Перец и соль, или Приправа для малышей - Говард Пайл

заснеженной ступеньке. Личико у него было коричневое, как засохшая ягода, и он снизу вверх глядел на фермера большими, блестящими, как у жабы, глазами. Красный свет упал на него из камина, и Джордж Григгс увидел, что оно было босо и без кафтана.

– А кто ты таков, человечек? – спросил фермер Григгс.

– Боуги, к вашим услугам.

– Ну, нетушки, – сказал фермер Григгс. – Не надо мне твоих услуг. Я таких, как ты, у себя под крышей держать не буду. – И он попытался закрыть дверь перед носом у маленького человечка.

– Послушай, Джорджи Григгс, – сказал боуги, – я буду тебе хорошим слугой.

Тут фермер Григгс решил послушать. «А что ты мне делать-то будешь?» – спросил он.

– Я буду поддерживать огонь в очаге, – сказал гном, – я буду печь твой хлеб, мыть тебе посуду, чистить твои сковородки, скрести тебе полы, варить пиво, жарить мясо, кипятить воду, фаршировать колбасы, снимать сливки, сбивать масло, отжимать сыр, ощипывать гусей, прясть пряжу, вязать носки, чинить одежду, латать сапоги; я заменю всех слуг и буду делать всё по дому, и тебе не придётся платить ни гроша ни повару, ни поварёнку, ни служанке.

Фермер Григгс всё это выслушал и дверь не закрыл, и тётушка Григгс выслушала тоже.

– Как тебя зовут, боуги? – спросил он.

– Бойкулак, – отвечал тот; и сделал шажок к порогу, так как понял, что фермер Григгс был почти согласен его впустить.

– Ну не знаю. – И Джорджи Григгс в задумчивости потёр ладонью лоб. – Не больно-то хорошо таких проказливых пускать в дом. Оставайся-ка ты снаружи, как сейчас.

– Закрой дверь, Джорджи! – прокричала тётушка Григгс. – Не то ты нам в дом холода напустишь.

Тут фермер Григгс закрыл дверь, но боуги на ступеньках уже не было.

Вот так боуги и попал к фермеру Григгсу в дом, и там он и остался, потому что если уж впустишь боуги или его сородичей, избавиться от них непросто, скажу я вам.

Боуги пошёл прямиком к камину, пёс зарычал на него: «Гррр!» – и оскалил зубы, а кошка начала шипеть и плеваться и, вскочив на кухонный стол, выгнула спину дугой, и задрала хвост. Но боуги на это и внимания не обратил, просто лёг в камине на тёплый пепел и головешки.

Так вот, мелкая нечисть вроде боуги видна человеку тогда же, когда виден иней, то есть когда холодно. В камине боуги согревался, согревался и согревался и становился всё прозрачнее и прозрачнее, сначала как медуза, потом, когда он прогрелся насквозь, и вовсе как воздух, и фермер Григгс и тётушка Григгс его больше не видели. Но он попал в дом, и он остался в доме, это уж точно. И сколько-то времени всё у Григгсов шло как по маслу, потому что боуги сдержал своё слово: он пёк хлеб, мыл посуду, чистил сковороды, скрёб полы, варил пиво, жарил мясо, кипятил воду, фаршировал колбасы, снимал сливки, сбивал масло, отжимал сыр, ощипывал гусей, прял пряжу, вязал носки, чинил одежду, латал сапоги; он успевал повсюду и делал всё как надо. И когда фермер Григгс видел, как безупречно боуги с этим справляется, то потирал руки и хихикал себе в усы. Он рассчитал повара, поварёнка и служанку, потому что работы для них не было: я уже говорил, что и без них в доме всё шло как по маслу. Но со временем, когда боуги обжился у фермера и почувствовал себя свободно, как нога в растоптанном башмаке, его проказливость дала о себе знать, и он принялся за свои фокусы. Во-первых, он начал соскребать верхний слой с комков масла, которые фермер носил на продажу, в них часто не хватало веса, и жители рыночного городка свистели и улюлюкали ему вслед, потому что он продавал меньше того, за что ему платили. Кроме того, боуги снимал сливки с молока, оставленного для детей, и им приходилось поливать утреннюю кашу невкусной водянистой бурдой. Он выпивал молоко у кошки, и та чуть не умерла с голода. Он даже воровал у бедной собаки кости и объедки с хозяйского стола, а такое, как известно, только сороки делают. Он задувал тростниковые свечи, так что после заката вся семья оказывалась в темноте; он заставлял камин гореть холодным пламенем и выкидывал ещё сто сорок злых фокусов в этом духе. А несчастные детишки фермера всё время плакали и жаловались, что боуги сделал то и боуги сделал сё; что он стаскивал с них одеяла по ночам и снимал масло с их хлеба.

