Пленённая мечтой - Жанэт Квин-Харкин

Она перевела взгляд на Фредди. Ему всегда надо носить обеденный костюм, решила она. Элегантные черно-белые линии подчеркивали утонченность его лица. Пока Грейс разглядывала его, кто-то дальше за столом сказал нечто забавное, и он засмеялся. Она отметила, что даже смех у него нес налет воспитания и элегантности. Он будет стареть, не утрачивая этих качеств, так же, как его мать, решила Грейс. В нем нет ничего от его большого напыщенного папаши.

Отпрыск лорда Каллендара больше походил на мать — не только физически, но и по темпераменту. После нескольких вопросов, обращенных к Грейс, папаша замолчал, тогда как леди Каллендар и двое ее детей поддерживали неиссякаемый поток остроумия.

Брюс, одетый в один из обеденных костюмов Фредди, который был почти по нему, чувствовал себя явно не в своей тарелке. Грейс заметила, как он огляделся, прежде чем взять вилку для рыбы, когда подали тюрбо, и так был занят тем, чтобы есть правильно, что пропустил мимо ушей следующий диалог.

Однако Мерджери была очень заинтересована поговорить с ним.

— Итак, мистер Барклей… — громко начала она. — Или вы все еще лейтенант Барклей? Пенни не уверена.

— Просто мистер, — отозвался Брюс. — От службы я освобожден по инвалидности. Кому нужен летчик, который не может летать.

— Я уверена, что вы были ужасающе храбры, — неустрашимо продолжала Мерджери. — Пенни говорила, что вы с Фредди сражались даже на подбитых самолетах без посторонней помощи и теперь вы — герои и должны получить медали от короля.

Брюс смущенно кашлянул, а присущая Фредди веселость смягчила неловкость:

— Между нами разница в том, что я рассчитал предстоящий риск, а Брюс ринулся, очертя голову, — смеясь говорил он. — Никто в здравом уме не сажает на аэродром загоревшийся самолет.

— А что же мне — надо было попасть в лагерь для военнопленных? Благодарю вас, — огрызнулся Брюс. — К тому же, когда столько летал на этом самолете, знаешь, на что он способен. Я знал, что он еще послужит мне.

— И что же вы теперь намереваетесь делать, мистер Барклей? — спросила Пенни. — Вернуться в Австралию?

— Как только у меня будет такая возможность, — ответил Брюс. — Туда еще не летают гражданские самолеты.

— А чем вы займетесь, вернувшись в Австралию? — поинтересовалась Мерджери.

— Ну, это еще на воде вилами писано, — ответил Брюс.

— Хорошо сказано, — фыркнул Фредди. — Но Брюс планирует открыть собственную авиалинию в Куинсленде.

— Я думала, что вам больше не позволят летать, — сказала Грейс.

— Королевский летный состав отказал мне в разрешении на работу пилота, — подтвердил Брюс, криво улыбаясь. — Но у себя в Куинсленде от меня никто не потребует никаких свидетельств, даже если я окажусь умалишенным.

— Так вы полагаете, что сможете летать несмотря на больную ногу? — спросила леди Каллендар.

— Я действительно надеюсь на это. По крайней мере, сделаю попытку.

— Этот зануда может делать с самолетом почти все, что возможно. Зная его, я не удивлюсь, если он сможет летать, управляя зубами.

— Перестань, Фредди, — взмолился покрасневший Брюс. — Тебя послушать, так я что-то вроде циркового трюкача.

— Да, Фредди, ты его смущаешь. — И леди Каллендар успокаивающе протянула руку, прикрыв ею руку Брюса.

— Как насчет шарад после обеда, мамуля? — спросила Пенелопа. — Я так давно хочу поиграть… И наконец-то у нас достаточно народа, чтобы все хорошо получилось.

— Но Грейс, возможно, устала… — начала было леди Каллендар.

— О нет, леди Каллендар, ничуточки! Собственно, я очень рада провести шумный и веселый вечер: сестринская комната в «Святой Катерине» — невообразимо скучная.

— Тогда все улажено, — заявила леди Каллендар. — Мы, женщины, займемся подготовкой, пока мужчины болтают и курят свои ужасные сигары.

Две младшие девочки захихикали и оживленно затараторили. Из спальни наверху принесли большую старенькую «кабинку» и поместили ее в комнате, рядом с гостиной. Лорд Каллендар от затеи молодежи отказался под предлогом, что с ним число игроков будет нечетным, а остальные выбрали партнеров. Грейс вытянула Брюса, и они были отправлены в «кабинку» первыми. Она пыталась не выдать своей взволнованности, когда он закрыл за собой дверь.

— Объясни мне ради Бога, в чем тут дело? — попросил он.

— Никогда не играл раньше в шарады? — удивилась Грейс.

— Никогда, — покачал головой Брюс.

— Но это очень просто, — пояснила Грейс. — Мы выбираем слово и затем разыгрываем его по слогам, а остальные должны его отгадать.

— И чем это может помочь нам? — спросил Брюс, указывая на пестрые лоскуты, высыпающиеся из открытого баула.

— Мы надеваем их, чтобы было смешнее, — пояснила Грейс. — И можем использовать их, как некие подсказки. — Она взяла полосу тюля. — Возьмем, например, это. Скажем, мы можем разыграть слово «тюльпан». Мы оборачиваем эту полосу вокруг себя для «тюль», тогда для «пан» мы можем…

— Что мы можем, Грейс? — спросил он.

Она вдруг мучительно ощутила, что он столь волнующе близок. Без предупреждения он взял в руки ее лицо, притянул к себе и поцеловал в губы.

— Можем мы сделать так? — спросил он.

Грейс испуганно отпрянула от него, рука ее дернулась к дрожащим губам.

— Извини, — хрипло проговорил он. — Не знаю, что на меня наехало.

— Эй вы, поторапливайтесь! — прокричали Пенни и Мерджери, колотя в дверь. — Что вы там делаете? Фредди вот-вот взорвется от ревности, — прибавила Пенни.

Грейс вспыхнула, а Брюс выглядел удивленным.

— Я… Я думала выбрать другое слово, — неуверенно пояснила Грейс.

После часа шарад Пенни принесла пластинки.

— Это — джаз прямо из Америки, для новейшего танца, мама. Теперь все его танцуют. Пойдем, Фредди, я покажу тебе, как это делается!

Принесли патефон, слуга свернул ковер, оставив мерцающий паркет. Пенни повела протестующего брата на середину комнаты, и салон наполнила музыка.

— Пойдемте, мистер Барклей, я покажу и вам, — позвала Мерджери. — Вы сможете привезти в Австралию самый новый танец.

Грейс прошла к французским дверям. Влекомая заливавшим ландшафт лунным светом, она проскользнула на террасу и смотрела поверх покатых лужаек туда, где в серебре полной луны мерцало озеро. Хотя ночь была очень теплая для столь поздней поры, без всякой накидки она дрожала. И все же вид был столь прекрасен, что ей не хотелось уходить. И опять на ум ей пришло, что все это может быть ее.

— Ты стоишь здесь, словно греческая статуя, — раздался справа от нее голос Брюса. Она вздрогнула, но продолжала смотреть на озеро. — И хорошо гармонируешь с окружающим, — добавил он.