Инквизиция Cредневековья - Рамон Наварете

Главную роль на процессе, конечно же, играл Кошон, сын простого виноградаря из Шампани, ставший доктором теологии. Но он был maître ès arts, а это значит, что он специализировался на философии и искусстве, мог преподавать эти дисциплины, но никак не разбираться в делах о ереси и колдовстве. Тем не менее именно он возбудил обвинение и руководил следствием, он же назначил и членов трибунала.

Кстати, тут имеет смысл еще раз поговорить о том, что такое ересь. Историк Колетт Бон пишет: «Ересь – это отрицание доктрин веры <…> Еретик делает интеллектуальный выбор, не совпадающий с выбором Церкви, от которой он себя отделяет. Преследуя ересь, Церковь вырабатывает догмы. Осуждая ересь, она вырабатывает истины, в которые нужно верить»[94].

По подсчетам Колетт Бон, за 1300–1330 годы в Европе происходило в среднем 1,3 процесса по ереси и колдовству в год, из них примерно 2/3 процессов имели место во Франции. В 1375–1435 годах «Германия и Италия заменили Францию, став в этой области привилегированными территориями».[95] В эти годы в среднем происходило два процесса в год.

В XIV веке среди осужденных мужчин было 86, а женщин – 80. Но после 1425 года соотношение резко изменилось, и в 1425–1450 годах среди осужденных уже 79 % составляли женщины[96].

В книге Колетт Бон о Жанне д’Арк читаем: «Судьи Жанны в 1431 году уже слышали о так называемом сельском колдовстве <…> Колдовство демократизировалось и феминизировалось. В Дофине, например, в XIV веке соотношение мужчин/женщин было обычным, а после 1424 года 70 % приговоренных уже были женщинами. Жанна вполне соответствовала этому профилю новых служителей Сатаны»[97].

Так вот на такое дело и был направлен «философ» Пьер Кошон. На должность прокурора (обвинителя) он пригласил своего доверенного человека Жана д’Этиве, в свое время бежавшего вместе с ним из Бовэ в Руан. Обязанности следователя, который должен был заниматься допросом свидетелей, были возложены на местного священника Жана де Ля Фонтена. Нотариусы Гийом Маншон и Гийом Колль[98] стали секретарями суда, а Жан Массьё – судебным исполнителем.

Пьер Кошон во время суда над Жанной д’Арк. Миниатюра. XVI век

Обычно при расследовании дел о ереси на заседаниях суда присутствовало, помимо должностных лиц трибунала, еще и несколько асессоров, выбранных судьей из представителей местного духовенства. Не будучи судьями в прямом смысле этого слова, то есть не имея права выносить приговор, они тем не менее пользовались достаточно широкими полномочиями, то есть могли вмешиваться в обсуждение, задавать вопросы подсудимому и наблюдать за ходом разбирательства. И хотя судьи вовсе не обязаны были прислушиваться к мнению асессоров, они практически всегда это делали. Число таких асессоров, а проще говоря, советников, редко превышало десять-двенадцать человек.

Но суд над Жанной не был обычным разбирательством по делу веры.

Историк В.И. Райцес по этому поводу замечает: «Это был сенсационный процесс – то, что сейчас назвали бы „процессом века“. И чтобы придать трибуналу особый авторитет, а самой судебной расправе видимость полной законности, организаторы процесса привлекли к нему великое множество асессоров»[99].

Общее их число составило не 10–12, а 125 (!) человек. Это были представители всех подразделений католической церкви: епископата, университета, монастырей, приходов, «нищенствующих» орденов и т. п. На одной скамье заседателей сидели важный каноник кафедрального собора и скромный кюре, настоятель аббатства и безвестный монах, прославленный ученый-теолог и бродячий проповедник. Проще говоря, для того, чтобы собрать столько асессоров, было мобилизовано практически все духовенство Руана и окрестностей.

Из представителей высшего духовенства к участию в процессе были привлечены Занон де Кастильоне (епископ из Лизьё), его коллега из Кутанса Филибер де Монжё и Жан де Шатийон – будущий кардинал, а в то время архидьякон Эврё.

На процессе был замечен и епископ Луи Люксембургский – брат Жана Люксембургского, того самого, чьи рыцари взяли в плен Жанну д’Арк и который потом продал ее англичанам за 10 тысяч ливров. Правда, он не присутствовал на допросах, его видели лишь на особо торжественных церемониях. Во всяком случае, ни один из относящихся к процессу документов не содержит его подписи. Он молча и, казалось бы, безразлично наблюдал за всем происходившим. И все же современники не без оснований считали его одним из главных участников суда над Жанной, и они не так уж и неправы. Роль этого будущего кардинала на руанском процессе была более важной, чем это можно себе представить. Луи Люксембургский принадлежал к могущественной группе церковников, составлявшей ближайшее окружение герцога Бэдфорда (регента Франции от имени своего несовершеннолетнего племянника Генриха VI). Он выполнял самые ответственные поручения английского правительства: с успехом вел сложные дипломатические переговоры, был начальником английского гарнизона в Париже (сутана не служила этому помехой). В Руане, оставаясь в тени, Луи Люксембургский был главным координатором трибунала.

Совершенно особое место среди многочисленных участников процесса по делу Жанны занимали члены делегации Парижского университета, прибывшие в Руан в конце января 1431 года. Их было шестеро: Жан Бопэр, Николя Миди, Тома де Курселль, Жерар Фёйе, Жак де Турэн и Пьер Морис.

Ряд историков, в частности Анри Гийемен, называет их «бандой докторов». Авторитетные ученые-теологи, они вовсе не были кабинетными затворниками. Политика, политика и еще раз политика. Эти вполне земные страсти волновали их куда сильнее, чем абстрактное богословие, да и само оно, как это с полной очевидностью показал руанский процесс, было преданной служанкой политики. Это и понятно: ведь от Бога происходит религия, богословие же происходит от людей со всеми их пороками. Парижский университет, цитадель теологии тех времен, был не только «мозговым трестом» католической церкви, но и влиятельнейшей политической организацией, а люди, которые представляли эту организацию в Руане, принадлежали к числу ее руководителей.

Вот эта-то «банда докторов» и составляла своеобразный штаб трибунала. Без их ведома и согласия не предпринималось решительно ничего. Они неизменно присутствовали на всех допросах Жанны, как публичных, так и тайных (на последние допускались лишь особо доверенные члены суда). Зачастую епископ Кошон поручал кому-нибудь из них вести допрос. Они составляли наиболее важные документы процесса, в том числе обвинительное заключение. Они произносили речи и проповеди, и в них они неизменно подчеркивали свое негативное отношение к Жанне.

Пьер Кошон фактически исполнял обязанности