Падение Арконы - Владимир Егоров

Проникновение христианства к народам Рутении происходило довольно медленно вплоть до середины десятого века, приблизительно в то же время после смерти Горма Старого Гарольд Синезубый стал покровительствовать миссионерам Рима в Датском королевстве. Возможно, славяне не сразу оценили агрессивность и непримиримость новой веры, приняв ее за одну из многих. Когда наконец они разобрались что к чему - по всей Прибалтике вспыхнуло восстание против засилья христианской церкви и ее сторонников. Это случилось в 983 году. Провозглашая на словах двенадцать заповедей, сами церковники, поддержанные крупными феодалами, их и не думали выполнять. С благословения Рима и владыки Священной Империи велся откровенный грабеж полабов, шла кровавая экспансия рыцарей на земли варваров. Где не помогало божье Слово - в дело вступал меч. Так цивилизация уничтожала культуру.

Аукнулось и ругам с острова их радение за варинов да бодричей, поморян и лютичей. Решено извести оплот варваров, град язычников и пиратов, прибалтийскую Тортугу. Кто решил?

Кабы знать, где упадешь- подстелил бы перину.

* * * - Может, не стоит? - засомневался Ингвар, когда Инегельд уже запалил трут и поднес его к собранному еще днем сушняку.

- А чего опасаться? Мы на своей земле.

Пусть, они нас боятся! - возразил Ратибор.

Сев согласно кивнул.

- Неплохо сказано, юноша! - это были первые слова из уст Златогора. Старый скальд подсел к огню и протянул навстречу пламени свои длинные и тонкие пальцы.

- Все-таки предосторожность не бывает лишней! - молвил Инегельд, - У меня есть средство от непрошеных гостей, но с первыми лучами солнца мое колдовство улетучится и не сможет нас охранить.

- Так мы и встанем с первым лучом.

Давай, ворожи!

Светлана не вмешивалась в спор мужчин.

Им виднее. Не женское это дело - думать о последствиях каждого шага.

Девушку ведет по жизни сердце. Не понять даже самому великому мудрецу и чародею мотивы ее поступков.

- Хвала богам за то, что тепло и сытно!

Отведайте пищу странников, добры молодцы, и не держите обиду, если скромен этот стол! - пригласила Светлана попутчиков, разложив на скатерке нехитрый ужин.

- Мы тоже не лыком шиты! Ингвар, доставай! Вкусите, что Волх послал! скомандовал Сев.

Пока Ингвар и Ратибор опустошали свои мешки, Инегельд оградил себя и спутников магической окружностью, внутри которой начертал странные, светящиеся зеленоватым тусклым светом руны: - Ну вот, - похвалился он, вытирая ладони, - теперь и мышь не проскочит !

- А вкруг города не мог бы ? - усмехнулся Ингвар, поглядывая на черту.

- Чем короче линия, тем прочнее...- уклончиво ответил скальд.

Конечно, походный стол не для привередливых, но таких здесь и не было. Нешуточный аппетит у молодых ругов. Если Светлана и старик удовольствовались ячменными лепешками с медом и орехами, Ингвар жадно поедал куски копченой оленины, что приготовила напоследок Любава, щедро сдабривая их солью к немалому удивлению братьев. Последние, впрочем, не отставали от него. Инегельд к звериному мясу не притронулся, объясняя это отнюдь не желанием обидеть ругов, а данным однажды обетом.

- Странные у вас клятвы... - Сев поддел ломоть кончиком кинжала и принялся дожаривать его, время от времени поворачивая клинок, чтоб не погорело, - Ну, а скажем, рыба там, или птица?

- Рыба - мясо холодное, для костей полезное. Рыбу можно, а птицу тоже не трону, - ничуть не смущаясь ответил Инегельд, - ты - воин, но это не мой путь, мне много есть нельзя. Особенно на ночь.

- Гляди, ученый! А почему у тебя, ученый, спина бугристая мышцами? Уж, наверное, не от сидений при свече!

Но Инегельд остался спокоен, как полоз.

Двумя палочками он что-то доставал из небольшого кувшинчика и отправлял это в рот, где тщательно пережевывал. Видя недоумение ругов, он протянул Ингвару второй такой же сосуд и знаком предложил попробовать. Парень исчертыхался, пока наконец не ухватил в глубине кувшина скользкое нечто.

- Смелее, Ингвар! Ведь, не змею же он тебе предлагает! - пошутил Сев.

- А как ты догадался? - спросила Светлана, когда проглоченный кусок уже спускался по Игореву пищеводу...

Все засмеялись, глядя на кислую физиономию сотрапезника. Даже Златогор улыбнулся.

- Пусть меня распнут посреди Рима, если это не вкусно! - невозмутимо продолжил Инегельд.

Дерево, облизанное пламенем, невесело потрескивало. То здесь, то там меж сучьев резвились юркие алые саламандры. Никому не нравится, когда его едят. Но огонь отличается ненасытностью...

- А что, дедушка! Есть ли какие диковинки за морем? Люди вы бывалые, всюду хаживали, все знаете.

Расскажите нам, больно интересно! - попросил Ратибор Златогора.

- Знаю я, чем удивить, ведаю, чем потешить. Ну-ка дай мою суму, молодец! - старик бережно развернул рогожу.

Что за чудо! На ней оказалось изображение самого настоящего шахматного поля. Только клеток поменьше обычного. Шесть на шесть. В каждой клетке руна, а то и две, таинственные письмена по краям."Шахматы?" - изумился Игорь.

- Это таврели! - поправил его Ингвар.

- Не таврели, и не свейский мерилз с хнефатафлом! То будет игра самого Велеса, Коровьего сына - ответил Златогор, извлекая из мешочка фигурки.

Маленькие башенки тут же пошли по рукам.

"Где я их уже видел ?"- подумал Игорь. Но когда древний скальд с щелчком поставил одну "шашку" на другую, и они превратились в резной столбик - тут парень словно прозрел. Ну, конечно же! Как он мог позабыть те многоярусные языческие идолы у Власова терема!

А Златогор тем временем раскрыл ладонь и показал присутствующим игральную кость, одну, вторую, третью... Всего оказалось пять. Впрочем, это только слово "кости", на самом деле они мало походили на известные Игорю кубики. Первый многогранник содержал рисунки и символы, в которых очертания странных шахматных фигур, причем одна из сторон игральной кости пустовала. На втором проступали знаки, соответствующие рунам с игрового поля по горизонтали. Третий имел на гранях руны вертикали. Оставшиеся два Златогор поспешно сунул обратно в сумку, единственное, что Игорь успел разглядеть - четвертая кость была разноцветной.

- Вы сами разумеете, молодцы, это необычная игра! Я бы даже сказал, не совсем игра, хотя ее можно использовать и для увеселения, и для развития в себе нескольких добрых качеств, к коим я отношу пытливость ума и верную память - заговорил Златогор.

- Должно быть, мудреная штука! - зевнул Ратибор.

- Сколько людей - столько и вкусов. Моя внучка живо освоила забаву. Могу поспорить, что мало найдется удачливых, кто торжествовал бы победу над ней в этом соревновании.

- Ты, старик, правила говори, а там посмотрим! - неожиданно загорелся Всеволод.