Ефрейтор Икс - Сергей Лексутов

– Ну, глуши через окна. Как-нибудь отмажем тебя, ввиду особой опасности террористов, и тэ дэ, и тэ пэ… А я чего-нибудь постараюсь придумать. Обидно, понимаешь, всю жизнь мечтал иметь друга писателя, а тут, на тебе, не успел заиметь, и уже можно потерять…

– Типун тебе на язык, Димыч!.. Ладно, пока…

Но тут Димыч что есть силы заорал в трубку:

– Погоди, Пашка! Придумал!

– Чего ты придумал?

– Ты ж писатель, у тебя в газетах друзья есть… Напиши чернейшую античеченскую статью, а если потом у тебя с ними произойдет огневой контакт, мы это дело представим насквозь политическим. Мол, из-за статьи обиделись, ну и первыми полезли в драку…

– А что, это мысль… Почему только она мне в голову не пришла? Наверное, потому, что я не мент…

– Ты чего это имеешь в виду? – настороженно спросил Димыч.

– Ну, как, чего?… Ведь всякий мент в душе провокатор…

– Да, типичная провокация! А что? Имеем право…

– Да ладно, я ж не в обиду… Я и сам перед хорошими провокаторами преклоняюсь. Азеф, например, или Малиновский; лет пятнадцать на охранку работал, а был, по-моему, членом ЦК. Азеф еще смешнее поступил: сам организовал боевую организацию эсеров, сам ей руководил, и сам же сдавал охранке кое-какие операции, находившиеся в стадии подготовки, чтобы исправно получать за службу хорошие деньги. Так что, организация у него была насквозь коммерческая. Не зря же он потом биржевым спекулянтом был в Берлине…

– А его разве не убили подельники?!. – изумился Димыч, потом спохватился: – Да, Пашка, может, чечен приходил, и слежка на другой день – простое совпадение? У них же тут деньги пропали, вот агентурная сеть и получила приказ, отслеживать всех, кто вдруг резко разбогатеет. Это же аксиома. За тобой может следить кто угодно. Когда начинают разрабатывать человека, в первую очередь выявляют его связи, куда ходит, где регулярно бывает. Это же аксиома… Ты сначала подумай, покидай камни по кустам. Может, кто и выскочит, совершенно неожиданный, и даже не чечен…

– Опять сыграть в голос?.. – грустно спросил Павел.

– Что еще за игра?..

– Ты ж мой роман читал, там подробно описано…

– Ах, да-а… – в возгласе прозвучала явная фальшь.

Павел протянул:

– Ну и свинья же ты, Димыч! Я тебе, когда еще роман подарил? А ты все еще не прочитал…

– Паша, честное слово, в субботу пойду на пляж, книгу с собой прихвачу и почитаю!

– Ладно, будь здоров, Димыч, и трупов тебе побольше…

– Типун тебе на язык!..

Положив трубку, Павел в задумчивости побрел вокруг школы к своей слесарке. В общем-то, Димыч прав; чего это он сразу на чеченов подумал? Ну, пришел чечен, проверил, не его ли баксы тут засветились? Убедился – не его, да и ушел восвояси, при этом поняв, что его раскусили, и приняли за обыкновенного рэкетира или вора.

Тут Павел аж похолодел от догадки; ведь вчера он проговорился Коку, что считает Гонтаря убийцей. А Кок, профессор, членкор, и все такое, мог утречком заглянуть к своему корешу, такому же профессору и членкору, Гонтарю, и со смешком поведать, что не состоявшийся кандидат наук, и бывший Гонтарев ученик, затесался в писатели, и огребает деньги лопатой, пися детективы… Или пиша? Павел подумал, что не мешает заглянуть в словарь. К своему стыду, он не помнил ни единого правила русского языка. В эту зиму несколько раз брал в руки учебник, прилежно выполнял все работы в параграфах, но на другой же день уже не помнил, как пишется жы-ши и ча-ща. Просто, рука сама выписывала правильно, а стоило задуматься, как он тут же начинал сомневаться. Однако вернемся к своим баранам, то есть профессорам. Заодно мог и шпильку подпустить корешку-конкуренту, – ни для кого не было секретом, что Кок метил на пост ректора, когда проводили на пенсию старого ректора, – что, мол, Пашка грозился красиво описать, каким способом Гонтарь злодейски убил Валерку, и спрятал концы в воду в буквальном смысле. А Гонтарь, ужаснувшись, что может разразиться нешуточный скандал, потому как этот козел Пашка, и правда, теперь может не постесняться, и красиво описать тот давний случай в тайге, позвонил своему корешу из какой-нибудь частной охранной конторы, и попросил не в службу, а в дружбу, заткнуть пасть одному не в меру ретивому писаке за хорошую мзду в баксах. Ни для кого не секрет, что доблестные охраннички и заказными убийствами не брезгуют, добывая свои любимые баксы. У ректора Университета наверняка зелененькие водятся.

Войдя в свою уютную прохладную слесарку, Павел сел за стол, достал из сумки рукопись, положил на стол, достал наган, задумчиво потрещал барабаном. Надо бы потренироваться в стрельбе. Оно, конечно, умение метать без промаха увесистые предметы, весьма полезно, но умение всадить точно в цель пулю, еще полезнее, потому как иногда бывает, что увесистые предметы в нужный момент под руку не попадаются. Сунув наган в сумку, торопливо зашарил в шкафу с инструментами. Достал несколько напильников без рукояток, разложил рядком на верхней полке стола, сразу под крышкой, от двери принес ломик, поставил рядом со стулом, прислонив к стене. Критически оглядел арсенал. Неплохо. Напильник – страшное оружие, для тех, кто понимает. После чего попробовал углубиться в работу, но, просидев с полчаса, не родил ни единой строчки. Ощущения были такие, будто с ним опять приключилась амнезия. Было даже еще хуже, чем два года назад, когда его пытался убить милый друг Николаша, а Павел даже не мог представить, за что его вообще можно убить? Теперь было хуже, его можно было убить сразу за несколько дел, но от этого знания мысли пришли в резонанс, и произошла мысленная интерференция… Или дифракция? Черт, надо в учебник физики заглянуть… Как называется этот процесс, когда одна волна уничтожает другую?.. Вот уж точно – полная амнезия… Точь-в-точь такие же ощущения, какие он испытывал после встречи с четверкой зэков.

Когда-то, давно давно, в другой жизни, а может на другой планете, он был молод, даже красив, как говорили те немногие девушки, с которыми он успел свести знакомство. Теперь не верилось, что было это всего два года назад.

Он шел уже много дней. Сколько, он уже и не знал. Все дни похожи один на другой, как похожи друг на друга распадки, которые он пересекал, деревья, под которыми ночевал. Временами ему начинало казаться, что он кружит на месте. Тогда он останавливался, прислонялся к стволу дерева, или просто садился на землю, и определял направление. Он знал, как без компаса определить стороны света. Когда-то он прочел много книг, написанных знаменитыми путешественниками, он и сам хотел стать путешественником. Ему даже удалось поступить в Университет на геологоразведочный факультет. При поступлении он утаил, что отец его был осужден в тридцать восьмом, да так и сгинул. В анкетах писал просто, нет отца, и все. Потом это открылось, когда шло следствие, и лишние годы добавило к тому сроку, что ему дали. А дали ему столько, что если бы он все это отсидел, вернулся бы уже не молодым человеком.