Позволь мне любить тебя - Бриттни Шахин

дрогнули, а затем он перекатился набок и сел на край кровати, запустив руки в волосы. Сняв кепку, он снова нахлобучил ее на голову, а затем встал. — Я возьму монитор и буду спать на диване. — Он повернулся ко мне лицом, и его взгляд упал на мои голые ноги.

— Зачем ты это делаешь? — Я пошевелилась, опустив подол ночной рубашки.

— Ты плохо спишь в последнее время, и я встану вместе с ней. Тебе нужно поспать.

— Тебе не нужно этого делать. — Я села и перекинула ноги на край кровати, едва не потеряв равновесие. Он взял меня за руку и удержал в вертикальном положении, но теперь мы были так близко, что мне пришлось поднять голову, чтобы найти его глаза.

— Знаю, но я такой, — сказал он сонным сексуальным голосом.

— Не думаю, что это хорошая идея. — Я покачала головой, ища его глаза.

— И почему же? — Его взгляд слегка прищурился, когда он вопросительно наклонил голову.

— Я не могу прикасаться к себе, когда ты рядом. — О. Мой. Бог. Куда делся мой фильтр в его окружении? — Это было бы…

— Зачем ты это делаешь? Играешь с огнем, ожидая, что не обожжешься? — Его челюсть сжалась, когда он наклонился ближе, глядя на меня с вихрем хаоса и желания в его прикрытых веками глазах.

Потому что безопасно — это скучно. Безопасность не заставляла мое сердце биться быстрее, а мою киску сжиматься. Но я не собиралась говорить об этом.

Он отступил, давая мне несколько сантиметров свободы действий, и последнее, чего я ожидала, это того, что он схватит подол моей ночной рубашки и задерет ее до пояса.

Как олень, попавший в свет фар, я замерла, не в силах пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы заговорить.

— Что ты делаешь? — наконец, смогла выговорить я, сделав глубокий вдох.

Он наклонил голову в сторону, его глаза были сфокусированы на моих шелковых трусиках.

— Смотрю, насколько ты мокрая.

Ну, теперь я официально стала намного мокрее.

— И как ты можешь судить об этом, только глядя на меня? — Но тут я вспомнила, что мой комплект трусиков был прозрачным, и да, я была мокрой, а значит, он мог видеть мое возбуждение.

— Мне не нужно много времени, чтобы раздеться, — сказал он, отпуская мою ночную рубашку. — Я буду лежать на диване, пока ты будешь трахать себя пальцами до оргазма, а после этого ты хорошо выспишься. Не спорь со мной, — грубо добавил он, глядя на меня с вызовом.

— Я предпочитаю вибратор, а не пальцы, большое спасибо, — пробурчала я в ответ, злясь и на его приказ, и на то, что он так чертовски владел собой, что мог вот так просто уйти от меня. Этот человек обладал таким самообладанием, какого я никогда в жизни не видела.

— Нет. — На его лице появилось мрачное выражение. — Сегодня вечером это будет твоя рука. — Он провел ладонью по моей щеке, словно желая прикоснуться ко мне в другом месте. Или, может быть, этого хотела я?

— Ты не можешь указывать мне, что делать, — напомнила я ему, но нахальная улыбка, прорезавшая его губы, свидетельствовала о том, что он знал, что я действительно жажду этого.

Мне было двадцать девять лет, я была матерью, и в большинстве случаев я не знала, что мне делать. И часть меня скучала по тому, чтобы кто-то руководил мной. Принимал решения. Взял на себя часть контроля, чтобы я могла хоть на пять минут вздохнуть и перестать так сильно беспокоиться обо… всем.

— Ты сделаешь то, что я скажу, я знаю, что сделаешь. — Эта непоколебимая уверенность только сильнее заводила меня.

Я понятия не имела, почему он хочет, чтобы я прикасалась к себе. Какая разница? Ну, разве что он хотел, чтобы я представляла, что это его рука на мне, а вибрирующий металл мог помешать этой фантазии.

— Довольно властно для моего соседа.

— Я, черт возьми, больше, чем это, — прорычал он низким голосом.

— То, кто ты, сбивает с толку. — Я сжала руки в кулаки, пытаясь найти в себе силы не «предложить» ему себя, зная, что он, скорее всего, отвергнет меня, но у меня ничего не получалось. — Единственная рука, которую я хочу видеть на своем теле сегодня ночью, — это твоя. Значит, вибратор.

Его челюсть сжалась, когда он спокойно изучал мое лицо, почти злобный взгляд встретил меня.

— К твоему сведению, твоя сдержанность говорит о многом, — признала я, опустив плечи. Я повернулась к кровати и испугалась, когда его руки обхватили мою талию и прижали меня к его жесткому телу.

Приблизившись ртом к моему уху, он пробормотал:

— Если ты хоть на секунду подумала, что мне не требуется вся моя выдержка, чтобы не трахнуть тебя прямо сейчас, то ты сошла с ума.

О Боже. Моя задница подалась назад, сильнее прижимаясь к нему, словно приглашая делать со мной все, что он захочет, лишь бы он избавил меня от боли между ног.

Его зубы царапали мочку моего уха, пока он удерживал меня на месте.

— Так сделай это, — бросила я, вскрывая его блеф.

Рычание у моего уха и его теплая рука, поднимающая мою рубашку, не были тем, чего я ожидала, но это было то, что мне было нужно. Когда он провел пальцем по трусикам вдоль линии моей киски, я застонала, и мои колени подкосились. Я завела руку назад, чтобы обхватить его шею, пытаясь притянуть его еще ближе.

Он еще раз провел пальцами по моим трусикам, а затем, наконец, скользнул в них рукой и коснулся моего гладкого центра.

Другой рукой он сжал мою грудь, одновременно грубо вводя в меня два пальца.

— Ты этого хочешь? Ты хочешь увидеть, как я теряю контроль? — Он был зол, но не останавливался. Он не отступал. — Боже, ты такая мокрая. — Его рука замерла, когда он спросил: — Ты хотела заставить меня ревновать сегодня ночью? — Его дыхание веером пробежало по чувствительной части моего уха, вызвав мурашки по моему телу.

— Нет, — прошептала я, когда он провел большим пальцем по клитору.

— Не лги мне.

Я продолжала держаться рукой за его шею, чтобы мои ноги не подкосились, и ответила:

— Да. — Я открыла глаза, чтобы посмотреть на его руку, прижимающую меня к себе, и он возобновил свои прикосновения.

— Кончи для меня. Сейчас же, Мария, — потребовал он. — Я не могу нарушить еще одно правило. Я не могу трахать тебя, когда ты пила, а я в двух секундах от того, чтобы нагнуть тебя и показать тебе, насколько я несдержан, когда дело