Не борись со мной, малышка - Мария Сергеевна Коваленко

подобная картина. И все же… внизу живота горит и ноет.

— Они словно созданы, чтобы их трахали. — Майор ненадолго останавливается. Пошло ведет языком по внутренней стороне ладони, и пальцами размазывает слюну по моему декольте.

— Я считала, что они для другого.

Чувствую влагу на груди. Мгновение мне холодно, а затем член снова начинает натирать нежные полушария.

— Хочу отыметь тебя между сисечек и кончить в рот. — Будто гипнотизируя, бархатно произносит мерзавец. — Пососешь меня, сладкая?

— Майор, о губозакаточной машинке тебе не рассказывали? — голос садится.

Это еще не секс, но дыхание перехватывает, а во рту образуется целое озеро слюны.

— А потом я раздену тебя и вылижу, — продолжает свое внушение мерзавец. — Вставлю в твою влажную дырочку сразу два пальца. И буду работать языком так долго, пока ты не научишься называть меня по имени.

— Не помню… никакого имени… — позорно хриплю.

От откровенного обещания внизу не просто горячо, там пожар. И срочно требуется один опытный пожарный с качественным шлангом.

— Егор! — После нового толчка в теле нахала напрягается каждый мускул. — Меня зовут Егор! — Красивое мужское лицо превращается в восковую маску. — Ты смо-жешь! Е-гор, — гад повторяет по слогам и суется толстой головкой между губ.

— А-а… — Член заполняет меня так плотно, что на миг перехватывает дыхание.

Это не первый минет в моей жизни. Но майор гораздо крупнее мужа, а его могучая мачта словно создана для жесткого порно.

— Пиздец, как в тебе классно! — Егор вздрагивает всем телом. — А теперь соси! — Теплые руки ложатся на мое горло, и перед глазами все расплывается.

Глава 21

Егор

До китайского варева добираемся только в два ночи. Оба голодные и вымотанные как волки.

От усталости не хватает сил погреть еду и одеться. Как были голышом, так посреди кровати и едим.

Качественно намятая со всех сторон жрица даже не пытается изобразить гордую и независимую. Аленушка сама берет палочки, коробку с лапшой и, закатывая глаза от удовольствия, наворачивает острые макаронные деликатесы.

Вроде бы ничего особенного. Все остальное она проделывала с таким же наслаждением, но я как пацан залипаю.

Облизываю взглядом тонкие пальцы, полную грудь с подпухшими сосками, узкие плечи и породистое лицо.

Я никогда не был ценителем женской красоты. Чаще выбирал не по фасаду, а на ощупь — чтобы было за что подержаться и куда вставить. Даже женился, потому что понравилось вставлять, и никто не мотал на тот момент нервы.

Лицо и все эти тонкие изгибы были чем-то инопланетным, непригодным для регулярного использования по целевому назначению.

Но с Аленкой… член встает только от того, как она держит в ладони гребаные деревянные палочки и, смешно оттопырив мизинец, ест обычную китайскую лапшу с какой-то там уткой.

Возбуждает до чертиков!

Хочется выкинуть нахрен всю эту утварь и самому подставиться под руки. Сунуться к ней целиком. От макушки до пят! Чтобы гладила своими волшебными пальцами. