С кортиком и стетоскопом - Владимир Разумков

Итак, готовимся к приему шефов. Корабль начищен, медяшки блестят, лица матросов светятся ожиданием близкого контакта с женским коллективом. Замполит мечется, проверяя все детали приема и пребывания шефов в течение целого дня. Утро воскресенья: корабль пришвартован к минной стенке города-героя Севастополя. Матросы и офицеры в парадной форме. На душе празднично, но гадкое чувство опасности явно присутствует. Вот ведь, паразит завелся. У нас до этого каюты никогда не закрывались. Все наше барахлишко на виду. Бери — не хочу, но никогда никаких пропаж не было. А тут какой-то выродок! Вор на корабле — это бедствие, ибо не знаешь, кого из команды подозревать.

Ровно в 10 утра на стенке появилась группа женщин во главе с очень красивым, стареющим мужчиной.

— Эй, на «Безудержном»! — зычно обращается он к дежурному. — Встречайте гостей из славного города Ростова-на-Дону.

Шефы были с какой-то фабрики, женщины и молодые девицы — все празднично одетые, радостно возбуждены в предвкушении встречи с моряками. Цепочкой поднимаются по трапу на корабль, судорожно цепляясь за леера. Замполит, сверкая медалями и золоченым кортиком, весь белоснежный, а сам красный, как рак, из-за важности события, где он за все отвечает перед командиром, — отдавал указания по размещению прибывшего «контингента». Все в ожидании смычки представителей пролетариата и моряков ВМФ.

Концерт прошел на «ура», шефы развеселились. Мы же по очереди болтались у каюты комсорга, наблюдая за проходящими, охраняя ее от набега мерзавца. Замполит несколько раз подбегал.

— Ну, как дела?

— Все цело, товарищ капитан 3 ранга, не беспокойтесь!

— Будьте бдительны, эта сволочь не дремлет. Боюсь я, боюсь, ведь на весь флот осрамит!

Когда он подбежал, наверное, в третий раз, Вася Празукин тихо сказал:

— Товарищ капитан 3 ранга, беда!

Замполит замер, челюсть у него отвалилась, весь он сморщился и превратился сразу же в дряхлеющего человека.

— Какая беда? Что случилось? — заверещал он.

— Пропала, пропала! — твердил Вася.

— Что пропала, кто пропала? — пролепетал заместитель.

— Машка пропала, Маша! Товарищ капитан 3 ранга, та самая блондинка здоровенная, что вам на радостях при знакомстве чуть руку не раздавила. Вы, я видел, даже поморщились от боли.

— Куда пропала-то?

— Да боцман ее в свою каптерку на баке, наверное, затащил. Ну, а если он кого в шкиперскую затащит, то сами понимаете, что может случиться.

Замполит побледнел и рысью кинулся на бак, где находилась каптерка. Мы бросились за ним. Кладовка была задраена наглухо. Зам накинулся на Празукина:

— Ты что мне макароны на уши вешаешь! Машка пропала! А? Так! Капитан Празукин, от имени командира объявляю вам строгий выговор с занесением в учетную карточку за безобразное отношение к поставленной задаче — сохранении спокойствия и порядка на корабле во время пребывания на нем представителей трудового коллектива фабрики из города Ростова. Вам понятно?

И ускакал прочь. Празукин почесал лысину.

— Ну вот и пошутил. Теперь он мне долго это помнить будет. Я чуть не лопнул от распирающего меня смеха. Все обошлось. Обед с флотским борщом и макаронами по-флотски всем понравился. К вечеру дамы, «разгоряченные» вниманием сотни «настоящих» мужчин, да еще в морской форме, с большой неохотой, разобрав свои вещички, собрались для общего фотографирования и прощания с экипажем. Все были в приподнятом настроении. У меня было такое впечатление, что кое-кто уже завязал довольно близкие отношения и готов был продлить их в дальнейшем.

Записывались адреса. В общем, мероприятие удалось к всеобщей обоюдной радости. Замполит сиял и даже Празукину сказал что-то лестное насчет обеда.

Ах, корма, наша корма!

Лекарствами корабль снабжался достаточно хорошо. В избытке была аскорбиновая кислота, рыбий жир, которые я буквально навязывал матросам. На полках стояли большие банки с таблетками пирамидона, аспирина и даже люминала. Никто в те времена не прятал его под ключ, да и никто на него не покушался. В холодильнике были флаконы с пенициллином, банки с мазями и т. д. Но, главное, в шкафу под замком, который можно было открыть любым гвоздем, стояли бутылки со спиртом. Спирт! Это слово для русского уха, что для мусульманина «халва». Главное, имеешь спирт — многое можно сделать. Об этом расскажу подробней.

Итак, 23 февраля 1957 года, день Советской Армии и Военно-Морского Флота. Стоим на «Угольной». Это значит — левым бортом к входу в Севастопольскую бухту. Рядом с нами стоит какой-то старый эсминец и плавучий док. Командир болен у него температура 38,5 и озноб.

— Доктор, я домой. Отлежусь до завтра, старпом меня заменит. Дайте мне что-нибудь от простуды.

Я немедленно выполнил просьбу командира, дав ему обычные рекомендации и лекарство. Старпомом к этому времени стал мой друг помощник командира Борис Афанасьев. Слон переведен на Север, командиром спасательного судна. На корабле все спокойно, праздничный обед и т. д. К вечеру обстановка внезапно резко изменилась: с моря прямо в левый борт подул сильный ветер, порывы которого нарастали с каждой минутой. Все загудело и засвистело. На душе, помню, стало как-то не уютно. Тревожное чувство охватило многих. Старпом приказал боцманам проверить кранцы, швартовы.

Вечерело. Штормовой ветер крепчал. Корабль, стоящий у стенки, стало качать и валить на соседей. Настроение ухудшал полный магазин учебных мин на юте и шкафутах, которые мы получили, чтобы сразу после праздников выполнить задачу по их постановке. Они были закреплены к палубе металлическими цепями. Как объяснил мне минер:

— Не дрейфь — взрывателей у них нет.

— А сдетонируют? — засомневался я.

К 22 часам ветер набрал ураганную силу и несколько изменил направление. Корабль кормой стало бить о пирс. Сыграли аварийную тревогу, выбрали внатяг якорь-цепи обоих якорей — ничего не помогало. Корабль валило на стенку. Его стало не только раскачивать, но и бить о соседние корабли так, что кранцы трещали. Положение становилось угрожающим. Принятые старпомом обычные меры в такой ситуации были мало эффективными. Я был на юте и с ужасом видел, как нашу корму буквально разбивает о пирс. Для амортизации стали бросать матрасы, но очередной подъем корабля над пирсом с последующим резким спуском разносил эти матрасы в клочья. Срочно затребовали буксир, чтобы оттянуть корабль от стенки. Самым лучшим выходом из создавшегося положения было бы завести машины и оторваться от берега своим ходом, но старпом не имел допуска к самостоятельному управлению (только готовился, чтобы его получить) и не решался сделать это. Подошел буксир, на баке завели буксирные тросы и пытались оттащить корабль от стенки. Ничего не помогало, силой ветра его прижало наглухо к пирсу, а толстущие стальные буксирные тросы стали лопаться, как нитки. Все это сопровождалось снопами искр, как при сварке. Я был в отчаянии, ибо очень боялся, что кому-нибудь эти лопающиеся тросы оторвут ноги. Такие прецеденты уже бывали на флоте. Капитан буксира через мегафон, перекрывая шум ветра, беспрестанно матерился и давал указания нашим боцманам. Все было тщетно.