Афоризмы. Русские мыслители. От Ломоносова до Герцена - В. Носков

ГОСУДАРСТВО: МОНАРХИЯ ИЛИ РЕСПУБЛИКА?

…Подлинно не от воли государя или правительства зависит соделать город, но надлежит для сего удобность места, стечение народа и самый достаток жителей.

(М. М. Щербатов, 1, 1, 10)

…Государь должен быть храним не вооруженными, обретающимися вокруг его людьми, но любовию народною; если же сего не будет, то никакая стража спасти государя не может, но будет и сама способствующая гибели его. Да даже от сего могут произойти следующие: государь, быв окружен стражею, почтет не толь нужну себе любовь народную, и не имея опасности, может ввергнуться в таковые поступки, которые ему самому и государству вред нанесут; вместо что не имея стражи, он всегда старается в любови народной ее себе сыскать. Но кого определить в стражи для хранения государя, единых ли непременных, или чтобы все воинство переменялось? Если учинить непременных, то сии благодеяниями государя склонены не будут граждане, но робкие рабы и исполнители воли государевой: власть его, не основанная на любви и на правосудии, но самовластии и мучительстве, возвеличится, он будет страшиться своей стражи, а силою ее страшен всем другим учинится; и твердость духа, добродетель и законная свобода истребятся. (М. М. Щербатов, 1, 1, 11)

Художества и науки столь медлительно шествуют, что государство, в котором оные начинают произрастать или которое их принимает, необходимо должно пребыть долгое время без всякой перемены в управлении. Колико стараний должно употребить без успеху; колико трудов предприять с самого первого заведения наук до приведения оных в совершенство; из самого простого рисунка, сделанного наудачу, довести до совершенного искусства Апеллеса!.. Все сие можно надеяться получить в таком только государстве, которое непоколебимо стоит чрез многие веки. Науки в короткое время правления возрастают купно с политическим учреждением. Они одинакую имеют судьбу и вместе разрушаются. (Н. И. Новиков, 8)

…От глупого человека можно взять дело и поручить его разумному; но гибельная ошибка для государя бывает тогда, когда клеветника считает он праводушным; когда любит он того, кого все ненавидят; когда вверяется тому, кто наглым и бесстыдным образом государскую доверенность во зло употребляет; когда считает другом того, кто вероломно завладел его душою. (Д. И. Фонвизин, 2)

…Царь им дал большое содержанье:

Так в голосах между собой разлад

Для них был настоящий клад;

И если бы им волю дали,

Они б доныне толковали

Да жалованье брали.

(И. А. Крылов, 28)

…Терпеть гонения от всего непостоянного народа гораздо сноснее, нежели от одного человека… (А. И. Тургенев, 4)

…Народ не есть судья царей: но он их критик и, подобно прочим, может исправить только людей с дарованием. Продолжая сравнение, мы скажем царям и авторам: не сердитесь за критику и не всегда ей верьте; но умейте слушать и понимать ее. Скажем рецензентам и народам, первым: критикуя автора, не оскорбляйте человека; другим, напротив: критикуя человека, не забывайте прав государя и престола. (А. И. Тургенев, 5, 1823–1824 гг.)

Давно сравнивают монархическое правление с отеческим, и это сравнение прилично всем монархиям, сколько бы, впрочем, между ними ни было различия в образе действий правительства или в средствах обеспечения прав народа. Отец есть глава семейства, из младенцев ли оно составлено, из юношей или из людей, зрелых летами и опытностию. Но в попечении о младенцах отец обязан сам все предвидеть, принимать все предосторожности, одним словом, за них и мыслить и действовать. Руководствуя юношами, уже не довольно одного сведения о их главных нуждах и пользах; должно уметь, скрывая свое искусство, направлять и занимать их умы, узнавать их склонности, желания, составляющие особый род потребностей, должно бы с оными соображать свои действия. Когда же дети в зрелом возрасте, то самые их мнения имеют необходимое влияние на поступки отца, и зависимость таких детей можно назвать только зависимостью почтения. (А. И. Тургенев, 5, 1823–1824 гг.)

…Коль нами право ты имеешь управлять,

То мы имеем тож все право спотыкаться;

И можем иногда, споткнувшись, – как же быть? —

Твое могущество об камень расшибить!

