Заповедник "Неандерталь". Снабженец (СИ) - Старицкий Дмитрий

- Шайры хоть и не так привередливы к корму, как фризы, но зато жрут как не в себя, - дал наш лошадиный знаток консультацию. – Мы их не прокормим. У нас на Тамани трава сухая и жесткая, а эти к сочной и мягкой травке привычные. Ты, Иван Степаныч, лучше на арденов посмотри. Хорошая тягловая порода. В жратве непривередлива. У Бонапартия еще они пушки тягали. Не обращай внимания на то, что ноги кажутся коротковатыми. Зато характер спокойный, послушный и умницы большие.

Походили мы вокруг расхваленных арденов, пощупали их, зубы и мохнатые копыта осмотрели. Да и купил Тарабрин этих бельгийских тяжеловозов по паре на остатние фуры. Четыре мерина и восемь кобыл. Жеребцов арденских в продаже совсем не было. Все пятилетки. Все гнедые с черными мохнатыми ногами.

Сделал нам конский барышник, что торговал арденами, две скидки – за опт, и за то, что заплатили золотом, а не бумажными деньгами. Но все равно кони не дешевыми оказались. Импорт! За морем телушка – полушка, да рупь перевоз.

- Мы этих кобыл нашими, русскими, тяжеловозами покроем. Неплохие полукровки должны выйти, - ездил нам по ушам тарабринский знаток.

- Никак ты, Ваньша, восхотел собственный конный завод завести? – подколол его Тарабрин.

- А ежели и так, то кому от сего будет худо? – вскинул головой лошадник.

- Ну, а если на чужом заводе? Управляющим пойдёшь? – это уже я влез. Из любопытства и вредности.

- А пойду. Все с лошадками в обнимку.

- Вот к нему, - кивнул на меня Тарабрин, - и пойдёшь конный завод ладить. В Крым. Хороших тяговых коней разводить, соль возить, много ее надо будет.

Удивляет меня проводник. Хотя, что тут удивительного? Привязывает он меня к своей общине как может и чем может. Василисой, солью, племенным конным заводом. От своего хозяйства особо не побегаешь.

Для своего будущего хозяйства обзавелся я незаменимой вещью – самоваром. Даже двумя. И оба из Тулы. Один емкостью на ведро воды, другой - на пять ведер. Кипяток нужен дома не только чай пить.

Продавались здесь и посеребренные самовары варшавской работы, но это, по-моему, уже лишние понты.

А вот серебряные подстаканники, тоже варшавской фабрикации, я взял. Вместе со стаканами гранеными. Пригодятся. Как и ложки-вилки серебряные на 12 персон. Молочники там, сахарницы, чайницы и прочую мелочь для дома. Отечественные, недорогие, хлебниковской работы. Фаберже тоже в продаже был, но заметно дороже. Сервиз отечественный гарднеровского фарфора обеденный также на 12 персон – 96 предметов. Два больших рогожных короба вышло, упакованных по всем правилам для дальней дороги.

Главное, турку купил – кофе варить, настоящую, медную, турецкую! Кофемолку ручную. И фунт йеменского мокко в зелёных зёрнах. Посмотрим, как он тут от нашего кофе отличается.

Потом подумал, вернулся и взял еще фунт кофейных зёрен. И заодно чая в запас фабрики Высоцкого в жестянках по четверть фунта – он тут лучше качеством, чем тот, что в России ««осевого времени»» продают. Это я уже на постоялом дворе распробовал.

И что значит хорошая одежда в это время от правильного портного… Везде ко мне с поклоном, все предупредительны, величают не иначе как ««вашим степенством»». Не знают, чем ещё угодить, лишь бы я купил чего-нибудь у них.

Тарабрин растолковал.

- Для мещанина, даже богатого, ты слишком свободно себя ведешь, Митрий, а от дворян отличаешься отсутствием презрительного взгляда и пренебрежительных жестов. Не снисходителен, как интеллигент. Значит – купец. Купец, глядя на твои манеры, ты провинциальный. Но с деньгами, судя по одёжке. И куришь ты дорогие толстые папиросы. Да бороду модно стрижёшь. Вот отсюда и почёт. Глаз у приказчиков наметанный, кого степенством величать, кого благородием, а кого и взашей сразу гнать. Тебе только золотой часовой цепи через пузо для полноты образа не хватает.

