Лето возлюбленных - Дженнифер Маккуистон

– Да. – Лгунья. Ей отчаянно этого хотелось. Хотя две минуты, наверное, почти закончились. И наверняка это всего лишь грезы, которые рассеются с первыми лучами рассвета.

– Похоже, вы чертовски уверены в ответе, – заметил он раздраженным тоном. – Вам не кажется, что такой быстрый отказ требует разъяснений?

Первым побуждением Кэролайн было замкнуться, сохранив при себе свои секреты. Она не могла вообразить, что признается в своей давней влюбленности мужчине, который возбудил ее когда-то, или признает, что, несмотря на неудачный первый опыт с поцелуями, она подумывает о том, чтобы предпринять еще одну попытку, если это будет он.

– Я бы не советовала, – предостерегла его она, решив быть честной. – Говорят, я ужасно целуюсь.

Дэвид устремил на нее долгий взгляд, а затем, медленно снимая перчатки, поинтересовался:

– Кто говорит?

– Какое это имеет значение? – Кэролайн вздохнула, прикрыв глаза от стыда. – Репутация – это то, что приобретаешь, а не то, с чем рождаешься.

Он хмыкнул, и этот звук, неожиданно раскатистый в тишине террасы, отозвался трепетом в ее теле.

– Я не говорил, что служу судьей в своем родном Мореге? – поинтересовался Дэвид. Его голос стал еще ниже, акцент более заметным. Сильные руки обхватили ее лицо, исследуя контуры щек. Большие пальцы прошлись по сомкнутым векам, невесомые, как крылья бабочки, и Кэролайн ощутила нежный нажим, притягивающий ее голову к нему.

– Нет, – сумела выговорить она, все еще крепко зажмурившись.

– А это означает, что я безошибочно определяю, когда мне говорят неправду, особенно в сложных случаях.

Она ощутила мимолетное прикосновение его гладко выбритой щеки, прежде чем его губы, теплые и сухие, приникли к ее губам. Кэролайн сделала неуверенный вдох, желая, чтобы ее мышцы, сведенные от волнения и ожидания, расслабились.

Все в этом поцелуе было другим, начиная с мужчины, губы которого прижимались к ее губам. На этот раз не было неловкого столкновения носов. Словно Дэвид исследовал ее черты заранее, когда касался их пальцами, и теперь точно знал, как наклонить ее лицо, чтобы их рты гармонично совместились. Не было также вторжения чужого языка в ее рот, рук, шарящих по телу, дыхания, отдающего элем. И прочих ощущений, так неприятно ее поразивших.

Словом, ничего общего с предыдущим опытом.

И поэтому Кэролайн подалась вперед, пытаясь решить, заслуживает ли это дело с поцелуями второго шанса.

Целоваться Кэролайн явно не умела.

Но недостаток опыта возмещался изящными контурами фигуры, на которые его тело предательски отозвалось на удивление быстро. Правда, она была слишком нетерпелива, как будто чувствовала дополнительные возможности, скрывавшиеся за почти целомудренным поцелуем, который он ей предложил. Ее движения казались нескоординированными, словно она была не уверена и не знала, куда девать руки во время поцелуя.

Поощряемый ее пылким откликом, Дэвид оторвался от губ, переключившись на другие чувствительные места: ямочку на шее, укромное местечко за ухом. В этих потаенных местах большинство женщин имели вкус цветочного одеколона, а порой и древесного дыма – в зависимости от того, искал ли он вечернего развлечения у пригожей вдовушки или у доступной девицы, прибившейся к полевому лагерю. Женщина в его объятиях имела вкус соли. Это было так неожиданно – обнаружить столь острый привкус на залитой лунным светом террасе, среди подвыпившей надушенной публики, – что не могло не привлечь его внимания.

Это не вписывалось в привычную картину. Точнее, она не вписывалась.

Впрочем, Кэролайн Толбертсон не относилась к числу женщин, которых он привык целовать. Она была слишком молода и невинна. И не так щедро одарена природой, как безымянные безликие женщины, с которыми он делил постель.

Не то чтобы Дэвид имел какие-либо планы на Кэролайн, не считая намерения отвести назад в гостиную.

И все же в ней таилось обещание. Собственно, в этом и заключалась вся проблема. Хотя его реакция на ее близость не была такой бурной, как с его обычными партнершами, Кэролайн напомнила ему – как своей пылкостью, так и невинностью – другую женщину, которая вызывала у него такие же чувства. Женщину, которую он любил когда-то, а затем погубил своим эгоизмом.

Эта мысль заставила Дэвида мягко отстранить ее.

– Я сделала что-нибудь… неправильно?

Ее слова не сразу проникли в его сознание. Нет, конечно. Просто это было не… правильно.

Если бы он взялся анализировать свой физический отклик на поцелуй, который только что испытал, то это было похоже на медленное прогревание снаружи, а не бурю ощущений – когда кровь стучит в висках и прерывается дыхание, – обычно сопровождавших физическое влечение. Кэролайн возбуждала спокойный интерес с оттенком уважения.

И сожаление. Оно тоже присутствовало в его смешанных чувствах. Эту женщину было так легко обидеть. Большую часть жизни Дэвид старался держаться в отдалении от всего, что казалось достаточно хрупким, чтобы сломаться, и теперь не знал, что делать. Кэролайн была как порох в его ладонях, а сам он – как трут и кремень.

Он покаянно фыркнул, надеясь успокоить ее раненые чувства, вызванные его внезапным отстранением.

– Просто… – Он осекся, когда двери на террасу распахнулись. В гостиной зажгли свечи, и Дэвид заморгал, ослепленный светом, хлынувшим оттуда.

Кэролайн не двигалась, словно застыв в разоблачающем потоке света. Ее глаза были широко раскрыты, прикованные к его лицу. Точнее, к его губам.

Затем с ее губ сорвался возглас, такой тихий, что Дэвид едва его расслышал. Ее ореховые глаза сузились, и она резко оттолкнула Дэвида, упершись ладонями в его грудь – достаточно сильно, чтобы он попятился, сделав несколько шагов по каменным плитам террасы.

– Кэролайн, постойте…

Но было слишком поздно. Кэролайн решительно направилась внутрь с высоко поднятой головой. Толпа зрителей расступилась перед ней, как библейское море. Подойдя к сестре, она подхватила ее под руку и подняла на ноги, на сей раз успешно. Дэвид поспешил следом, намереваясь выяснить, что ее так расстроило. Но Кэролайн проскочила мимо него, воспользовавшись открытыми дверями на террасу, что значительно облегчило бегство.

Он не сразу заметил, что гостиная погружена в молчание. Наконец кто-то прочистил горло.

– Ну и как оно, Кэмерон? Поделитесь.

Дэвид устремил на любопытствующего суровый взгляд.

– Джентльмены не распространяются на подобные темы.

Мистер Дермот злобно фыркнул.

– О, ради бога, это всего лишь игра. Поделитесь своими впечатлениями. Нам всем интересно. Вам тоже показалось, что это все равно что целоваться с парнем? Понадобилась чертовски внушительная ставка, чтобы я согласился поцеловаться с ней, скажу вам.