Формула успеха - Фредерик Филипс

В здании бывшей кожевенной фабрики, где теперь работал завод, помимо цеха расположилась контора — помещеньице в двенадцать квадратных футов, где у Жерара и Антона было по столу. Еще имелась каморка, там сидел нанятый на полставки счетовод. Приходилось экономить, и в стене пробили дыру, чтобы отапливать оба помещения одной печкой.

Антон снял комнату в том же доме, что и Жерар; у них была общая гостиная с покатым полом, в чем Антон, с присущей ему жизнерадостностью, находил достоинство: уронив карандаш или монету, всегда найдешь потерю под горкой.

В течение рабочей недели трудились не покладая рук. Придумывать, куда девать свободное время, в те годы не приходилось. Завод начинал работу в семь утра, но братья обычно приходили за час до того. И вечером, после ужина, они частенько возвращались на работу. Жерар приглядывал за очисткой вакуумных насосов. Иногда рабочие, обслуживавшие насосы, задерживались так, что ночевали на чердаке, где хранилась готовая продукция.

Антон часто засиживался допоздна, ведя корреспонденцию. Он прилагал много сил, чтобы вникнуть в методы производства; знаний ему не хватало, а интерес рос. За короткое время он так нахватался, что часто удивлял брата. Он скоро освоил тот метод, каким Эдисон производил угольные нити накаливания: обугливание целлюлозы. Он понял, что полное сгорание нити предотвращается посредством помещения ее в маленькие стеклянные шарики, из которых воздух откачивается через отверстие, впоследствии герметично запаиваемое. К стеклянным стенкам крепится платиновая проволока, именно платиновая, потому что коэффициент расширения у платины и у стекла одинаков. Искусственная нить накаливания присоединяется к двум платиновым проволочкам посредством электролитически нанесенного углерода. После нескольких дополнительных операций электролампы проверяют на вольтаж и силу света.

Скоро Антон ознакомился и со всем оборудованием завода: тремя динамомашинами, купленными у «Мейссен и К°»; четырнадцатью наборами электроизмерительных аппаратов, поставленных франкфуртской фирмой «Хартман и Браун»; автоматическими вакуумными насосами; фотометрическим аппаратом и прочим — и стал осознавать, какая смелость требовалась отцу и Жерару — особенно Жерару, на котором лежала вся полнота ответственности, — чтобы, имея за спиной столь скромный задел, решиться конкурировать с огромными заграничными концернами.

Но Жерару приходилось брать в расчет и конкуренцию с местными производителями, пусть даже, по меркам немецких гигантов, карликовыми. Всего два заводика, работавшие на отечественном рынке, вынудили продавать лампы по цене вдвое ниже той, на которую Жерар ориентировался поначалу.

В течение первых лет существования «Филипс и К°» объем продукции оставался ниже расчетной, что также сказывалось на стоимости производства. В 1892 году всего было выпущено одиннадцать тысяч ламп; в 1893-м — сорок пять тысяч. Только в 1895 году смогли производить пятьсот штук в день — показатель, на который Жерар ориентировался в 1892 году. Именно с этого момента фирма стала получать свою первую прибыль.

Антон систематически посещал всех клиентов, которые заказывали товар, начиная с самого первого заказа, принятого в апреле 1892 года: пятьдесят лампочек для завода стеариновых свечей «Гауда»! Много позже, описывая трудности, которые они испытывали в те годы, Антон Филипс писал: «Электростанций в Голландии было раз-два и обчелся. Амстердамская обслуживала 7500 точек. Если сравнить с нашими заводами в Эйндховене, где сейчас 50000 точек, то становится ясно, что рынок в Голландии был весьма скромный. Роттердамская электростанция обслуживала 3000 точек; а в Гааге и других городах электростанций вообще не было. Частные станции работали при предприятиях: пивоваренных заводах, заводе метилового спирта, свечном заводе да нескольких судостроительных фирмах. Вот, пожалуй, и все».

Завидный рынок представляли собой соседние немецкие индустриальные районы. Таким образом, случайное расположение завода в Эйндховене обернулось редкой удачей. И плюс был не только в рынке труда. В пределах досягаемости находились заказчики на севере Бельгии, Вестфалии и Рура.

Заказчиков надо было завоевать, и их завоевали. С чемоданчиком, наполненным образцами ламп, Антон регулярно наезжал в те голландские города, откуда поступали заказы; но вскоре его путешествия вышли за пределы страны. Он быстро понял свои сильные стороны как коммивояжера; легкий нрав делал поездки прибыльными и позволял завоевать скептиков. Случались и разочарования, но природный оптимизм сломить было нелегко. Состязательность делала работу увлекательной. Обстоятельства бросали вызов; преодолев их с помощью самодисциплины, которая сама по себе привносит чувство свободы, преисполняешься пониманием своей полезности и соответствия нормам трудовой этики (почти что средневековый рыцарь: сочетание доблести и готовности служить).

Когда один мануфактурщик из Гронингена сообщил письмом, что не удовлетворен качеством ламп (часть их почернела), Антон немедленно предложил заменить дефектные лампы новыми. Мануфактурщик отказался, заявив, что предпочитает разорвать отношения с фирмой. Антон попросил о встрече. Клиент согласился, назначив рандеву на 9 часов утра в понедельник. Поскольку попасть в Гронинген в столь ранний час можно было, лишь приехав в воскресенье и проведя ночь в отеле, было ясно, что это форма замаскированного отказа. Антон тем не менее в назначенный срок приехал и доверие клиента восстановил.

Каждая поездка в Германию производила на отца огромное впечатление. Он видел промышленные предприятия, которые голландцам еще и не снились, рядом с ними заводик в Эйндховене казался игрушечным. До сих пор я подчеркивал спортивный элемент характера Антона Филипса; теперь пора сказать о его воображении, том роде воображения, что способно представить сочетания и возможности, доселе невиданные. Интуитивно он придавал своим идеям новую форму, лепил цветную картинку будущего. Немецкая промышленная жизнь дала Антону представление о том, что кроется впереди. Он ясно видел, чем может стать «Филипс и К°». Идея всемирного концерна еще не родилась, но о крупном, хорошо оборудованном предприятии, которое займет свое место в развитии современной европейской промышленности, он уже думал.

Вера Антона в технический гений брата была безгранична, и Жерар неустанно работал над усовершенствованием методов производства. Он решил изменить процесс отливки нити накаливания: коллодий, растворенный в концентрированной уксусной кислоте. Трудность состояла в том, что, несмотря на все усилия создать нити равномерной толщины и плотности, чтобы добиться ровного свечения, угольная нить в ряде мест все-таки оказывалась слишком тонкой. Новый процесс состоял в том, что каждая нить накаливания светилась в стеклянной колбе, наполненной углеводородом, в то время как на ней оседал слой углерода, а когда проходящий по нити ток достигал нужной силы, он автоматически прерывался. Благодаря этому методу самые тонкие и потому самые горячие участки нити накаливания собирали на себя большее количество углерода, доводя толщину нити до равномерности и заметно повышая качество ламп.