Музыка в камне - Александр Волков

Благодаря их поддержке Либеральная партия получила подавляющее большинство в палате общин, юнионисты покинули правительство, и в 1908 г. премьер-министром стал Герберт Асквит (1852–1928). Однако законопроекты, принятые в палате общин, отвергались в палате лордов, вплоть до закона о бюджете (1909). И тоща либералы избрали надежный способ воплотить свои проекты в жизнь. После смерти Эдуарда VII они стали шантажировать его слабохарактерного сына Георга V (1865–1936).

Поскольку либералы вынуждены были учитывать пожелания своих союзников, они потребовали упразднить право вето, закрепленное за палатой лордов. Предварительно Асквит подготовил билль, ограничивающий права лордов, а затем потребовал от Георга V присвоить звание пэра значительному числу либералов и таким образом подчинить верхнюю палату партийному большинству. Асквит припугнул короля «недовольством трудящихся классов», и Георг, повздыхав, согласился назначить новых пэров, если лорды провалят билль. Он искренне не понимал, почему либералы, изобличающие «нечестивых пэров», сами так рвутся занять их место. Премьер-министр подготовил список из 245 кандидатов в пэры, которым предстояло сыграть роль либеральных марионеток. По мнению прогрессивно настроенной общественности, это «аристократическое» пополнение (юристы, финансисты, литераторы) нисколько не уступало тем, кто занимал место в парламенте по праву наследования.

В начале 1913 г. либералы вновь извлекли на свет Божий закон о гомруле, впрочем, довольно умеренный. Обессиленная палата лордов не мота противостоять ему, и тогда на короля насели консерваторы, которых возглавил Эндрю Бонар Лoy (1858–1923). По их словам, в случае принятия закона Георгу, а с ним всему институту монархии грозило возмущение английских патриотов и протестантского Ольстера. Заговорили о роспуске парламента и даже помянули добрым словом Кромвеля — в присутствии самого короля! Возразить ему было нечего: пресловутая ответственность перед конституцией сковывала его по рукам и ногам. Вопрос о гомруле пришлось отложить в связи с Первой мировой войной (1914–1918), а с началом национального восстания в Ирландии (1916) он утратил свою актуальность.

Англичане до сих пор верят, что их страна меньше всех других европейских держав, кроме России, была заинтересована в войне, развязанной исключительно немцами, рвущимися к мировому господству[30]. Это был мощнейший патриотический психоз за всю историю Великобритании, превзойденный лишь во время второй войны с Германией. Люди с немецкими именами, несмотря на долгое проживание в стране и незапятнанную репутацию, объявлялись изменниками и без всякого суда подвергались тюремному заключению. Шпионов ловили во всех ушах королевства. В 1915 г. самовлюбленный радикал Дэвид Ллойд Джордж (1863–1945), заступивший на пост национального лидера, предложил королю подать пример народу и на время войны отказаться от употребления алкоголя. Георг V и королева Мария Текская серьезно ограничили себя в еде и вине, но вскоре стали замечать усмешки окружающих и поняли, что их попросту «подставили».

При этом военная доблесть ценилась лишь в среде аристократов и джентри. После ряда поражений правительство либералов ввело всеобщую воинскую повинность, позабыв о заветах своих учителей, проклинавших Иакова II за его попытку создать регулярную армию. Ллойд Джордж попытался научить офицеров воевать, переключив их внимание с Западного фронта на Ближний Восток. Тем же занимался Уинстон Черчилль (1874–1965) вплоть до катастрофы на Дарданеллах. Однако победа была достигнута на западе.

Война существенно изменила состав палаты лордов. За девять лет премьерства Асквита звание пэра было присвоено в девяноста случаях, и почти столько же пэров появилось за шесть лет премьерства Ллойд Джорджа. Титулы даровались теперь не за политические заслуги перед той или иной партией, а за крупные взносы в партийную казну. Маркиз Керзон с детской непосредственностью заявлял: «Так же как солдат отдает государству свою храбрость и доблесть, художник — свой талант, капитан индустрии — свою энергию и предприимчивость, а человек науки — свои изобретения, так и богатый человек отдает на благо страны свое богатство, которое зачастую является его единственным достоянием»[31]. В итоге Ллойд Джордж заставил короля осыпать титулами промышленников и финансистов: 26 из них стали пэрами, 130 — баронетами и 481 — рыцарями.

