Одержимый - Рик Рид

Затем я полоснул ее скальпелем по лицу. Она взвизгнула, и пронзительный звук отозвался болью в ушах, словно кто-то повернул регулятор громкости приемника на полную мощность. Я схватил ее, хрястнул головой о край ванны.

И не мог остановиться. Снова и снова бил ее головой о твердый край ванны. Она была уже мертва, а я бил, бил, бил...

И это было восхитительно! Кровь хлестала из порезов на лице, сочилась сквозь каштановые волосы из раны на затылке и запекалась на полу. Я начал сосать ее так быстро, как только мог, боясь, что она свернется. Кровь была горячей... цвета меди. Кровь была повсюду. Скальпелем я надрезал артерии на ее руках, и горячая кровь потекла в мой рот толчками, как из насоса. Я не успевал глотать ее и чувствовал, что она стекает по щекам, увлажняя перед рубашки.

Я кончил дважды прямо в штаны».

Джо отложил ручку и уткнулся головой в зеленую тетрадь, лежавшую на столе. Слезы хлынули внезапно и неудержимо. Им овладело чувство вины. Он вспомнил девушку, прекрасную молодую девушку. Ее глаза оживленно сияли, глядя на него с восхищением и надеждой. Глаза, в которых была благодарность за то, что он ее спас. Эти глаза... Они постепенно тускнели, переставая воспринимать последний ночной кошмар. Он разрыдался.

А потом он переправил ее в парк. И почувствовал огромную силу жизни, как и прежде в такие моменты. Ощутил запах влажных деревьев, запах земли.

Эти запахи говорили ему, что наступает весна. Он чувствовал ее оживляющую силу, он снова был семнадцатилетним.

Но теперь казалось, что все это не имеет смысла.

Он закрыл кожаную тетрадь, в которой вел записи, и положил ее в тайник — под двойное дно одного из ящиков письменного стола.

Он посмотрел в окно. Над городом занимался серенький рассвет. По Лэйк-Шор-Драйв промчалось несколько машин. Джо подумал о семье этой девушки. Кажется, у нее была семья... Как близкие переживут потерю?..

Он опустился на колени и стал горячо молиться, прося Господа простить его в последний раз. Он обещал, что подобное никогда больше не повторится.

Он просил Бога вернуть ему Энн, дать ему силу противостоять тяге к убийству, противостоять страсти к вкусу кровь, такому отталкивающему и такому притягательному.

— Дай мне силы, Господи, — молил он, — и клянусь тебе, я никогда больше не совершу ничего подобного!

Если бы Господь взглянул на него сверху, он бы подумал: этот спектакль я наблюдаю уже в шестой раз.

Глава 9

Пробных снимков нигде не было. На прошлой неделе, когда Энн снималась для разворота журнала по заказу фирмы «Меха Эванса», она попросила своего фотографа Луизу Салливэн дать ей негативы пробных снимков, чтобы поработать с ними. Каждый раз, готовя контракт, Энн изучала снимки, стараясь найти наиболее выгодный поворот, наиболее привлекательную позу и выражение лица.

Энн обыскала все комнаты в доме своей матери в Лэйк-Форест, но ничего не нашла. Выдвигая ящики комода, она была уверена, что фотографий там нет, но уж очень ей не хотелось звонить Джо или возвращаться в их квартиру.

Энн сидела в своей девичьей спальне с кружевным пологом над кроватью и плакала, опустив голову. Все ее надежды рухнули. Последние два дня были очень тяжелыми для Энн. Она много раз поднимала телефонную трубку, порываясь позвонить Джо, и снова опускала ее на рычаг.

Слишком много раз. Но прошлым вечером Энн все же позвонила и решила не класть трубку, пока не услышит его голоса. Но вместо голоса она услышала длинные гудки и почувствовала облегчение: не надо выдумывать тему для разговора, так как ей действительно нечего ему сказать. Она просто хотела услышать его голос, не выдавая себя. Чуть позже она позвонила еще раз, потом еще и еще. На другом конце провода никто не брал трубку, и ее облегчение сменилось гневом. С приближением ночи Энн злилась все больше.

Как же так, думала она, ведь он казался таким расстроенным, когда я уезжала, неужели это была только игра? А может быть, что-нибудь случилось?..

Резкий порыв ветра сломал сосновую ветку, и она ударила по оконному стеклу. Призрачный свет раннего утра наполнил спальню.

Энн проснулась, и первая ее мысль была о Джо. Она подняла белую телефонную трубку и набрала номер.

Когда на другом конце провода прозвучал его голос, Энн сначала показалось, что она не туда попала. Джо не то рыдал, не то всхлипывал. Со смешанным чувством печали и страстного желания Энн повесила трубку, не сказав ни слова.

