Обещай мне - Джорджия Боковен

– Прошу, не трогай меня, – Эми даже не узнала собственного голоса.

– Ну, не бойся, он не такой уж и большой. – Мэтт неправильно понял ее слова. – Но попробуешь его и на других мужчин смотреть не захочешь,

У Эми от отвращения свело живот. Ей нужно было срочно выбираться из этой комнаты.

– Мне нужно в туалет.

– Зачем? – подозрительно спросил он.

– А ты как думаешь?

– Дай мне свою сумку, – потребовал Мэтт.

– Она мне нужна.

– Возьми, что нужно, а сумку оставь.

Он ее раскусил. Эми открыла сумочку и достала из пакета коробочку с таблетками, подавив желание прихватить и права. О кредитных карточках она не думала. Ей очень не хотелось, чтобы он узнал ее адрес.

– Что там такое?

Это был обычный аспирин, но неожиданно для себя Эми сказала:

– Ампициллин.

– Это антибиотик, зачем он тебе?

– У меня триппер. – Слово как-то само собой сорвалось у нее с языка, хотя она смутно представляла, что это такое, знала только, что это болезнь, передающаяся половым путем.

– Сейчас им никто уже не болеет, – возразил Мэтт.

– Я тоже так думала, – Эми видела, что немного поколебала уверенность Мэтта.

– Дай сюда.

– Что? – Во рту у нее пересохло.

– Дай коробку!

Она не успела ему помешать: Мэтт выхватил и заглянул внутрь.

– Не думай, что я дурак, здесь всего лишь аспирин.

И тут ее охватил страх, какого она не знала раньше. Игра зашла слишком далеко, правила стали другими, и Эми их не знала.

– Пожалуйста, отпусти меня, – попросила она и сразу пожалела об этом. Просить не стоило, чтобы не показывать свою слабость.

– Тебя никто не заставлял сюда приходить. – Мэтт с силой отшвырнул коробку с таблетками.

– Ты не должен принуждать меня остаться. – У нее мелькнула мысль, что ей удастся переубедить его. – Позволь мне уйти…

– Нет, крошка, ничего не выйдет. Сама заварила кашу, теперь отступать поздно. Я не выношу, когда меня дразнят, а потом хотят надуть.

Выбор был невелик: либо сопротивляться, либо постараться убежать. Эми выбрала второе и метнулась к двери.

Мэтт перехватил ее, прежде чем она успела открыть замок. То, что произошло дальше, Эми никак не могла предвидеть. От первого удара она отлетела к стене, ударившись о нее головой. Второй – показался похожим на взрыв. Нестерпимая боль пронзила челюсть, молнией ослепила глаза. Третий удар он нанес кулаком. Эми почувствовала, как рот ее наполнился кровью.

Инстинктивно она пыталась сохранить равновесие, старалась закрыться от безжалостных ударов. Но Мэтт, казалось, вошел в азарт, он напоминал чудовищную заводную игрушку, которая могла остановиться не раньше, чем кончится завод. С тупой методичностью он наносил ей удар за ударом. Вместо того чтобы зажмуриться, Эми силилась смотреть сквозь застилавшую глаза кровавую пелену.

Но после очередного удара ноги отказались ее слушаться, и Эми медленно сползла на пол, ей чудилось, что ее подхватили и уносят с собой волны какой-то неведомой реки. Она слышала обрывки слов, смысл которых понять уже была не в силах.

– Очнись, тварь! – пытался окриками привести ее в чувство Мэтт. – Я же бил тебя не так сильно. Вставай, черт тебя побери!

Голова Эми раскалывалась, каждый удар сердца отзывался острой пульсирующей болью. По привычке она приложила руку к виску, как делала всегда, когда испытывала головную боль. Пальцы ее нащупали какое-то утолщение. Она попробовала открыть глаза – от жгучей боли у нее перехватило дыхание. Сердце бешено колотилось, на какое-то мгновение ей показалось, что голова ее не выдержит этого адского грохота и разлетится на куски.

Некоторое время Эми сидела, не шевелясь, боясь отнять руку от лица. Время словно остановилось. Ей представлялось, что прошли часы, прежде чем отполыхали багровые огни и боль больше не пронзала глаза острыми клинками. Сначала она боялась двинуться с места, потом решила рискнуть. Боль не давала ей особенно торопиться, напоминая о себе всякий раз, когда ее движения становились чересчур резкими.

Эми мучила жажда, но какая-то странная. Похожее ощущение бывает в детстве, когда попытка напиться из-под крана не приносит желаемого удовлетворения, только увеличивая с каждым новым глотком тяжесть в желудке. Эми попробовала осторожно облизнуть пересохшие губы. Язык оказался неожиданно огромным и с трудом помещался во рту, она коснулась им распухших губ и почувствовала потрескавшуюся корку запекшейся крови.

Память возвращалась медленно, отдельными фрагментами, напоминавшими застывшие кадры кино. Эми сделала над собой усилие, чтобы собрать их воедино. С большим трудом, но все же ей это удалось. Осталось несколько пробелов, которые Эми домыслила. Ей не в первый раз приходилось составлять такую мозаику. В те времена, когда она пила, ей пришлось овладеть этим умением. Превозмогая боль, Эми открыла глаза и огляделась. Она увидела, что сидит в неестественной позе, подвернув под себя ноги, в каком-то закоулке между кирпичной стеной и контейнером для мусора. От неудобного положения ноги совершенно онемели и все равно казались налитыми болью.

Раскачиваясь из стороны в сторону, Эми медленно и осторожно высвободила сначала одну, потом другую ногу. Мускулы сразу же откликнулись легким покалыванием, которое в следующую минуту сменилось оглушающей болью. Эми попыталась размышлять. Мэтт избил ее, но ограничился ли только этим?

Она начала исследовать источник боли и с некоторым облегчением и даже благодарностью отметила, что ошиблась в своих самых худших предположениях. Мэтт все же не изнасиловал ее. Возможно, избиение и было его основной целью.

Ей удалось подняться только после нескольких попыток. Каждый раз приходилось ждать, пока боль отпустит настолько, что можно будет попробовать снова. Держась за контейнер, Эми обогнула его и, выйдя в переулок, смогла как следует оглядеться. Ей показалось, что она узнает антикварный магазин, находившийся в двух кварталах от бара «Димвитти», но полной уверенности у нее не было.

Эми сделала шаг и наступила на что-то острое: на ней не оказалось туфель. Она медленно побрела обратно. Туфли нашлись вместе с сумочкой. Денег в ней не оказалось, это мало ее взволновало, гораздо важнее, что на месте остались ключи от машины, за это она была до слез благодарна Мэтту. Эми скорее поползла бы домой на четвереньках, чем обратилась бы к кому-либо за помощью. Никто не должен был увидеть ее такой. Никто.

Эми надела туфли и осторожно пошла в сторону улицы. Остановившись передохнуть, она вспомнила о матери. Как бы поступила та, увидев ее в этот момент: постаралась бы помочь или с отвращением отвернулась. А Диана? Эми так часто приходилось видеть разочарование в глазах сестры, что угадать ее реакцию было нетрудно. Все оказывалось до боли знакомым, и ничего нового ждать не приходилось. И скорее всего мать была права, предлагая ей уехать из города. Отъезд Эми облегчит существование ее близким.