И всё же со своей работой по дому он справлялся хорошо, поэтому фермер терпел его злые проделки, сколько мог. Но наконец пришло время, когда терпение у него кончилось. «Послушай-ка, Малли, – сказал он своей хозяйке, – эта нечисть из-за тебя в дом пролезла. Я бы по доброй воле боуги и на порог не пустил». Именно так фермер Григгс и сказал, потому что даже в наши дни частенько попадаются мужчины, которые любят сваливать свои оплошности на жену.

– Я тебя только и попросила, что дверь закрыть, – отвечала тётушка Григгс.

– Если беда уже в доме, дверь закрыть – дело десятое.

– Так выстави его снова за дверь!

– Выстави, выстави! Тьфу, пропасть! Вот что значит женщина: волос долог, а ум короток. Ты не слыхала, что ли? Этих боуги не выгонишь, как ни гони. Нет-нет, делать нечего, придётся нам самим съехать.

Да, им и вправду больше ничего не оставалось. Съехать и только съехать, если они хотят избавиться от боуги. Так что в один прекрасный весенний день они упаковали всё своё имущество, сложили его в большую повозку и отправились искать новый дом.

Двигались они так, как вы видите на картинке: трое детишек сидели в повозке на тюках, а фермер Григгс со своей хозяйкой степенно вышагивали впереди лошади.

И вот, когда они спустились с холма Шутерс, они встретили своего доброго соседа и приятеля Джерри Джинкса собственной персоной.

– Ну что, Джорджи, ты наконец-то решил выехать из своего старого дома? – спросил тот.

– Здорово, Джерри, – отвечал Джорджи. – Да вот, сосед, приходится, потому что этот чёрный боуги нас изводит, от него нет покоя ни днём ни ночью. Детишки ходят голодные, и моя хозяйка от этого едва жива. Вот мы и ушли, как батраки осенью, мы сбегаем из дому, просто сбегаем, и всё тут.

А в повозке стояла высокая маслобойка крышкой вверх, и как только Джорджи сказал эти слова, крышка начала подскакивать и клацать: «Клик-кляк, клик-кляк», и чей же голос раздался из-под неё? Ну конечно же, самого боуги! «Да, Джерри, – проверещал он, – мы сбегаем, друг, мы просто сбегаем! Доброго тебе дня, сосед, доброго дня! Заходи потом к нам в гости, не откладывай».

– Эй, – вскричал Джорджи Григгс, – никак ты здесь, нечисть чёрная! Чтоб тебя разорвало! Ну что, выходит, мы поворачиваем и возвращаемся домой: уж конечно на старом месте такую мороку легче вытерпеть, чем на новом.

И они вернулись, и боуги, и все остальные.

Так что, как видите, если пустить боуги погреться у огня, потом у вас в доме всё будет вверх дном. Кроме того, избавиться от боуги при переезде нельзя, потому что он, несомненно, окажется в телеге среди вашего скарба.

Но как же Джорджи Григгс всё-таки избавился от