи одинокий вампир.

— Ты готов, Дантон? — спросил Гастек.

— Да, мастер, — ответил рыжий, стиснув зубы.

— Отлично. Действуй.

Вампир дернулся, будто его хлестнули голым проводом.

— Легче, — подсказал Гастек. — Помни: без страха.

Кровосос сделал два медленных шага назад. Голод в рубиновых глазах слегка потускнел. Провисшая цепь лязгнула об пол.

— Хорошо, — сказал Гастек. — Мария, можешь разблокировать клетку.

Женщина-подмастерье с длинными черными волосами набрала на консоли команду, дверь клетки поползла вверх. Вампир стоял неподвижно.

— Сними ошейник, — скомандовал Гастек.

Вампир расстегнул ошейник.

— Подай его вперед.

Вампир осторожно шагнул вперед. Еще шаг…

Глаза твари полыхнули жаждой крови, как два раздутых угля. Дантон вскрикнул, кровосос бросился на нас, разевая челюсти, глаза его горели. Когти рванули платформу.