Это да. Все приказчики первым делом на это обращают внимание. Но как только им продемонстрировать из-под белоснежной крахмальной манжеты с золотой запонкой наручные часы ««Бреге»» из моего времени, да на золотом браслете, то цепочки через пузо уже не котируются. Наручные часы – новинка в этом времени. Для автомобилистов и авиаторов. Запредельно круто.

Да и посмотрев на ярмарочные цены, понял я, что фирма Ротштерн с нас содрала совсем не по-божески за мои обновки. Но пошито всё было быстро (за три дня) и качественно. Аксессуары подобраны со вкусом. Обувь удобная. И всё - с доставкой на дом. Никуда ходить не пришлось. Сервис!

Ценами я тут толстую тетрадку исписал – потом с девяностыми сверю и со своим ««осевым временем»». Откуда что выгоднее тащить раз уж подписался трудиться снабженцем.

Однозначно понял, что инструмент для ручного труда я со своего времени вывезу. Он у нас качественней. Даже китайский. А тут еще эргономикой и не пахло. И сталь на него пошла… скажем так: по остаточному принципу.

- Степаныч.

- Ась? – обернулся ко мне проводник.

- Если ты у меня племзавод конный собрался ставить, то мне кузня нужна будет. Одних подков понадобиться - жуть просто.

- Не в этот заход. На сегодняшний обоз у меня всё расписано. Если в твоей фуре место останется – бери.

Но вместо кузни я купил ««Маузер С96»». Как узнал, что почти до Гороховца обозом пойдем по местным дорогам через дремучие леса, и только там уже ««окно»» откроем, так и озаботился.

И плащ-пыльник себе английский выбрал. А то новую одежку жалко, а переодеваться в то, в чём сюда прибыл, никак не хотелось. Привык я уже быть ««степенством»». К хорошему быстро привыкаешь.

Оставшееся место в своей фуре я Тарабрину отдал, под его товары. Самому сначала с Василисой перетереть надо такую тему. Что нам надо будет с других времен завозить, а что на месте брать и почём.

В самый последний момент загрузил я подарок своей женщине - ножную швейную машинку ««Зингер»». И пачку иголок к ней. Отрезов дюжину разной материи. Пуговицы да крючки до кучи.

Сели в двуколку вдвоем с Тарабриным и поехали.

Остальной обоз - за нами.

Тарабрин правил моей кобылкой – у него опыта больше. И если по честному, то у меня его пока совсем нет.

- Сколь тянут наши лошадки чистого груза? – спросил я, оглядываясь на обоз, когда выехали из Нижнего на Московский тракт.

- Соли – сто пудов на фуру, – охотно откликнулся Тарабрин. - Остального барахла поменьше вес будет. И это ты на пару коней дели. Можно было бы и больше нагрузить, но тогда бы мы тихим шагом шли. Мы зачем тяжеловозов покупаем? Дешевая крестьянская лошадка больше двадцати пудов на телеге не потянет. В край – двадцать пять. И телега крестьянская далеко не фура по размеру.

- Что ж крестьяне на тяжеловозах не пашут? – спросил я.

- В Англии на шайрах еще как пашут, - улыбнулся проводник.

- В Англии и ружья кирпичом не чистят, - кинул я цитату из Лесковского ««Левши»».

Тарабрин на мою эскападу внимания не обратил. Продолжил свою речь, как бы я и не перебивал его.

- Для русского крестьянина тяжеловоз дорог и кормов больше потребляет. А корма… по весне полкрыши соломенной со своей избы худобе скормят. Иной раз на подвязках в конюшне до первой травы коня держат. Битюг - лошадь ломового извозчика, а тяжеловоз в России для купеческого обоза. Иначе не окупить его содержание.

- Соль можно и волах возить, как чумаки в старину, – выдал я своё видение проблемы. – Волов-то у вас в достатке.

- Можно, - согласился Тарабрин, - только это будет долго и очень медленно. Исторически чумаки соль в Крыму летом добывали, а осенью развозили на волах ее по северным землям, аж до Новгорода. И к лету обратно в Крым возвращались. У нас пока на севере никто не живет. Так что на хороших тяжеловозах только через Крым будет быстрее оборот, хоть волы и тянут груза больше. Сам увидишь, как осенью в станицу Темрюкскую народ на большую ярмарку потянется. На волах. На тех же, что и пашут. Но большинство – на осликах. Так расходов меньше.

- А с дикими людьми, когда торгуешь?

- После осенней охоты и ярмарок. По первому снегу. Сам увидишь эту нашу с ними ««немую торговлю»».