Достояние нации (СИ) - "Ginger_Elle"

— И почему оно пришло только сейчас?

— Заявок на премию поступает несколько десятков в месяц. В основном бред, но ребята в фонде обязаны изучить каждую. Срок рассмотрения — двести дней, так что они ещё быстро до этого письма добрались.

— Хорошо, — махнул рукой Кендалл. — Пусть пришлют с курьером.

Ему некогда было об этом думать, но от странной новости в душе поселилось смутное беспокойство, предчувствие чего-то недоброго.

07

…почему тебя так пугает спящая змея перед глазами,

когда ты не видишь змей в собственном сердце?

Истинно говорю тебе, в каждой капле крови твоей

полчища змей неисчислимые, и так же у каждого из детей земли.

Кендалл выложил на стол перед Джейми распечатанные кадры с карты памяти, которую получил от доктора Платта. Не все кадры, конечно, — на карте их были сотни. Сотни непонятно что обозначавших фотографий.

— И это всё? — спросил Джейми. — Может, какие-то пояснения?

— Ничего. Платт отправил письмо в тот день, когда его отстранили от работы. Возможно, это было единственное, что он успевал сделать.

— И что это такое? — Джейми в недоумении разглядывал кадры, на которых повторялись одни и те же «действующие лица»: скрученные нити желтоватого оттенка и колючие шарики разных цветов на фоне больших округлых форм. Он точно видел эти длинные витые штуки раньше: — Это SA-фактор?

Каждый школьник, если он был бетой или альфой, знал, что вирус Гранта мог несколько дней жить в организме, не причиняя особого вреда, но размножался только внутри некоторых клеток крови. Оболочка клетки была для него непроницаема — если только на её поверхности не было SA-фактора, который делал мембрану уязвимой.

— Да, это он. Я сам поискал информацию, про болезнь Гранта её полно, осторожно кое-кого расспросил, но понятнее не стало. Если бы я мог им сказать, что это связано с разработкой вакцины, может, кто-то бы и догадался, что Платт имел в виду. Но говорить об этом слишком опасно, учитывая, что я не верю, что он сам застрелился.

— А ты уверен, что хочешь знать правду? — Джейми посмотрел брату прямо в глаза.

— Это шанс. Если выяснится, что правительство что-то скрывает, например, информацию о вакцине или болезни Гранта, то консерваторы провалят выборы. Это больная тема, и реакция будет острой.

— За это готовы убивать.

— Я осторожен, — заявил Кендалл. — Не рассказываю даже своим.

— Кендалл, и что ты можешь выяснить сам? Ты не врач и тем более не вирусолог.

— Кое-что уже выяснил. Мне рассказали, как расшифровывать метки, которые проставляет электронный микроскоп, и я теперь знаю, что это за кадры. Примерно, конечно. Вот это номер подопытного, у которого брали кровь, а вот это — время от начала эксперимента в часах. На каждого подопытного есть серия кадров, хотя у некоторых даже по две. Кадры делались через приблизительно равное количество времени. Первый кадр у всех одинаковый: вирус Гранта — шарик с иголками вроде репейника — прицепляется к клетке, вот к этой большой штуке. Последний тоже почти у всех одинаковый: все клетки в кадре захвачены вирусом.

— Замечательно, — хмыкнул Джейми. — И что в этом необычного?

— В некоторых образцах вирус проникает внутрь клеток и начинает размножаться практически сразу после первого кадра, а в некоторых гораздо позднее. Бывает, что все клетки оказываются поражены только через две тысячи часов. То есть между первым и последним кадром — десятки промежуточных.

— Две тысячи часов — это сколько? — озадаченно спросил Джейми.

— Около восьмидесяти дней.

— И от чего это зависит — захватит вирус клетки сразу или нет?

Кендалл пожал плечами.

— В этом-то всё и дело. Я понял, что это за процесс, но не знаю главного — причины. Платт наверняка её знал.

— И что это за процесс?

— Ты же умненький бета, догадайся, — усмехнулся Кендалл, подтягивая листы со снимками к себе и укладывая в папку.

Джейми пару секунд размышлял, а потом произнёс:

— Ансель Кендалл, да?

