По воле ведьмы - Анетт Блэр

— Не знаю, как насчет вдовы, но мне сейчас чертовски весело.

Эйден впитывал каждую деталь синего королевского белья вкупе с маленькими трусиками. Не отрывая взгляда от тела Сторм, он наклонился и провел пальцем по шву на шелковом чулке от подвязки до трехдюймовой шпильки. Затем поймал ее взгляд и обратно, снизу вверх, прошел тот же путь уже не пальцем, а ладонью. Взаимное возбуждение порождало ни с чем не сравнимый тяжелый запах чувственности, который действовал на обоих, как мощнейший афродизиак.

С трудом взяв себя в руки, Сторм повернулась к Эйдену спиной, надеясь, что так его желание только усилится, а она сама хоть немножко остынет.

Судя по всему, Эйдену нравились женские задницы, а значит, этим можно было воспользоваться. Сторм наклонилась, чтобы поднять вешалку со дна шкафа, и потому, как изменилось дыхание Эйдена, поняла, что может приписать еще одно очко в свою пользу. Повесив платье в шкаф, она снова повернулась лицом к жеребцу и поняла, что, кроме задниц, у него в фаворе еще и сиськи: он так пялился на ее грудь, будто ожидал, что соски вот-вот выскочат наружу из вычурного белья. Вообще-то шансы, что это произойдет, были совсем не малые.

Чтобы не засмеяться, Сторм пришлось прикусить губу. Медленно, но уверенно она провела руками по широким плечам, затем по груди, расстегнула странноватые застежки на фраке и стащила его с Эйдена, не услышав ни слова в знак протеста. Избавившись от пиджака, она занялась серебристым жилетом, целуя Эйдена после каждой расстегнутой пуговицы. Как же это было классно!

Так продолжалось бы и дальше, если бы вокруг их ног не терся котенок, почему-то вдруг решивший подняться вверх по штанине Эйдена. Разочарованно вздохнув, Сторм посадила Колдуна на огромную кровать, а потом снова повернулась к нахальному жеребцу:

— Будет справедливо, если ты останешься в одних трусах. Тогда мы будем в одинаковом положении.

— Ну так подойди и сделай это, Снэпдрагон[18].

— Снэпдрагон? С чего это вдруг?

— Скоро узнаешь.

— Есть забавный факт об этой травке: говорят, цветочки у нее точно такого же цвета, какого бывали настоящие драконы. А еще она дарит мощную магическую защиту тем, у кого чистое сердце. Вот у меня чис…

— Ха!

— Я этого не слышала. Так вот. Снэпдрагон, или львиный зев, или антирринум, отражает злые намерения тех, кто осмеливается выступать против чистых сердцем. Выходит, раз я Снэпдрагон, значит, я защищена от таких, как ты.

— А мне вот интересно, кто из нас действительно нуждается в защите?

— Надо отдать тебе должное, Макклауд. Ты, безусловно, страшно сообразительный, но прямо сейчас попал пальцем в небо.

— Да как тебе угодно. Главное — продолжай меня раздевать.

— Как тебе угодно.

К тому моменту, когда Сторм, затолкав в прикроватную тумбочку аскотский галстук[19] вместе с зажимами[20] из топаза и запонками, сняла с Эйдена шелковую рубашку, он уже сдвинул в сторону ее трусики. Причем их можно было буквально выжимать. И все из-за его рук! Правда, рукам немало поспособствовал скульптурный вид его груди и пресса, о который можно было стирать шмотки — ну чем не стиральная доска? Сторм почувствовала, что держать себя в руках становится все сложнее и ей просто необходимо чем-то себя отвлечь.

— Люблю, когда у мужика на груди волосы. Мне прямо крышу сносит, когда на тебе футболки с треугольным вырезом.

В зеленых глазах что-то блеснуло, а лучики морщинок вокруг глаз стали смертельно обольстительными.

Эйден продолжал прикасаться к ней, и Сторм, с трудом сглотнув, принялась играть чувствительными кончиками пальцев с шелковистыми волосками у него на груди. Внушительных размеров член терся о ее бедро, становясь еще толще и тверже и требуя ее внимания. Было сложно выбрать, на чем сосредоточиться — на умопомрачительных ощущениях, которые пробуждали прикосновения Эйдена, на его красивом лице или на джек-поте, прятавшемся в брюках.

Кажется, ей нужно было все и сразу. Какая пугающая мысль!

Благодаря его опытным пальцам Сторм неожиданно для себя поняла, что готова на все. Легкие поглаживания рождали тысячи трепещущих искр, посылая их по всему телу, и они замирали и кристаллизировались в удивительных местах.

Нетронутые эрогенные зоны. Кто же знал, что у Сторм еще оставались такие?

До сих пор никогда в жизни она не испытывала такой глубокой, первобытной жажды целоваться и заниматься сексом, вобрать в себя твердый и длинный член, почувствовать мужчину внутри себя, оседлать его… и пожирать взглядом сильное тело. Это был разрушительный императив, катастрофическая необходимость, по силе такая же, как и возникшее между ними с первого взгляда влечение, становившееся все сильнее и сильнее с каждым чертовым днем, с каждой треклятой минутой…

Раздери ее дракон! Сторм зверски хотелось поддаться искушению, но при этом не подвергая опасности свой план, и на минуту она задумалась, удастся ли ей получить свой кусок пирога и все-таки затащить Эйдена в задуманную поездку, если прямо сейчас она обведет его вокруг пальца. Сделав шаг назад, Сторм приподняла бровь.

Эйден положил ладонь на грудь — туда, где бешено колотилось его сердце.

— Ты меня убиваешь, Картрайт. Что творится у тебя в голове?!

Она провела пальцем по выпуклости на брюках. Еще чуть-чуть — и член бы оказался у нее в руке.

— Думаю… большой чувак готов к тому, чтобы начать без меня.

— Большой чувак дрых целую вечность, пока ты не разбудила его, спросив, не собираюсь ли я тащить старую люстру Кинга, чтобы доказать всем вокруг, какой я крутой качок.

— Неа. Тогда ты млел от моей сестры. Признай это. Большой чувак проснулся, когда ты познакомился с Хармони.

— Я действительно считал Хармони горячей штучкой, но искры посыпались именно тогда, когда я встретил тебя. Так что даже не сравнивай.

Сторм принялась мучительно медленно расстегивать молнию на брюках Эйдена. Он же очевидно торопился, ногами снимая с себя туфли, стоившие целое состояние, потом отпихнул их в сторону, как какие-то сланцы. Подцепив пальцами брюки под петли для ремня, Сторм сделала рывок, и брюки мягко приземлились у ног Эйдена.

Не тратя времени даром, он переступил через них и шагнул к ней.

Она едва не кончила, просто глядя на то, как здоровенный член рвется из трусов на свободу. Потом взяла свою сумочку и открыла ее.

— Прыгай на кровать, Макклауд. У меня на тебя большие планы.

— Бога ради, — взмолился он, — давай без словесных подначиваний. Я и так с трудом держусь, видя тебя в этой… как ее… «веселая я-щас-кончу штука». Убийственно радует глаз, ага. Так что еще слово — и я превращусь в действующий вулкан. Причем извергнусь без твоего содействия.