Кольцо принцессы - Сергей Алексеев

— Заткнись! — сказал Шабанов. — Чего орешь?

Пес на секунду закрыл рот, насторожил уши, и тут Герман разглядел его породу — чау-чау! В собаках он особенно не разбирался, однако этих лохматых увальней знал отлично: у начальника штаба в Подмосковье был точно такой же экземпляр, разве что молчаливый и совсем не злой. Ходил с хозяином на работу и с работы, летом страдал от жары, а все окружающие — круглый год от бесконечных рассказов влюбленного в свою псину хозяина. Шабанов знал об этой твари если не все, то почти все…

Родина чау-чау — Тибет, где ее использовали в качестве охотничьей, ездовой и сторожевой.

Откуда взяться чистопородной тибетской собаке в такой безлюдной глухомани?…

Прошло минут пять — пес лаял ничуть не ослабляя азарта, но хозяин даже на крыльцо не вышел. Через некоторое время там появился мальчишка, постоял, пописал и невозмутимо удалился, а скоро появилась женщина с подойником и преспокойно направилась в хлев, куда девочка загнала коров.

Это было хуже, чем засада, не известно, что ждать. Или они привыкли тут, что чау-чау по вечерам на кого-то лает в лесу, или настолько самоуверенны и спокойны, что им все до фонаря. А ну как действительно выйдет тигр или медведь? Может, тут тибетские монахи живут? Их вроде как с детства натаскивают быть невозмутимыми, что бы не происходило…

Хозяйка появилась из коровника с полным подойником и, даже не оглянувшись, понесла его в дом: Шабанову вдруг захотелось парного молока, вкус которого он помнил с детства. Сейчас бы взять полную солдатскую кружку и выпить залпом! По вечерам они с сестрой всегда ждали, когда матушка подоит корову, и сидели наготове со своими посудинами, уже накрытыми кусочком марли…

Тем временем девочка растопила летнюю печь под навесом и загремела посудой, а хозяин с мальчиком принялись развешивать по забору мокрые сети. И все делалось на этом хуторе молча, без единого слова, будто глухонемые тут жили! Подспудно Шабанов все время прислушивался, хотя из-за сверлящей боли в ухе звуки воспринимались искаженными, как эхо в пустой бочке. Только собачий лай, гремевший рядом, слышался отчетливо, да вся беда, псы в Китае, России или на Тибете брехали на одном языке. Лесная семейка эта, прямо сказать, выглядела странно и не внушала доверия. Мало того, когда сумерки сгустились, в доме и на улице внезапно вспыхнул электрический свет, показавшийся особенно Ярким, даже слепящим.

Но вокруг на добрую сотню километров ни столбов, ни проводов! И не слыхать, чтобы работал движок электростанции…

Этот не сопоставимый знак цивилизации окончательно сбил охоту выйти к хуторянам, по крайней мере, сейчас: очень уж похоже на ловушку, куда его три дня словно подталкивали. Коль начата облава на «Принцессу», то охотники, должно быть, знают, что девица эта с величайшим гонором и просто так в руки не дастся; заполучить ее можно лишь хитростью, усыпив бдительность нынешнего владельца чем-нибудь в виде кружки парного молока и уютной постелью в теплом доме. И потому не реагируют на собачий лай, зная, что клиент явился к западне и теперь его надо заманить приманкой, например, домашним очагом, электрическим светом, чтоб сам пришел. Инструкций, как действовать в подобном случае, Заховай не дал, верно, не рассчитывал на такую ситуацию, однако Шабанов сам мог принимать решение в зависимости от опасности, грозящей «Принцессе»: сразу рвануть кольцо и лишить ее жизни, или выбрать промежуточный вариант — зарыть в землю, утопить в воде, чтоб впоследствии можно было достать. Конечно, если тут засада, не плохо бы поморочить охотникам головы, спрятать изделие, выйти на хутор, попить молочка, выспаться, не исключено, и ухо полечить. И посмотреть, что станут делать, по-каковски заговорят, начнут ли интересоваться содержимым «малямбы», а там уже и сориентироваться…

И ответить наконец на вопрос — где я?

Но ведь, сволочи, могут так все организовать, не почувствуешь, как влетишь! Убедят, например, что он находится на территории России, вызовутся помочь пилоту, попавшему в беду, и тогда на хуторе непременно окажутся русские — у хозяина, вон, вроде борода рыжая, хотя дочка у него определенно китайского или японского вида. А когда Шабанов откопает «Принцессу», вернее, приблизится к месту, где ее спрятал, тут и навалятся…

— А ху-ху не хо-хо? — вслух спросил Герман у собаки. — Пойди и так передай хозяевам. Мы тоже умеем хранить молчание и спокойствие. Чау-чау!