Сейчас, поздним утром, Энн опять было расплакалась, но сдержала слезы, услышав стук в дверь.

— Энн, — в хриплом, прокуренном голосе Филлис Хобсон была тревога. — Как ты там, детка?

Энн вздохнула и постаралась ответить как можно бодрее:

— Все в порядке, мамочка.

Мать подергала запертую дверь. Энн слышала, как она вздохнула.

— Хорошо, я убегаю в Нортбрук по делам. Тебе что-нибудь надо?

Энн вытерла слезы, встала и открыла дверь. Филлис, бочкообразная женщина с седыми волосами и грубыми чертами лица, вошла в комнату. На ней был коричневый замшевый костюм очень высокого качества, поблескивала золотая цепочка пенсне. Энн была похожа на отца — высокого, черноволосого, голубоглазого, истинного Ирландца, на которого заглядывались женщины. Отец погиб в авиакатастрофе, когда Энн было пять лет. Ее мать никогда не упускала случая рассказать об этом ужасном несчастье. «Он был в командировке и должен был улететь на три часа позже, но собрание, на котором требовалось его присутствие, отменили, и он взял билет на более ранний рейс. Понимаете, это случилось в день рождения Энн...»

На самом деле это произошло за два месяца до дня рождения дочери... и она никогда не могла понять и объяснить себе потребность матери постоянно устраивать этот спектакль. Отца не стало, но он хорошо обеспечил овдовевшую жену и маленькую дочь. Его знания и интуиция помогали ему всегда попадать в цель на рынке ценных бумаг, и, вкладывая средства в земельные участки в окрестностях Чикаго, он оставил наследницам состояние вполне достаточное, чтобы они могли безбедно прожить жизнь, нигде не работая.

На лице матери появилось беспокойство. Она дотронулась до щеки Энн.

— Милая, ты плакала.

Энн улыбнулась, чтобы ее успокоить.

— Все хорошо, мама. Послушай, тебе не попадался где-нибудь плотный пакет из оберточной бумаги? Там несколько пробных снимков, которые мне хотелось бы посмотреть.

Мать покачала головой.

— Нет, я ничего подобного не видела. Послушай, — Филлис прекращала таким образом разговор о пакете, — почему бы тебе быстренько не одеться и прогуляться вместе со мной? — Она улыбнулась. — Я угощу тебя завтраком.

— Нет, мамочка, у меня нет настроения. Я хотела поработать с этими пробными снимками. Но, должно быть, оставила их дома.

Филлис нахмурилась, когда Энн назвала ту квартиру «домом».

— Что поделать, дорогая, если здесь нет этих снимков! Мне очень хочется, чтобы ты пошла со мной...

— Нет, к сожалению, не получится. Мне придется одеться и съездить за ними.

Во взгляде Филлис мелькнуло нечто похожее на отвращение, и она прикрыла глаза. Она никогда не доверяла Джо и сейчас, внешне выказывая беспокойство за судьбу Энн, в глубине души радовалась, что та рассталась с мужем.

— Ты действительно считаешь, что тебе надо туда поехать? А он-то небось не тужит и проводит время с какой-нибудь из своих маленьких подружек.

Энн покачала толовой. Зря она поделилась с матерью своими подозрениями.

— Если он дома, мама, мы разберемся. Ведь мы же взрослые люди. Я же не беспокоюсь об этом, и тебе не нужно беспокоиться.

— Делай, как знаешь. Так тебе привезти что-нибудь из Нортбрука?

Через час Энн ехала вниз по Лэйк-Шор-Драйв на «саабе» Филлис. С одной стороны, она молила Бога, чтобы Джо не оказалось дома, когда она приедет, а с другой стороны, понимала, что, не желай она его видеть, она бы туда не поехала.

Энн оставила «сааб» в гостевой секции их подземного гаража и быстро пошла в основную секцию — посмотреть, стоит ли там машина Джо. Ее не было.

Квартира ничуть не изменилась с тех пор, как Энн отсюда уехала, что было не так уж странно, поскольку прошло всего два дня. Но ей казалось, что после всех неприятностей даже домашние вещи должны выглядеть иначе.

Но все было на своих местах, включая конверт с пробными снимками, которые Луиза Салливэн для нее приготовила. Энн нашла его на туалетном столике в спальне. Перед отъездом в Лэйк-Форест она зашла в ванную.

Еще с порога Энн увидела скальпель. Он лежал на раковине, к которой она подходила каждое утро. На лезвии было темное пятно — запекшаяся кровь!

Это потрясло ее. Джо пытался убить себя?

Энн услышала, как кто-то вставляет ключ в замок входной двери, и застыла со скальпелем в руке. Потом она затравленно огляделась, словно ее застали за ограблением собственной квартиры, и бросила нож в мусорную корзину.