Ошибка президента - Фридрих Незнанский

Турецкий и не сомневался в ответе Романовой. Если говорить серьезно, то в последние годы милиция стала беспомощной не только из-за невиданного роста преступности и не только оттого, что вместо одиночных преступников появились бандформирования. Романовой казалось, что смычка государственных структур с преступными стала настолько обычным явлением, что какое бы то ни было действие против них сразу же оказывается обречено на провал. Да и в самой милиции, чего греха таить, было немало коррумпированных элементов, начиная от простых участковых или оперуполномоченных и кончая самыми высокими чинами.

Некоторое время они сидели молча. Турецкий курил, нервно стряхивая пепел с конца сигареты прямо на пол, Романова, которая в очередной раз делала попытку бросить курить, чтобы чем-то занять себя, барабанила пальцами по столу.

Все понимали, что обращаться в милицию, в прокуратуру, в службу безопасности Президента, в войска ФСК было бессмысленно. Бандитский спрут настолько широко раскинул свои щупальца, что вряд ли они смогут предпринять что-либо, чтобы это не стало ему известно.

На столе Романовой зазвонил телефон. Она подняла трубку и снова опустила на рычаг: звонок мешал думать.

Однако телефон зазвонил вновь с той же настойчивостью Романова неохотно сняла трубку:

—        Да! — рявкнула она вместо «начальник МУРа слушает», которое требовалось от нее по уставу.

Однако уже через несколько секунд выражение ее лица немного смягчилось:

—        Да нет, Валентин, пока ничего нового. Личность установили — некто Саруханов Сергей Тотосович. Да. Нет, пока не нашли. Что? А тебе-то он зачем? Что? Да ты на мафии помешался уже! Конечно, сразу же проинформирую.

—        Нелюбин, — коротко пояснила она, повесив трубку, — интересуется, как там у нас дело «принца датского».

—        Принца? — удивился Турецкий, который начал судорожно вспоминать о том, что несколько лет назад как будто застрелили короля Швеции. Но какое отношение к этому может иметь МУР?

Романова кратко ввела его в курс дела:

—        Был тут у нас такой, Гамлет Карапетян, мелкий спекулянт квартирами. В машине подорвался. Шведов, я так поняла, подозревает, что эти ребята связаны с мафией, которая банкиров убирала. Нелюбин того же мнения. Он же у нас теперь организованной преступностью ведает. Начальник РУОП.

—        А ты что думаешь?

—        Пока ничего, — отрезала Романова. — Вот найдем подозреваемого по делу Карапетяна, тогда и поговорим. — Она вздохнула. — Да только все найти не можем. Хоть Славку Грязнова подключай. Во всех детективах частный сыщик всегда оказывается умнее полиции.

—        Грязнова? — задумчиво повторил Турецкий. — Что, он будет по всей стране своих людей рассылать? Дорого это. Но Грязнова ты, Александра Ивановна, очень кстати вспомнила. У меня появилась одна нестандартная мысль.

3

Слава Грязнов не так давно ушел из милиции и основал свое собственное сыскное агентство. Поначалу его товарищи по милиции относились к его начинанию очень скептически — тоже Шерлок Холмс выискался. Но теперь многие из них с долей зависти смотрели на прекрасное оборудование и экипировку людей агентства «Глория».

Занималось агентство Грязнова разными делами, из которых основную часть составляли розыск пропавших и слежка. Так что предложение Романовой обратиться к Славе было не столь уж бессмысленно — у «Глории» была хорошо налаженная система информаторов и детективов, имевших одно существенное преимущество — многим их них удавалось пока не засветиться.

Но все это стоило денег — и больших, а Грязнову приходилось расплачиваться не из госбюджета. Поэтому, зная, что ей Слава никогда не откажет, Романова могла обратиться к нему только по очень важному делу, а убийство мелкого жулика Карапетяна к таковым не относилось.

Глава одиннадцатая ШАШЛЫЧНАЯ «АШТАРАК»

1

И у милиционеров, как и всякого другого человека, бывают свои слабости. Ничто, как говорится, человеческое им не чуждо.

У старшего сержанта Аникина такой слабостью была несколько излишняя, но вполне извинительная любовь к горячительным напиткам. Сам он объяснял это тяготами службы — служил он в транспортной милиции на станции Калуга-1 и за смену, то в день, то в ночь, проходил по нескольку десятков километров вокруг вокзала. Посторонний наблюдатель мог подумать, что он просто прогуливается, отдыхает. Но топать вот так, двенадцать часов подряд, было довольно надоедливо: ругаться с бомжами и проститутками, выслушивать жалобы обворованных пассажиров, вести неравную борьбу с цыганами, облюбовавшими под табор зал ожидания. А случалось — и не так редко, — бомжи отдавали

Богу душу, и опять-таки Аникину приходилось вызывать им соответствующий транспорт. По первому году службы Аникин еще видел в этом... не то чтобы какую-то романтику, но по крайней мере интерес: новые впечатления, встречи с людьми «непростой судьбы»; он видел свой нравственный и гражданский долг в... Впрочем, это было давно, сейчас он уже и забыл, в чем по молодости видел этот самый долг. Так, текучка, рутина. Тоска кругом. Как тут не удержаться и не хлебнуть стакан-другой.

Молодежи больше нравилось дежурить днем, он же предпочитал ночные смены, особенно когда напарником был его старый друг старшина Калачов, а попросту — Васька. С Васькой самое глухое время — с двух до пяти утра — они делили пополам и по очереди дремали в дежурке.

Накануне Аникин выпил больше обычного: Гришка-хохол, возивший в Калугу разный товар откуда-то из-под Черкасс и пользовавшийся время от времени вокзальной милицейской каморкой как складом, выставил магарыч. После первой бутылки домашней горилки Васька растянулся на диване, а они с Грицьком, дожидаясь ночного поезда на Черкассы, под сало уговорили вторую. Как уснул, Аникин не помнил. Под утро Васька еле растолкал напарника. Аникин что-то проворчал и с большой неохотой открыл глаза. Он потянулся, взглянул на часы. «Ого! Полседьмого!» — мгновенно вскочил с дивана и прохрипел:

—        Чего раньше не разбудил?

—        Как же, тебя разбудишь...

Голова не болела — самогон оказался что надо. Но во рту было совсем не сладко. Аникин зевнул, шершавым языком попытался облизать сухие губы:

—        Что-то горло слиплось, пойду поправлюсь.

Прямо напротив вокзала располагалась шашлычная «Аштарак», где Аникина всегда «поправляли» бесплатно, да еще угощали. «Небось армяне еще не открыли, шашлыка не дождешься». Но Аникин был готов удовольствоваться малым — бутылкой пива или ста граммами водки. «А зажевать что-нибудь осталось из вчерашнего».

Аникин с некоторым усилием провел рукой по лицу и волосам, чтобы придать себе относительно пристойный вид, одернул шинель и вышел в помещение вокзала. Жизнь здесь шла своим чередом — цыгане уже проснулись и теперь завтракали, поедая пищу прямо грязными руками; кое-где по углам дремали бомжи, у касс толпились пассажиры. Оглядев все это мутным взором, Аникин устремился на улицу. Он пересек вокзальную площадь и оказался у входа в «Аштарак».

2

Третье покушение на Президента было особенно циничным и в то же время самым загадочным. Готовясь к встрече с премьером Ирландии, российский глава решил принять таблетку «тонусина», нового средства, повышающего работоспособность и снимающего усталость. Небольшой пузырек с капсулами «тонусина» всегда лежал у него во внутреннем кармане пиджака. Накануне, во время пребывания в Соединенных Штатах, он был вынужден воспользоваться этим препаратом, поскольку нужно было продолжать переговоры, несмотря на усталость. И «тонусин» подействовал, как обычно. Когда же менее чем через сутки российский Президент решил принять еще одну таблетку перед встречей с ирландским премьером, произошло нечто совершенно неожиданное. И он, и его супруга внезапно потеряли сознание и к тому времени, когда самолет сел в Шенноне, находились в состоянии глубокого обморока.

Все, кто был в самолете, оказались настолько потрясены случившимся, что забыли о предстоящей встрече, думая лишь о том, как спасти Президента и его жену. Именно поэтому премьер-министру Ирландии пришлось почти два часа в полном неведении ожидать появления российского Президента.

Российского главу спасло чудо. На борту кроме команды находился посторонний человек. В Россию летел племянник супруги Президента, подающий большие надежды молодой врач Евгений Точилин, который проходил практику в нью-йоркском госпитале при Колумбийском университете.

К счастью, он быстро сообразил, что Президент и его супруга находятся в коматозном состоянии в результате сильнейшей аллергии.