Предатель (СИ) - Блум Мия

Папа никогда меня ни в чем не обделял, я бы даже сказала баловал, а в личных беседах подчеркивал, что я для него самое важное в жизни, но от этого отсутствие родной матери не становилось менее болезненным. Наверное, в силу некой незрелости на тот момент или неопытности, я была обижена, что он привел в дом чужую женщину. Как и любой ребенок, мне хотелось верить, что мама одна единственная любовь всей жизни отца и он не захочет больше вступать в брак. Сложилось все иначе.

С другой стороны я прекрасно понимала, что Татьяна отвлекала его от дурных мыслей, придавала жизни смысл и не давала раскиснуть, поэтому, когда он решил жениться – попыталась принять женщину как мать.

Я попыталась, а она нет. Никогда не ощущала своей нужности или важности рядом с мачехой. С Соней как-то был найден общий язык, но с Татьяной Петровной был хороший контакт только при отце, и я прекрасно понимала, что этот фарс для него.

Со временем я приняла эти правила игры и успокоилась. Смирилась. Но вот с отцом по душам говорить так и не смогла. Все время казалось, что он пойдет обсуждать мои проблемы с Татьяной Петровной, а та станет насмехаться. В итоге я научилась все тревоги и переживания переваривать внутри себя, не жалуясь папе, справляться со всеми горестями сама.

Вот и сейчас, когда услышала, что позвонили отцу, ощутила себя уязвимой.

- Зачем? Кто это сделал? – задаю вопрос медсестре.

- В смысле? – смотрит на меня с удивлением. – Вы, что ли, не помните? Отца звали, просили его набрать, телефон дали, - продолжает девушка.

- Хм, нет, не помню, - чувствую, что краснею.

- Не переживайте, это, наверное, от укола. В любом случае все в порядке, уже позвонили, и он в пути, - успокаивает меня, только мне становится еще тревожнее.

- И..что… что ему сказали? – сбивчиво задаю вопрос.

- Ничего особенного, что вы в гинекологическом отделении с угрозой выкидыша.

Господи! Ну что за ерунда. Какого черта они рассказали отцу про ребенка? Я не хотела никому об этом сообщать. По крайней мере сейчас, когда все так зыбко и неизвестно, будет ли малыш вообще.

Не хочу видеть злорадство мачехи и сводной на эту тему, издевок от Ивана тоже не желаю. Не удивлюсь, если он заявит, что наш малыш вовсе не наш, а итог гулянок с Самойловым.

Самойлов…

Представляю, как он удивится, когда увидит в офисе Ваню. Нет, конечно, я надеюсь на те крохи совести и разума, которые, возможно, еще остались у супруга, и хочется верить, что он все же не посмеет идти позорить меня на работу. Но, зная вспыльчивость Ивана и, видя его зацикленность на том, что я изменила, ощущение, что фарсу быть.

Надеюсь, что Егор Алексеевич поймет все правильно и у меня не возникнет снова проблем, потому что сейчас в моей жизни такой крах, что только работа меня и спасает.

- Добрый день, - выдергивает из мыслей мужчина в белом халате. На вид ему лет тридцать восемь, симпатичной внешности с открытым добрым лицом. – Кирилл Сергеевич, ваш врач, - представляется. – Как себя чувствуете?

- Что с моим ребенком? Он жив? – задаю самый важный вопрос, не до знакомств и сантиментов.

- Ребенок жив, но есть угроза выкидыша, и она серьезная. Как мне рассказали коллеги, это ваша не первая беременность и были… - мешкается, - …проблемы. Я не могу знать всего, нужна ваша карта, так вот, настоятельно рекомендую задержаться в больнице хотя бы на неделю. Сейчас очень важный момент и нужно соблюдать осторожность по сохранению беременности. Поддержать вас, так сказать, витаминками, понаблюдать.

- Но у меня работа, - отвечаю и понимаю, что выгляжу глупо.

Какая к черту работа? Ведь ничего нет важнее моего ребенка.

- Она в приоритете? – уточняет меня, нахмурившись.

- Нет, конечно, нет, я слишком много тружусь и отвечаю уже на автопилоте, - почему-то оправдываюсь. Замечаю, что в ответ Кирилл Сергеевич улыбается, лицо его при этом становится особенно приятным и я улыбаюсь в ответ.

