Пока не поздно - Кей Мортинсен

Николас должен познакомиться с дочерью, прежде чем умрет. И Мей заслужила эту встречу. А уж старик как будет счастлив!

И в эту самую минуту Энтони твердо решил закрыть глаза на собственные интересы и поступить так, как подсказывало ему врожденное чувство справедливости.

— Мей, — мягко произнес он. — Как только вашему отцу станет чуть лучше, я расскажу ему, что случилось с письмами. Пусть это послужит нам отправной точкой.

— Вы сообщите отцу, что его невеста намеренно не подпускала меня к нему? — с сомнением протянула Мей. — Но ведь это окажется для больного тяжким ударом!

— Предоставьте все мне, — горько улыбнулся Энтони. — Я позабочусь о том, чтобы Ник понял, почему Корал вынуждена была прибегнуть к крайним мерам. Я не хочу ему лгать.

— Вы благородный человек, — сказала Мей.

Если бы!

— Боюсь, что сейчас Ник не в состоянии с вами встретиться. Вы готовы немножко подождать, пока я не переговорю с ним и не подготовлю его? Старику вредно волноваться.

— Я согласна на все! — пылко заверила его Мей, и лицо ее просияло от счастья.

Энтони нахмурился. Ему отчаянно хотелось обхватить ладонями это лицо, поцеловать в трепетные губы, прошептать обещания… о которых он впоследствии непременно пожалеет. Но лучистые карие глаза смотрели так доверчиво, что Энтони неожиданно для себя сказал:

— Возможно, пройдет какое-то время. Почему бы вам не пожить пока здесь? Чувствуйте себя как дома.

— Правда, можно? — возликовала Мей. — Это было бы замечательно! Вы бы каждый день рассказывали мне о самочувствии отца! А я бы помогала со стиркой, прибиралась…

— Только, чур, не готовить!

— А, жизнь, никак, дорога! — рассмеялась она.

Энтони усмехнулся в ответ, втайне радуясь, что им предстоит жить под одной крышей.

Оставалось решить последнюю проблему. Ребекка. Энтони посмотрел на часы — малютка вот-вот проснется. Но что-то мешало ему пригласить Мей в детскую.

— Мне тут нужно кое-чем заняться. Вы меня извините?

Он достал из холодильника бутылочку с молоком, стараясь держаться спиной к гостье так, чтобы она ничего не заметила, и, не дожидаясь ответа, выскочил из кухни.

5

Ну, и для чего все эти уловки? Энтони и сам не сумел бы объяснить внятно. Лучшей дочери, чем Мей, Николасу и желать нельзя — ласковая и милая, искренняя, храбрая, заботливая и вдумчивая… Энтони вошел в детскую и склонился над кроваткой. Морщинки тревоги, перечеркнувшие его лоб, разгладились сами собою, на губах заиграла мягкая улыбка.

Какой бы замечательной во всех отношениях ни была Мей, она по-прежнему представляла собою угрозу для будущего Ребекки. Точнее, поправился Энтони, для их с Ребеккой совместного будущего. Но не эгоистично ли с его стороны так думать? А если принять во внимание интересы ребенка?

Энтони нагнулся и легонько погладил стиснутый кулачок. Крохотная ручка спящей разжалась и крепко обхватила его палец.

Мей придет в восторг от малютки, подумал Энтони. А какая замечательная приемная мать из нее получится, в миллион раз лучше Корал, которая собиралась нанять двух нянь, не меньше, «чтобы тетешкались с младенцем»!

А из него зато вышел бы отличный отец! Энтони уже выучил наизусть томик детских стишков, от корки до корки прочел несколько увесистых фолиантов, посвященных детской психологии и детским болезням, в подробностях изучил все «за» и «против» относительно натуральных продуктов, экологически чистых памперсов…

Стало быть, вопрос стоит так: или он, или Мей. Кто лучше справится с ролью родителя? Энтони нагнулся ниже, поцеловал дочурку в розовую щечку и в очередной раз понял: он любит малышку слишком сильно, чтобы уступить ее без боя.

Как бы так посодействовать воссоединению Мей с отцом, сохранив при этом за собою опекунство над Бекки, которая, между прочим, зарегистрирована как дочь Ника? — задумался он.

Кусая губы от бессилия, Энтони заслышал шорох и резко вскинул голову. В дверях стояла Мей, мягко, мечтательно улыбаясь.

Вот и все. Теперь он бессилен что-либо решить, теперь все в воле высших сил. Мей с первого взгляда влюбится в «сводную сестричку». Захочет отобрать ее прямо сейчас. Боже милосердный, с тоской думал несчастный отец. Беда нагрянула раньше, чем я ждал…

— Я не хотела вас беспокоить, — прошептала Мей. — Но я шла мимо, и… О, Энтони, можно посмотреть на вашу деточку?

— На мою… — Энтони сглотнул. Ну конечно, гостье и в голову не придет, что это — ребенок Николаса! Однако надо бы развеять ее заблуждение. — Я не…

— Ну пожалуйста! — умоляюще выдохнула она. — Я тихонечко. Вот увидите!

Энтони замялся. Как это называется… ложь через умолчание? Нельзя ли и впрямь утаить часть правды? Но ведь Ребекка в самом деле его дочь! Никакого обмана!

— Ей все равно уже пора просыпаться, — неохотно произнес он, помимо воли растроганный лучезарной улыбкой Мей.

А та на цыпочках подошла к кроватке, присела на корточки, созерцая спящую малышку.

— Я сразу поняла, что это девочка. Розовые ленточки, розовые пеленки, все розовое… — прошептала она. — Как ее зовут?

— Ребекка.

Мей была совсем близко. Длинные ресницы чуть подрагивают, карие глаза искрятся золотом.

Какая нежная у нее кожа… как у новорожденной! Лицо разрумянилось от волнения, а губы словно заключают в себе немой призыв…

Поставив бутылочку с молочной смесью в подогреватель, Энтони попытался разобраться с противоречивыми чувствами, что грозили вот-вот одержать верх над здравым смыслом. Ему хотелось, чтобы Мей сочла его дочь самой прелестной, самой замечательной, самой восхитительной малюткой на свете. И при этом — чтобы она терпеть не могла детей!

— Какая красавица! — Голос Мей чуть дрогнул, а в уголке одного из глаз блеснула слезинка. — Ах, смотрите! Реснички дрожат… какие длинные и черные! В точности как ваши. И эти светлые кудряшки… А что, на мать она совсем не похожа? — осведомилась она, лукаво сверкнув глазами в сторону собеседника.

Энтони нахмурился.

— Ни малейшего сходства, — отрезал он.

— Я что-то не так сказала? Она… Мать девочки не с вами? — спросила Мей и тут же трогательно смутилась.

— Нет, — пробормотал Энтони. — Мать девочки не с нами.

Снова обман. Ложь отравляет всю его жизнь, его любовь к маленькой Бекки, его отношения с Ником, а теперь вот — с дочерью Ника! Но Энтони все еще не находил в себе сил открыть ей свою тайну. Бекки принадлежит ему. Навсегда, навеки. Это детское личико запечатлено в его душе. Он и дочка — единое целое.

Теплая ладонь Мей легла на его руку, и, встретив сочувственный взгляд карих глаз, Энтони с трудом сдержал гневный стон. Не заслуживает такой негодяй, как он, ее жалости, нисколько не заслуживает! Знала бы гостья, что он от нее скрывает, не смотрела бы на него так доверчиво…