Попутчик - Лорен Биел

Я иду в душ и позволяю горячей воде течь по мне, слушая тяжелое тиканье невидимых часов над моей головой. Я должна чувствовать больше страха и меньше принятия того, что узнала, но если мое время ограничено, то сделаю все возможное из того немногого, что осталось. В какую бы сторону ни качнулся маятник, смерть поджидает на обоих концах.

Я умываюсь и выхожу из душа. Оборачиваю вокруг себя жесткое полотенце, пытаясь скрыть синяки под грубой махровой тканью. Когда выхожу из ванной, за мной следует пар. В руках моя одежда. Мои глаза замечают мою блузку и брюки, сложенные на комоде. Беру их в руки и нюхаю. Он, должно быть, постирал их в прачечной мотеля. Наверное, в последнем.

Он не смотрит на меня, когда проходит мимо и идет в ванную, чтобы принять душ. Я надеваю блузку и брюки, но потом вспоминаю, что случилось с моим нижним бельем. Мои губы скривились, когда я вспомнила, что надела трусики после того, как он дрочил на них. Заставил меня прижимать пропитанную спермой ткань к киске всю ночь. Ему нравилось это маленькое проявление собственничества и контроля. Но я не принадлежу ему.

Мудак, думаю я, собирая свою одежду.

Я не его фанатка, но ненавижу еще больше, что мне нравится то, что вижу, когда смотрю на него, что чувствую. Ненавижу его за то, что он вызвал эти чувства, которые разрывают меня надвое. Одна сторона подталкивает к тому, чтобы быть хорошей женой, которой мне сказали быть перед комнатой людей, которых я едва знала. Другая сторона подталкивает меня к тому, чтобы позволить себе играть с беззаконным, и эта сторона, как Лекс, сильнее.

Я одеваюсь и ложусь в односпальную кровать. Подталкиваю испачканное одеяло к своим ногам. По крайней мере, простыня под ним выглядит достаточно чистой. Я сворачиваюсь калачиком в постели, мои темные, мокрые волосы пропитывают белую наволочку под моей головой. Смотрю прямо перед собой на облупившуюся краску на стене… пока не слышу, как хлопает дверь ванной.

Лекс голый. Я притворяюсь спящей, но бросаю взгляд на бугры мышц на его руках. У него тело заключенного — тип телосложения, которого достигает заключенный, когда больше нечего делать, кроме как тренироваться. Его влажные волосы зачесаны назад. Подтянутые мышцы спины соединяются с одной из самых совершенных задниц, которые я когда-либо видела у мужчины. Хотела бы я увидеть, как такое совершенное тело слилось бы с моим. Идеальное против самого несовершенного. Сожаление об этом стремлении немедленно наполняет меня.

Он убийца, напоминаю я себе.

Я зажмуриваю глаза, когда он оборачивается. Я не в том настроении, чтобы говорить о чем-то еще сегодня вечером. Истощена, перегружена и устала больше, чем когда-либо в своей жизни.

Лекс забирается в кровать рядом со мной, подтягивая отвратительное одеяло, которое я отбросила. Когда он поворачивается и прижимается ко мне спиной, понимаю, что его спина и задница голые. Напротив меня. Я не могу поверить, что он лег со мной в постель голым. Я пытаюсь отодвинуться на дюйм, но натыкаюсь на край матраса. Мои глаза закрываются, и надеюсь, что он не замечает изменений в моем дыхании. Я беспокоюсь, что он почувствует дискомфорт, исходящий от меня, когда прижимаю руки к телу.

— Это просто обнаженка, кролик. Не собирай свои трусики в кучу, — говорит он, не переворачиваясь.

Его слова приводят меня в бешенство. Я издеваюсь.

— У меня нет трусиков, чтобы собрать их в кучу, благодаря тебе. — Я подтягиваю ноги к груди, делая себя как можно меньше.

Он смеется. Он, блядь, смеется.

— О да, именно так.

Его тело замирает, когда он успокаивается. Он не пытается повернуться ко мне. Оставляет промежуток пространства между мной и его обнаженным телом.

— Спокойной ночи, кролик, — шепчет он, прежде чем между нами воцаряется тишина.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Я просыпаюсь так же, как и засыпал, за исключением того, что теперь мое тело покрыто холодным потом. Будильник у кровати гудит, как улей рассерженных пчел. Время на часах всего на несколько часов позже. Нет ничего хуже, чем просыпаться беспокойным рядом с такой чертовой женщиной, как она. На самом деле, рядом с любой женщиной вообще, но с ней особенно сложно просто существовать рядом.

Переворачиваюсь на спину и смотрю в темный потолок. Время от времени фары освещают комнату сквозь тонкую вуаль внутренних штор. Какое-то время я беспокоился о том, что ее муж найдет нас, но по мере того, как проходили дни, а он не посылал чертову армию на ее поиски, не могу не задаться вопросом, заботился ли он о том, что она ушла. Не только из-за того, что он женат или изображал образ, ориентированный на брак, но и на самом деле заботился о ней. Она в безопасности? Мертва? Со всем его наследственным богатством, почему он не делает все возможное, чтобы вернуть свою жену? Такая девушка, как она, заставила бы меня сделать что-нибудь по-настоящему хреновое, чтобы найти ее и вернуть домой.

Она шевелится рядом со мной, и я на мгновение задерживаю дыхание, пока она не успокаивается. Она заставляет меня беспокоиться. Я чувствую вину, сожаление и что-то еще, что не могу понять. Мне неприятно сознавать, что мне придется убить ее, когда мы доберемся до Техаса, но это лучше, чем отправить ее домой к куску дерьма, который так сильно ударил ее в живот. Я не могу взять ее с собой, не то чтобы кто-то вроде нее все равно согласился. Жизнь в бегах не сработала бы для такой девушки, как она. В бегах нет ни спа-салонов, ни модных новых машин.

Мой разум блуждает к тому, что я представляю, как выглядит ее муж. Наверное, ничего похожего на меня. Вероятно, хорошо одет и собран. Кто-то, кого ее родители любят больше, чем она. Все, что знаю наверняка, это то, что он маленький кусок дерьма, который любит избивать свою женщину.

Ирония не ускользнула от меня. Я никогда не относился к женщинам намного лучше, и солгал бы, если назвал бы себя каким-то святым. Но она другая, и я не могу смириться с его неспособностью увидеть это. Как он может не видеть этого, когда это так отвратительно ясно для меня? Несмотря на все остальное хорошее в его жизни, она также находится под ним.

Чертов идиот.

Мой член твердеет при мысли о том, что он трахает ее.