Я тебе не невеста, царевич! - Катя Водянова

в стороне от них на раскидистом дубе устроился Иней и беззвучно шевелит губами. В такие моменты бард любил задумчиво смотреть перед собой и оглаживать лютню. Просто одухотворенный творец, а не бард. Умилительное зрелище, если не знаешь, что получится в итоге.

– У меня закончились все пристойные рифмы к слову «груди». «Крутит», «будет», «не забудет» – как с этим можно работать? – вздохнул Иней. – А какая мелкая и несущественная проблема тебя гоняет по лесу?

При этом он закинул лютню за спину, подтянул колено к груди и устроил на нем подбородок, подложив сплетенные пальцы. Чудо, как держится на ветке, другой бы давно сверзился на землю. Велемир обернулся человеком, подошел к нему ближе, чтобы удобнее было разговаривать.

– Уж точно не груди, – он обессиленно привалился спиной к стволу.

– Уверен? – Иней кивнул на спящую в отдалении Василису.

Возразить на это было нечего.

– Она мне нравится.

– И что? Ты ее и так к себе привязал, бери и пользуйся. Тем более невеста, кто осудит?

– Знаешь, лучше бы я с Любашиным конем поговорил, чем с тобой.

Тот как раз переступал ногами рядом и будто прислушивался к их разговору, но после слов Велемира застыл и перестал жевать. Выпрямился, поглядел на них и как-то боком отошел.

– Такой же придурок, как и я, – констатировал Иней и поболтал висящий вниз ногой. – И тоже в долгах перед Укушуевой. Но если хочешь нормальный совет, то сними с Васи кольцо. Швырни его в огонь и скажи: жертвую престолом ради тебя, красавица! Она растает, повиснет у тебя на шее, расцелует, прижимаясь грудью, а дальше можно колечко и обратно надеть.

– Твои советы, как всегда, лучшие.

Любашин конь тоже фыркнул, поддерживая слова Велемира, но Иней только пожал плечами.

– В целом я серьезно, если нравится, то освободи ее. Она или сбежит, или даст тебе шанс. Плевая проблема.

– В отличие от рифм, да. Но если она сбежит, то мне придется ехать к отцу в одиночестве.

– Любашу возьми. Думаю, она даже даром согласится, только ради того, чтобы свой сундучок ко двору представить!

Вариант-то хороший, только Велемир уже не хотел других невест. Закрывал глаза и чувствовал, как Василиса держит его за руку у того родника или же спит на его плече. И ничего ее не пугало, ни его волчья кровь, ни семья, ни другие проблемы, сидела, слушала, сочувствовала.

Да чтоб ее!

– Определиться тебе нужно, кем ты хочешь быть: милым и честным парнем или тем, кто носит корону, тогда все сомнения отпадут.

На этом Иней выпрямился и свесил обе ноги, и даже не покачнулся при этом, будто у него в роду были птицы, созданные для отдыха на ветках.

– Хотелось бы баланса, – Велемир запустил пальцы в волосы, разбирая их на пряди. После Василисиной волошбы те стали даже слишком мягкими и гладкими, даже непривычно.

– Ну так думай, как его поймать. Или уже смирись, что корона отойдет Дмитру, а ты будешь развеселым охотником на нечисть. Представь, Василиса всех женит, ты головы рубишь, идиллия! И я, конечно, тебя не брошу. Творческому человеку для вдохновения нужны новые эмоции…

– И еда, – поддакнул Велемир.

– Так низко обвинять меня в корысти. Тем более мне неоднократно предлагали содержание, и пощедрее, чем твои каши и вяленое мясо.

– Но то содержание придется отрабатывать.

Иней досадливо поморщился и задумался, чем возразить. Да, путешествовать с Велемиром не слишком комфортно и сытно, зато – свободы при этом хоть отбавляй. А ее Иней ценил куда больше набитого живота и белых простыней. Да и вернутся в Лукоморье, будет вдосталь и того, и другого.

– Я и твое отрабатываю, вот, беседы с тобой веду, отвлекаюсь от великого…

– «В запруде», – подсказал Велемир, хотя и не был уверен, что это такая уж удачная рифма к грудям. – И переходи на бедра, песен про них точно не хватает. Или про лошадок, вон, какой источник вдохновения перед носом, – он кивнул на Любашиного коня, который опять изображал кустарник. Надо намекнуть ему, что с такими габаритами он все равно слишком заметный, даже если стоит без движения. – Придумай балладу, где он заколдованный принц и ждет поцелуя единственной. Девушки такое любят.

– Этих принцев, как грязи, – Иней подался вперед и спрыгнул с дерева, легко приземлившись на обе ноги. – Нет, нужно что-то более романтичное. К примеру, он нищий евнух, влюбленный в купеческую дочь. Все против их брака, потому он выпивает эликсир, чтобы обратиться в пегого мерина и хоть так быть рядом с любимой. Я даже название придумал: «Не звенят бубенцы».

Любашин конь гневно фыркнул, подошел к Инею, ощерился и несколько раз демонстративно ударил копытом. Все же странный он, вроде и не нечисть, но и не обычный скакун, это точно.

– Поверь, – Велемир все же отлепился от дерева и потрепал бедолагу по шее. – Его уже били. Не помогает. Наоборот, так он точно досочиняет этот бред, а не будешь зацикливаться, то выкинет из головы. Это ж думать надо, напрягаться, рифмы искать…

Оба недобро скосились на него, но возражать не стали, даже конь будто успокоился и пошел обратно к Любаше, охранять ее сон. Но, заметив, что на него смотрят, вскинулся и отошел, как бы говоря, что все бардовские фантазии – сущий бред.

– Зрю в корень, – Иней приподнял одну бровь и покивал сам себе. – Пойду набросаю наметки, чувствую, эта баллада станет легендой.

– Особенно если ее составителя найдут мертвым и со следами копыт, – поддакнул Велемир.

К девушкам он не вернулся, остался на поляне, обернулся волком, чтобы не мерзнуть и улегся у того самого дерева, слушать бренчание Инея на лютне. Но запах Василисы, настоящий или выдуманный, добрался до него и здесь, щекотал ноздри и вызывал странные мысли.

Или девушка, или корона – такой себе выбор. Тем более когда девушка как раз такая, на которой корона смотрелась бы крайне уместно. Значит, нужно искать баланс. Только как?

Он поерзал еще немного, затем сложил морду на лапы и поймал себя на том, что и отсюда смотрит на спящую Василису.

***

От ночевок на земле я отвыкла, потому к утру болела спина, а еще было дико холодно, хотя кто-то и укрыл меня еще одним одеялом. Только я под тем не лежала спокойно, вертелась и раскидывала руки, потому и толку не было.

Проснулась я без настроения и задолго до рассвета, завернулась в одеяла, как в кокон. Только сделав это и придвинувшись ближе к костру, заметила сидящего рядом Велемира, до противности бодрого и собранного, будто и не ложился.