Екатерина Великая - Анри Труайя

Великий князь со своей стороны тоже пытается просветиться насчет того, что надо делать, когда женишься. Слуги, его обычные советники, описывают в крепких выражениях механизм телесного соединения. Они говорят с ним, как с прожженным пройдохой. А он всего лишь отсталый в развитии ребенок. От их рассказов, вместо того чтобы взбодриться, он совсем расслабляется. Хихикает и пугается.

Вокруг этих двух растерянных людей весь двор лихорадочно готовится к свадьбе. Разочарованная из-за колкости, непоследовательности и нервозности своей матери, Екатерина надеется, совершенно беспочвенно, что на свадьбу пригласят отца. Может, хоть он, человек простой и прямой, сумеет дать ей совет и поддержит ее. Вот уже несколько месяцев, как он просит в каждом письме, чтобы она добилась от императрицы вполне заслуженного его приглашения. Но императрица боится, что этот ограниченный лютеранин возмутится роскошным зрелищем православной свадьбы, и предпочитает, чтобы он оставался в стороне. Принц Христиан Август останется в Цербсте. Тем более что Иоганну, навлекшую на себя гнев государыни, с трудом терпят в окружении ее дочери. Хорошо хоть не выгоняют прочь до торжественного дня, как какую-нибудь наглую служанку!

Впервые готовится Елизавета к церемонии такого рода. Не имея примера в прошлом и желая придать свадьбе племянника международный размах, императрица приказывает разузнать все подробности при французском дворе, где недавно имела место свадьба наследника престола, а также в Дрездене, где недавно женился Август III Саксонский, сын короля Польши. Специалисты по церемониям стараются вовсю. Отовсюду в Санкт-Петербург поступают доклады из посольств с подробнейшими описаниями и образцами бархата и галунов и даже с чертежами, иллюстрирующими детали французских и саксонских торжеств. Елизавета все это просматривает, взвешивает, рассчитывает, подражая и внося новшества. Она хочет превзойти все страны-конкуренты тонкостью этикета и богатством одеяний. Как только на Неве сходит лед, в Санкт-Петербург прибывают английские, немецкие, французские корабли с каретами, тканями, мебелью, ливреями, драгоценной посудой, заказанными по всей Европе. И хотя его не пригласили на свадьбу дочери, Христиан Август присылает драгоценные ткани из Цербста. Англия отличилась, прислав любимые Елизаветою шелковые муаровые ткани: золотое и серебряное шитье на светлом фоне.

После неоднократных переносов день свадьбы наконец назначается на 21 августа 1745 года. С 15 по 18 августа глашатаи в кольчугах, сопровождаемые отрядом конных гвардейцев и драгунов, разъезжают по улицам и площадям и под грохот литавр объявляют день свадьбы. На Адмиралтейской площади толпа теснится, чтобы увидеть, как будут устанавливать бочки с вином, столы и скамейки для всенародного гульбища, а в церкви Казанской Божией Матери сотни художников и мастеровых работают над внутренним украшением храма. 19 августа перед Зимним дворцом бросает якорь целая эскадра галер. 20 августа город сотрясают залпы артиллерийского салюта и перезвон церковных колоколов. В этот вечер неожиданно Иоганну охватывает тревога и угрызения совести. Она идет к Екатерине, говорит ей намеками о предстоящем испытании, о ее «обязанностях в будущем» и, не договорив до конца, разражается рыданиями. Но о чем она, собственно, плачет? О провале своих дипломатических амбиций при русском дворе или о судьбе дочери, которую ждут и величайшие почести, и великие беды? «Мы немножко поплакали, – напишет Екатерина в „Мемуарах“, – и нежно расстались».

Глава V

Женитьба

В шесть часов утра 21 августа 1745 года к Екатерине во время утренней ванны приходит императрица: она хочет увидеть девушку обнаженной и без прикрас, ибо отныне она будет воплощением надежд русского двора. Осмотр дал положительный результат. Признанная годной для пользования, Екатерина поступает в распоряжение горничных. Пока ее облачают с торжественной неторопливостью, между императрицей и парикмахером происходит спор: Елизавета считает нужным сделать невесте на макушке плоский пучок, а парикмахер – сторонник завитого хохолка. В конце концов соглашаются на завитой хохолок в надежде, что он не нарушит равновесия короны. Платье для церемонии – из серебристой парчи с широкой юбкой, с затянутым корсажем и короткими рукавами; по швам, по краям и вдоль шлейфа – вышитые серебром розочки; к плечам прикреплена накидка из серебряных кружев; все одеяние такое тяжелое, что Екатерина в нем движется с трудом.

Перед ней разложены все драгоценности императорской сокровищницы. По приказу царицы она надевает браслеты, сережки, броши, кольца и другие украшения, чтобы произвести ослепительное впечатление на толпу. Увидев себя в зеркале, она понимает, что выглядит как живое созвездие. Сердце сжимается от предчувствия. Бледность усиливается, и ей румянят щеки. Как пишет ее мать, «цвет лица ее прекрасней, чем когда-либо. Волосы темные, их блеск говорит о молодости и к прелестям брюнетки добавляет нежность, свойственную блондинкам». И наконец императрица надевает на темные, слегка волнистые волосы великокняжескую корону. Она очень тяжелая. Стремление не сгибать голову стоит Екатерине постоянных усилий. В полдень прибывает великий князь, на нем тоже серебристая одежда, и весь он сверкает от драгоценностей. Увы, пышное одеяние лишь подчеркивает его сходство с обезьяной.

В три часа кортеж из ста двадцати карет трогается в направлении церкви Казанской Божией Матери. Все прохожие опускаются на колени при виде восьмерки белых коней и сказочно красивого экипажа с позолотой и скульптурными украшениями, а в нем восседает императрица и молодые. Лошадей ведут под уздцы пажи. Впереди, в открытых колясках, едут главный церемониймейстер и обер-маршал двора, а вокруг – высшие сановники верхом. «Ничего более величественного и великолепного нельзя себе представить», – пишет поверенный в делах Франции д'Алльон.

Во время проповеди, предшествующей венчанию, одна из придворных дам, графиня Чернышева, стоящая за молодыми, шепчет на ухо великому князю, чтобы он ни в коем случае не отворачивался от священника, ибо, согласно поверью, тот из молодых, кто первым отвернется, первым и умрет. Петр пожимает плечами и ворчит: «Пошла вон! Глупости!» И пересказывает Екатерине совет фрейлины. А та не обращает внимания, у нее одна забота – сохранить равновесие и не упасть: в голове туман, в глазах рябит от блеска свечей и позолоты убранства и мундиров, выстроившихся рядами вокруг.

После церковной церемонии, длившейся несколько часов, – ужин и бал. Екатерина изнемогает от усталости. Корона давит на лоб. Она просит разрешения снять ее хотя бы на минутку. Ей отвечают, что это было бы дурным предзнаменованием. Наконец императрица позволяет ей на время снять тяжелую корону. Но почти сразу же она должна ее вновь надеть, чтобы танцевать полонез. К счастью, царица неожиданно принимает решение укоротить бал, желая поскорее уложить молодых в постель.