Война в раю - Стивен Рэй Лоухед

на крытый рынок. Мне надо было взять хлеба. На обратном пути я свернул на Терл-стрит, это такая кривая улочка, где с одного конца не видно второго. Итак, я свернул на нее и у меня тут же начало покалывать в голове — как будто кто-то с неприязнью смотрел мне вслед. Я прошел несколько ярдов, и ощущение покалывания распространилось по всему затылку и лопаткам. Не иначе как злые глаза сверлили спину. Не скрою, я испугался. Мне показалось, что я слышу слабое царапающее пощелкивание позади себя.

Я прошел еще несколько шагов, прислушиваясь к этому странному звуку, после чего, совершенно убежденный, что за мной следят, резко обернулся.

Мне никогда не приходилось видеть настоящего живого волка и в первый момент я подумал, что это очередная большая собака, но затем заметил взлохмаченную шерсть и большие бледно-желтые глаза. Он шел, низко опустив голову и склонив длинную морду к самой земле, словно шел по следу. Когда я остановился, животное тоже остановилось. Не было сомнения, что оно преследовало именно меня. Футах в десяти я приметил дверь фотомагазина и мне очень захотелось заскочить туда. Я сделал осторожный шаг к двери. Волк напрягся. Я услышал звук, похожий на пересыпание гравия в котле, и понял, что это зверь рычит. Вот так мы и стояли, глядя друг на друга футов через пятнадцать-двадцать. Я уже совсем решил метнуться к магазину, но тут дверь распахнулась, и кто-то вышел. Я протянул к человеку руку и хрипло предупредил: «Подождите!», но парень видно принял меня за нищего, собирающегося попросить мелочь, и решительно прошел мимо. Когда я обернулся, волк бежал по Терл-стрит в сторону Брод-стрит. Я видел, как его тощие бока отливают серебром в свете уличных фонарей, а потом он исчез.

Я подумал и объяснил себе, что на самом деле ничего я не видел, просто слишком перенервничал из-за встречи с большой собакой. Но на следующее утро Daily Mail опубликовала статью о волке на улицах Оксфорда. Свидетелей было много. Вызвали полицию и службу контроля за животными, но они зверя не нашли. Высказывалось предположение, что зверь сбежал из чьего-то личного зверинца и подался в сельскую местность.

Это все хорошо, но после этого я боялся выходить из комнаты три дня — опасался, как бы не увидеть еще чего-нибудь неподобающего. А когда я набрался смелости снова выйти на улицу, почти сразу же сошел с тротуара на Хай-стрит перед автобусом Oxford Experience. И меня сбили. Ну, не совсем сбили — туристические автобусы едут медленно, а водители умеют осторожно сбивать неосторожных пешеходов.

Происшествие пошло мне на пользу. Я лежал на улице… видел круг лиц над собой… и понимал, что сегодня это был автобус, а завтра будет поезд. А может, падение с высокой крыши… Так стоило ли отрицание действительности моего здравомыслия, моей жизни?

Взгляд из сточной канавы — это уникальный взгляд на жизнь. Когда полицейский, который помог мне подняться на ноги, спросил: «С тобой все в порядке, сынок?», мне пришлось рассмотреть этот вопрос во всех философских аспектах. Нет, решил я, со мной точно не все в порядке. И никакая логика, никакое воображение здесь ни причем.

Остаток дня я провел, бродя по улицам, и на душе у меня было очень паршиво. Я затерялся в привычном потоке пешеходов и просто плыл по течению. Я бесцельно наблюдал за рисовальщиками мелом, за уличными музыкантами, не обращая внимания на то, что они рисовали или играли. Я понимал: что-то происходит. Я знал, что это как-то связано со мной. Я также знал, что больше не смогу противостоять этому. Но что я должен делать? Что от меня требовалось?

Эти и другие едва сформировавшиеся вопросы занимали меня весь день. И когда я, наконец, сдался и направился домой, уже почти стемнело, сначала накрапывал, а потом пошел как следует дождь. Улицы опустели. Возле здания «Карфакса» я остановился перед светофором, хотя машин на улице не было. Под дождем мокнуть было глупо, и я зашел под ближайший навес.

Пока я стоял там, ожидая, когда загорится зеленый, меня охватило странное чувство. Внезапно закружилась голова и ослабели колени, было такое ощущение, словно в любую секунду я могу потерять сознание. «Возможно, автобус ударил меня сильнее, чем показалось сначала, — подумал я. — Возможно, я что-то повредил внутри…» Я взялся за голову, с трудом глотнул воздух и понял, что не могу дышать.

Тротуар под ногами, как мне показалось, вспучился. Я взглянул вниз, и сердце пропустило удар. Ибо я стоял в центре замысловатого кельтского круга, нарисованного мелом на тротуаре. Какой-то уличный художник нарисовал узор-лабиринт, окруженный узловатой рамкой из переплетающихся цветных линий. Я часто видел рисунки на тротуарах, портреты и пейзажи. Но такое мне не попадалось. Почему он нарисовал именно кельтский лабиринт?

Я стоял, схватившись за голову, глядя на замысловато переплетающиеся линии лабиринта. Светофор давно переключился, сверху сыпал дождь. А я все смотрел, не в силах пошевелиться, пойманный в этот заколдованный круг. Наверное, я еще долго стоял бы так, если бы какая-то добрая душа не обратила на меня внимание. Я почувствовал легкое прикосновение к своему локтю и услышал рядом участливый голос.

— Позвольте, я вам помогу.

Я повернул голову и оказался лицом к лицу с седовласым пожилым джентльменом, одетым в соответствии с представлением Central Casting о стареющем деревенском сквайре, в шляпе и с черной тростью {Американская кастинговая компания. Занимается подбором статистов и дублеров. Основана в Лос-Анджелесе в 1925 году, а в 21 веке дополнительные офисы открылись в разных городах, в том числе и в Англии.}.

— Н-нет, спасибо, — сказал я ему. — Я в порядке. Спасибо.

Но мой локоть не отпускали.

— Простите, мне все же кажется, вам нужна помощь, — настаивал он. Он указал тростью на рисунок на тротуаре и даже трижды постучал по нему. По этому простому, но тем не менее обдуманному действию я понял, что наша встреча — не простая случайность и передо мной не обычный прохожий. Он что-то знал.

— Думаю, мне лучше проводить вас домой, — сказал он мне. — Идемте.

Я беспомощно смотрел на ноги, потому что все еще не мог заставить их шевелиться.

— Не беспокойтесь, — сказал пожилой джентльмен. — Пойдемте.

Его слова освободили мои ноги, и я легко вышел из круга. Мы перешли улицу, и на другой стороне мне стало неловко.

— Спасибо, — сказал я, ступая на тротуар. — Правда, весьма