Он отошел поглубже в лес, но так, чтобы не терять из виду усадьбу и прилегающую территорию, сел под камень и, невзирая на сопровождающего пса, принялся чистить ухо. На хуторе ужинали возле печки под навесом, сидели чинно, по ранжиру, и как только встал хозяин, вскочили все остальные — правила были строгие. Отец семейства с мальчиком ушли в дом, жена с дочкой перемыли посуду и принялись что-то печь — хлебный запах достиг леса!

Эх, сейчас бы не просто кружку парного молочка, а еще бы и горбушку горячего черного хлеба!

Чтобы не искушаться, Шабанов переместился ближе к реке, но с пекарни по-прежнему наносило вкусными запахами, и тогда он сел у поленницы аккуратно сложенных дров и стал нюхать НАЗ, где лежала «Принцесса». Яркий электрический свет на хуторе притягивал взгляд и чуть слепил, скрадывая окружающее пространство, и потому он не заметил приближающейся опасности. И шагов услышать не мог: шорох в ушах и болезненный гул в голове делали воздух ватным, беззвучным, так что лай чау-чау, казалось, доносится издалека. Фигура человека будто выросла из-под земли в двух саженях от Германа, и бесформенная, освещенная лишь со спины и потому темная, медленно двинулась в его сторону.

Шабанов сунул руку в НАЗ, нащупал круглый разъем «Принцессы» и осторожно высвободил кольцо…

Во время инструктажа представитель Главного Конструктора в подробности особенно не вдавался, устройство, принципы действия «Принцессы» не объяснял, да и не мог бы ничего объяснить за полчаса общения. Высокородная особа уже была продана и принадлежала другому, и потому он больше напирал на особые взаимоотношения с нежной барышней в критических ситуациях — и ведь накаркал, подлый! — Смотрите сюда внимательно! — он указал на разъем. — Здесь внутри имеется кольцо, связанное с предохранительной чекой. Оно достаточно легко вынимается из гнезда и становится кольцом обыкновенной гранаты. В случае, если невозможно сохранить изделие — а вам объяснили, какие это могут быть случаи, — вы коротким рывком приводите в действие запал. Замедлитель рассчитан на тридцать секунд, так что можно не бросать, просто оставить на земле и удалиться на полсотни метров. И прошу особо запомнить: ни в коем случае не теряйте это колечко, если конечно, хотите потом служить и летать. Лучше всего надеть его на палец, то есть обвенчаться: видите, выполнено в точности, как серебряное обручальное. Оно и только оно послужит вам доказательством, что «Принцесса» не попала в чужие руки и ликвидирована.

— Не приведи Бог! — вздохнул Шабанов. — Свят-свят-свят…

— Что вы сказали?

— Говорю, не дай Бог обвенчаться с такой принцессой. И полцарства в придачу не надо…

— Да, это будет для вас неподходящая партия, — серьезно согласился и намекнул на что-то инструктор. — Вопросы ко мне есть?

— Есть, — затосковал Герман. — От нее все время будет такой запах? Или выветрится?

— А на что предусмотрена кислородная маска? — обиделся он, обласкивая «Принцессу». — Не знаю… Нормально пахнет, ничего особенного.

Сейчас Шабанов не чувствовал ни ее запаха, ни дразнящего хлебного духа — темная фигура надвигалась и, кажется, вырастала на фоне огней хутора. Со спины он был хоть и не очень надежно, но все-таки защищен высокой поленницей, по крайней мере, навалиться сзади на него будет трудно, и это уже неплохо. Кольцо в точности налезло на безымянный палец правой руки и таким образом приковало его к НАЗу; левой он нащупал «Бизона» и понял, что стрелять будет неловко, однако менять положение было поздно. При малейшей агрессии оно изменится быстро: придется выдернуть кольцо, оставив на месте НАЗ, и перехватив оружие в удобную руку, отскочить в сторону. Кто ее, «Принцессу», знает, насколько у нее взрывной характер?..

Пес замолк и неожиданно, бросившись к человеку, стал облаивать его со свежей яростью: Герман ему порядком поднадоел.

А человек приблизился вплотную и, вдруг опустившись на колени, что-то поставил на землю. И тут Шабанов увидел, что перед ним уже знакомая молодая женщина, та самая, что являлась к нему обнаженной на хребте, но сейчас обряженная в некие восточные одежды, с открытым, призрачно белеющим юным лицом. Она принесла небольшой и вроде бы даже серебряный поднос, на котором стояли две зеленые эмалированные кружки с молоком и в тарелке — тоже две приличные горбушки горячего черного хлеба.

— Это вам, — проговорила она отдаленным из-за его глухоты голосом. — Ешьте на здоровье.