Кто же были эти замечательные люди, заботящиеся о благе страны? К примеру, 3 июля 1922 г. по случаю дня рождения короля титул пэра был пожалован пяти магнатам: Роберту Борвику, Уильяму Вести, Сэмюэлу Уорингу, Арчибальду Уильямсону и Джозефу Робинсону. Борвик, производитель пекарного и молочного порошка, не успел всерьез зарекомендовать себя на ниве служения родине. Зато прочие отличились сполна. Вести в военное время бесплатно передал свои холодильники в распоряжение правительства. Выяснилось, однако, что ему было заплачено за использование складов на французском побережье, а свой мясной бизнес он под шумок перевел в Аргентину, дабы избежать налогов, и тем самым лишил казначейство трех миллионов фунтов. Уоринг сколотил состояние на поставках военного оборудования, разорив акционеров своей прежней компании. Уильямсон во время войны вел дела в Южной Америке, нарушив запрет на торговлю с врагом. Наконец, Робинсон спекулировал правами на недвижимость, надувая своих коллег.

Одновременно с «богатыми людьми» позаботились о женщинах. В 1918 г. они получили право голоса, окончательно закрепленное за ними в 1928 г. Допуск в политику обеспечил прекрасному полу не менее ценные приобретения в области права: теперь женщины могли курить, посещать кинотеатры, вести более открытую и не скованную условностями сексуальную жизнь, носить менее однообразную и строгую одежду.

Когда в 1923 г. смертельно больной Бонар Лoy досрочно подал в отставку, у короля появилась редкая возможность назначить главу правительства, не дожидаясь результатов очередных выборов. Наиболее предпочтительной выглядела кандидатура Керзона, талантливого и опытного политика, давно заслужившего этот пост. Однако сам Бонар Лоу через своего секретаря не советовал Георгу V назначать Керзона, поскольку член палаты лордов «в глазах общественности выглядит представителем того привилегированного консерватизма, на который в наш демократический век нельзя слишком полагаться». Короля вновь припугнули «возмущением демократической общественности всех направлений», и, в конце концов, Георг выбрал Стенли Болдуина (1867–1947), чье достоинство состояло лишь в том, что он входил в палату общин, а не в палату лордов.

Выбор оказался неудачным. Желая обеспечить большинство для консерваторов в палате общин, Болдуин проигнорировал совет Георга V и в конце того же года вывел свою партию на выборы, по итогам которых либералы и лейбористы набрали большее число голосов. Премьер-министр тут же подал в отставку, а король получил первое в истории страны социалистическое правительство во главе с Макдональдом. Впрочем, лейбористский кабинет распался менее чем через год из-за письма Григория Зиновьева к британским коммунистам, содержавшего требование привлекать лейбористов к участию в вооруженном восстании[32]. Снова лейбористы пришли к власти в 1929 г. Они сразу же восстановили полные дипломатические отношения с Советской Россией и заставили Георга V пожимать руку сначала Г. Я. Сокольникову, а затем М. М. Литвинову.

Противостоять экономическому кризису кабинет Макдональда был не в силах. Однако король, проникшийся симпатией к главе лейбористов, предложил ему возглавить национальное правительство. Консерваторы и либералы, заботящиеся о своей репутации, возражать не стали. В 1931 г. Макдональд фактически порвал с лейбористами, и те, брызгая слюной от ярости, заклеймили его предателем и снобом. Национальное правительство одержало победу на выборах, а вскоре беспартийный Макдональд, к своему ужасу, обнаружил, что окружен одними консерваторами. Так что его замена Болдуином в 1935 г. выглядела вполне логичной.

В 1930-х гг. в Великобритании наблюдались полнейший идеологический разброд и даже некоторая растерянность. Пожилой Ллойд Джордж пророчески уповал на «новый курс» по американскому образцу. Социалисты предлагали в качестве альтернативы Советскую Россию. Бернард Шоу и Герберт Уэллс носились с утопическими псевдонаучными проектами. Сэр Освальд Мосли терялся в своих симпатиях, примыкая то к консерваторам, то к лейбористам и пытаясь создать британский вариант фашизма. В реальности же торжествовали политические комбинации, нацеленные на ослабление древних носителей власти— монархии и аристократии.

Принцу Уэльскому, будущему Эдуарду VIII (1894–1972), ставились в вину не только его симпатии к Германии и нацистам. Гораздо страшнее для правоверных английских политиков было желание будущего короля… править своей страной. Принц заявлял отцу, что «убежден в своем праве высказывать собственное мнение», а затем осмелился покритиковать пацифистские настроения лондонского общества. Однажды Георг V откровенно признался, что не волновался бы за будущее престола, будь принц дураком. Короче, Англии не требовался умный и смелый король, ей нужна была очередная кукла. Эдуард ускорил свое падение из-за нелепой женитьбы на дважды разведенной Уоллис Симпсон, чьи бывшие мужья пребывали в добром здравии, и на престол вступил его младший брат Георг VI (1895–1952).