(Д. В. Давыдов, 2)

Но милосердному Провидению угодно было устроить сердце человеческое так, что ему всегда приятно внимание, приятно слово благоволения от того, кто правит судьбою общества или только собственной его. В младенчестве тешит нас лишняя улыбка отца или матери; в юношестве одно ласковое слово учителя доставляет целый день удовольствия; в зрелых летах внимание благоразумного начальника крепит на трудном поприще военном; а внимание Государя заставляет жертвовать всею своею кровью, всеми радостями жизни и бросаться в объятия смерти с жаром юного жениха, летящего к невесте своей. – На сей тайне сердца человеческого основывается власть управляющих народами и сим единственно поддерживается правление самодержавное. (Ф. Н. Глинка, 6, 1, 3)

Непростительно и даже низко льстить государям; но несправедливо и сокрывать добродетели их от народа. (Ф. Н. Глинка, 6, 1, 4)

Послушать: век наш – век свободы,

А в сущность глубже загляни —

Свободных мыслей коневоды

Восточным деспотам сродни.

(П. А. Вяземский, 30)

…Не вижу разницы большой

Между холопством либеральным

И всякой барщиной другой.

(П. А. Вяземский, 30)

Лоб не краснеющий, хоть есть с чего краснеть,

Нахальство языка и зычность медной груди,

Вот часто все, что надобно иметь

Чтобы попасть в передовые люди.

(П. А. Вяземский, 42)

Либерал, чинов поклонник,

Чресполосная душа,

С правыми он их сторонник,

С левым – он и сам левша.

(П. А. Вяземский, 43)

…Множество нулей с одним искусным шарлатаном впереди составляет огромную сумму. (О. И. Сенковский, 3)

Но что же делать? У судьбы

Нет либералов: все рабы.

(Н. М. Языков, 4, 1)

Жестоки наши времена,

На троне глупость боевая!

Прощай, поэзия святая,

И здравствуй, рабства тишина!.

(Н. М. Языков, 12)

Примирившихся и непримиримых бездна, но примирителей нет. Примирившиеся резонеры всего хуже – что они примутся объяснять, то остается навеки мутным и безжизненным, как замерзнувшая лужа… Журнализм, парламентаризм, неудавшиеся революции и революционное похмелье вырастили в наше время слой умников , заговаривающих всякое дело до бессмыслия. Они все объясняют, все понимают; но всякий жизненный вопрос выходит из их мозговой реторты, как зеленый лист, опущенный в хлор, – бледным и увядшим… Их задача состоит в том, чтоб одержать верх в прении – выиграть дело, а в чем оно – им все равно. (А. И. Герцен, 5, 4)

Мундир и однообразие – страсть деспотизма. (А. И. Герцен, 9, 4, 26)

Только в самовластных правлениях запрещают говорить о неурожаях, заразах и о числе побитых на войне. (А. И. Герцен, 9, 5, 41)

Неразвитость масс, не умеющих понимать, с одной стороны, и корыстный страх – с другой, мешающий понимать меньшинству, долго продержат на ногах старый порядок. Образованные сословия, противно своим убеждениям, готовы сами ходить на веревке, лишь бы не спускали с нее толпу. (А. И. Герцен, 9, 6, 9, 2)

Эмиграция – первый признак приближающегося переворота. (А. И. Герцен, 12, Предисловие)

Роковая ошибка их в том, что увлеченные благородной любовью к ближнему, к свободе, увлеченные нетерпением и негодованием, они бросились освобождать людей прежде, нежели сами освободились; они нашли в себе силу порвать железные, грубые цепи, не замечая того, что стены тюрьмы остались. Они хотят, не меняя стен, дать им новое назначение, как будто план острога может годиться для свободной жизни. (А. И. Герцен, 12, LVII год республики…)

Таково положение реформаторов вообще, они, собственно, наводят только понтоны, по которым увлеченные ими народы переходят с одного берега на другой. Для них нет среды лучше, как конституционное сумрачное ни то ни се. (А. И. Герцен, 12, LVII год республики…)

…Представительная система – хитро придуманное средство перегонять в слова и бесконечные споры общественные потребности и энергическую готовность действовать.

(А. И. Герцен, 12, Vixerunt!)

Я нисколько не боюсь слова «постепенность», опошленного шаткостью и неверным шагом разных реформирующих властей. Постепенность так, как непрерывность, неотъемлема всякому процессу разуменья. Математика передается постепенно, отчего же конечные выводы мысли и социологии могут прививаться, как оспа, или вливаться в мозг так, как вливают лошадям сразу лекарства в рот?

Всеобщая подача голосов, навязанная неприготовленному народу, послужила для него бритвой, которой он чуть не зарезался. (А. И. Герцен, 17, 2)