— Именно так.

Произошедшее с Анселем было не самой приятной главой в истории Кендаллов: ему не повезло стать супругом тогдашнего главы семьи в год, когда началась эпидемия болезни Гранта. Анселю было двадцать два, а его мужу-альфе за пятьдесят. У Кендалла уже было трое детей от первого брака, но только встретившись с Анселем он узнал, что значит обрести истинную пару, — после чего развёлся с первым супругом, с которым у него не было уз. Когда омеги начали умирать по всей стране десятками тысяч, Кендалл решил отправить Анселя за границу, несмотря на то, что шла война. Но на тот момент уже ни одно государство не принимало омег из Соединённых Штатов. Не помогали ни связи, ни деньги — слишком силён был страх перед неизвестным вирусом. Тогда Анселя отправили в какое-то уединённое поместье. В доме были запасы еды и всё необходимое для жизни, а контакты с остальным миром сводились лишь к телефонным разговорам. Даже сам Кендалл не приезжал, боясь занести вирус. Тем не менее, через два месяца Ансель умер от внезапно развившейся болезни Гранта. Его муж на следующий день принял смертельную дозу снотворного — не смог жить без своей пары. Самоубийство Кендалла имело разрушительные последствия для всей семьи. Его промышленная империя осталась без руководителя: старшему сыну едва исполнилось двадцать, и он только начинал вникать в сложности семейного бизнеса, а надёжных управляющих не было. И всё это при том, что два завода нужно было переоборудовать для выполнения военных заказов, а рабочей силы катастрофически не хватало: многие альфы и даже беты были призваны в армию, а омеги или находились в карантинных центрах, или где-то прятались. Кендаллы потеряли военные заказы и с ними огромную часть своего состояния, а то самоубийство до сих пор считалось примером недопустимых для главы семьи слабости и безответственности.

Смерть Анселя была как раз тем случаем, когда вирус, долго оставаясь в организме незамеченным, вдруг активизировался. Видимо, Платт сумел понять, что запускало этот механизм, но Кендалл, сколько ни ломал голову, не мог сообразить, почему из-за этой информации стоило убивать учёного и кому она могла показаться опасной.

— Это лишь твоя интерпретация, — задумчиво сказал Джейми. — У тебя несколько сотен снимков, ты разложил их по такому принципу, кто-то другой разложил бы по-другому. Это как пасьянс.

— Какие вы, беты, нудные, — рассмеялся Кендалл. — Ты разве не чувствуешь азарта, а?! Узнать, в чём там дело, докопаться… Нет?

— Нет, — ответил Джейми. — Я хочу жить долго и счастливо. К тому же, ты всё равно в тупике.

— Не совсем. У меня есть ещё одна ниточка. Файлы были разложены в три папки, «Группа А», «Группа В» и «Группа др. Марстона».

— Знакомая фамилия…

— Я проверил. Всего в Штатах три доктора с такой фамилией, наш — тот, который работал в Вирджинском медицинском центре в тот же период, что и Платт, но его специализация не имеет никакого отношения к болезни Гранта, и вот это очень подозрительно. Он анадеолог.

— А, вот почему я помню его. Ты консультировался у него насчёт разрыва уз?

— Я хотел, но он отказался сотрудничать. Сказал, что поддерживает официальную политику: узы — болезнь, которую нужно лечить, и он ничем мне помочь не может.

— Думаешь, поможет сейчас?

— Попробовать стоит. Я не буду рассказывать ему о снимках, конечно. Подумаю, как повести разговор.

Джейми покачал головой, молчаливо осудив Кендалла — одним красноречивым взглядом, а потом посмотрел на часы:

— Что-то мы засиделись. Мне уже пора.

— Ты не домой?

— Нет, и ночую не дома, так что не теряй.

— Всё понятно, — хмыкнул Кендалл, но после паузы всё же спросил: — Альфа?

— Да. И это серьёзно, — Джейми поднялся из кресла и направился к дверям.

— Извини, но… он уже был женат? — спросил Кендалл.

— Нет, не был, — твёрдо ответил Джейми, уже этой фразой давая понять, что готов к любым возражениям и от своего не отступится.