Доктор для следователя - Алиса Север

И последняя, самая тревожная запись, датированная пятью годами назад:

«Он знает, что я что-то видел. Спрашивал о моих «находках». Говорил, что мне «не стоит беспокоиться о вещах, которые меня не касаются». Его взгляд... Я никогда не видел его таким. Я должен спрятать эти записи. Если со мной что-то случится...»

На одном из листков был нарисован знакомый символ — аккуратная спираль, точь-в-точь как на донышке склянки, найденной у тела. А ниже подпись: «Знак мастера Горви. Ставится на все склянки его лаборатории».

Я сидела за кухонным столом, сжимая в руках пожелтевшие страницы. Так вот оно что. Случайность или судьба привела меня именно в эту квартиру, где пять лет назад жил ученик аптекаря Горви. И он бесследно исчез, успев оставить после себя обвинение, которое я теперь держала в руках.

Я не искала этого. Я просто хотела вымыть пол. Но теперь, обладая этим знанием, я стала следующей в очереди. Как и несчастный Элиас, я знала слишком много. Но в отличие от него, я не была наивным учеником. Я была врачом, видевшим смерть. И я знала — иногда лучшая защита — это нападение.

Глава 23

Я сидела за кухонным столом, глядя на разложенные передо мной улики. Пыльный саквояж, пожелтевшие страницы, блокнот с роковыми записями. Хранить это у себя было все равно что держать в руках зажженную свечу в пороховом погребе. Каждая минута промедления делала мое положение опаснее. Элиас уже заплатил жизнью за это знание.

Отдавать все Калену ван Моррету было риском. Высокомерный маг мог запросто объявить это подлогом, попыткой отвести подозрения. Но оставлять у себя — значило стать мишенью для настоящего убийцы. Я была врачом, а не героиней. Мой долг — спасать жизни, в том числе и свою. А лучший способ сделать это — передать проблему в компетентные руки. Пусть даже эти руки были в бархатных перчатках спеси.

План созрел быстро. Нужно было действовать открыто, на глазах у стражников, создав видимость полной cooperation.

На следующее утро я, как обычно, испекла печенье — на этот раз песочное, с корицей и орехами. Когда сменился караул, я вышла на лестничную площадку с подносом.

— Гарс, Лорд, заходите на чай, — позвала я, как делала это уже не раз.

Стражи, уже привыкшие к моим утренним ритуалам, переглянулись и последовали за мной в квартиру. Пока они увлеченно уплетали печенье, я сказала максимально спокойно и буднично:

— Кстати, мне нужно срочно связаться со следователем ван Морретом. Я нашла у себя в квартире кое-что, что может иметь отношение к его расследованию.

Лорд поперхнулся крошками, а Гарс уставился на меня, перестав жевать.

— Нашли? Что именно? — спросил он, его рука непроизвольно потянулась к оружию.

— Старые бумаги, — пожала я плечами, доливая ему чаю. — В тайнике под полом. Я делала уборку. Думаю, следователю будет интересно на это взглянуть.

Гарс, не сводя с меня глаз, кивнул Лорду. Тот бросился к двери. Я продолжила спокойно пить чай, делая вид, что не замечаю напряженной атмосферы.

Кален ван Моррет появился менее чем через двадцать минут. Он вошел без стука, его плащ был расстегнут, а взгляд, холодный и острый, мгновенно оценил обстановку: стол с чаем и печеньем, двух стражников и меня, сидящую напротив них.

— Что происходит? — его голос прозвучал тихо, но в комнате сразу стало тесно.

Гарс и Лорд вскочили, как по команде, вытянувшись по струнке. Мое уютное чаепитие разом превратилось в служебную проверку.

— Гражданка Труннодини сообщила о находке, сэр, — доложил Гарс, глядя куда-то поверх головы следователя.

Кален медленно перевел взгляд на меня, затем на саквояж и бумаги, лежавшие на столе рядом с тарелкой печенья.

— Вы свободны, — бросил он стражникам, не глядя на них.

Те, не говоря ни слова, развернулись и буквально ретировались за дверь, стараясь не производить шума. Дверь прикрылась, и мы остались одни.

— Объяснитесь, — потребовал он, подходя к столу. Его глаза сузились, когда он разглядел спираль на одном из листков.

— Генеральная уборка, следователь, — сказала я, отодвигая от себя чашку. — Очень рекомендую. Находишь столько интересного. Например, дневник некоего Элиаса Верна, ученика аптекаря. Он жил здесь пять лет назад. И, судя по всему, его очень интересовала деятельность его мастера, некоего Горви, и некий препарат под названием «Эссенция Боли».

Я позволила себе улыбнуться.

— Кажется, ваше расследование только что получило новое направление. И, если я не ошибаюсь, я только что перестала быть вашей главной подозреваемой. По крайней мере, я на это надеюсь.

Кален не ответил. Он взял в руки блокнот, его пальцы быстро перелистывали страницы, останавливаясь на ключевых моментах. Воздух вокруг него снова загустел от магии, но на этот раз это было сосредоточенное, сдерживаемое напряжение.

Наконец он поднял на меня взгляд. В его глазах не было ни злости, ни благодарности. Была холодная, безжалостная ясность.

— Вам стоит быть предельно осторожной. Если убийца узнает...

— Он уже убил одного человека, который что-то знал, — закончила я за него. — Я в курсе. Именно поэтому я передаю это вам. Я предпочитаю, чтобы опасность была на виду, а не пряталась под половицей.

Он еще мгновение изучал меня, затем резко кивнул, собрал все бумаги и саквояж.

— Не покидайте квартиру. Охрана будет усилена.

Он развернулся и вышел, не сказав больше ни слова. Я осталась сидеть за столом, глядя на оставшееся печенье. Аппетит пропал. Теперь начиналась настоящая игра. И я только что сделала свою первую, очень рискованную ставку, передав единственный козырь в руки человека, который до сих пор считал меня никем. Оставалось надеяться, что он сумеет им правильно распорядиться.

Глава 24

Прошло два дня с тех пор, как я передала Калену дневник. Тишина в квартире стала оглушительной. Ни новых допросов, ни известий. Только усилившееся напряжение за дверью, где теперь дежурили трое стражников вместо двух.

Я пыталась отвлечься, перебирая травы и проверяя запасы, но тревога грызла изнутри. Внезапно за дверью послышались приглушенные голоса, быстрые шаги, а затем — резкий стук.

— Входите! — крикнула я, инстинктивно вставая.

Дверь распахнулась. На пороге стоял Кален ван Моррет. Его взгляд, холодный и оценивающий, скользнул по мне.

— Труннодини. Собирайтесь. Мы едем.

—