- Вот и отлично, полежите недельку, наберетесь сил и пойдете дальше вершить свои карьерные подвиги. Отец ребенка знает, что вы в больнице? Кому нужно позвонить?

- У ребенка нет отца, - чеканю стальным голосом, я мать одиночка.

- Ксюша, что ты такое говоришь? – замечаю в проеме двери папу. – А как же Иван? Что вообще случилось?

- Я думаю мне пора, - произносит врач, - если будут какие-то вопросы или проблемы, вызывайте медсестру, жмите вот тут, - показывает сбоку кровати красную большую кнопку, - больше никуда не бегайте. Попозже зайду, - Кирилл тактично прощается и покидает палату.

- Ксенюшка, милая моя, - подходит отец и прижимается ко мне, - от него пахнет, как обычно, вкусным древесным парфюмом, - что произошло?

В его объятиях, таких крепких и надежных, сама того не желая, я начинаю плакать…

Глава 17. Иван. Шок

Нажимаю на дверной звонок и чувствую, что изначально уже на взводе. То, что Соня удалила все скрины переписок моей жены с Самойловым, не может меня не злить. Вот что у нее в голове? Это же прямое доказательство шашней, которые Ксюша крутила за спиной. Как можно додуматься уничтожить подобные вещи?

Дверь открывает Татьяна Петровна, лицо ее расстроенное.

- Привет, Ванюш, хорошо, что явился, проходи, - произносит женщина.

- Добрый день, что-то случилось? - здороваюсь. - Я поговорить приехал, напрягает ситуация, которая происходит с женой. Хочу ясности. Только вы и Соня способный помочь и наконец-то загнать в угол бывшую и заставить признаться в изменах, - начинаю с порога.

- Да что ты заладил, Ксюша и Ксюша, хоть бы спросил как Софьюшка моя, - произносит с укором. - неужели весь мир вращается только вокруг этой нечистоплотной пигалицы?

- А что с Соней не так? Звонила в отличном настроении, предлагала машину обмыть, которую купила, к слову, даже не посоветовавшись. На кой черт ей сейчас новый автомобиль? Еще не до конца с женой разобрались, а уже растрынькала все ее бабки, - выговариваю, снимая ботинки.

Прохожу вглубь квартиры и вижу Соню. Сидит в гостиной в кресле и обнимает большого плюшевого медведя, не подрывается и не бежит меня встречать по привычке.

- Ты чего? – удивленно смотрю на девушку.

Буквально несколько часов назад в Софии бурлила жизнь и она игриво зазывала меня расслабиться и обмыть покупку авто. А тут – вся скорбь мира на лице и вид, словно кого-то похоронила.

- Чувствую себя плохо, - чуть шепчет, поправляя волосы. Затем замолякает и продолжает молча пялиться в пол.

- Можешь нормально сказать, что происходит? – задаю вопрос чуть громче, чем следовало бы. Нервы ни к черту, за последние недели изрядно их потрепал из-за неверной супруги и ее мерзкопакостнейших выходок.

- Все в порядке, - поднимает глаза. Поведение Сони нетипичное, ощущение, что случилось что-то серьезное.

- Дочка, - встревает в разговор Татьяна Петровна, - поговори с Иваном, не замыкайся в себе, у вас же отношения, пара, он должен знать положение дел.

От слова "отношения" я морщусь.

О чем она вообще? Со сводной сестрой супруги у нас обычный перепих и ничего более, тандем для мести жене, если хотите, но уж точно не история любви. Я прекрасно знаю натуру Софии и заводить с ней что-то серьезное, кроме постельных игрищ для удовлетворения мужских потребностей – не планировал и не планирую.

Можно проводить вместе время, нервируя тем самым Ксению и морально продавливая, однако на долгую и серьезную перспективу я не рассматриваю Соню. С ней нормальной жизни не построишь, днями только и будешь батрачить на ее «хочу» и «мне надо». Спасибо, желания нет.

- Ты нашла доказательства об измене жены? Я просил тебя поднять все архивы и предоставить информацию, - перевожу тему. Признаться, до фонаря ее беседы об отношениях, которых нет.

- А ты можешь говорить о чем-то другом, кроме этой потаскухи? – выкрикивает Соня, бросая плюшевого друга, которого минуту назад так нежно обнимала, на пол и начинает плакать.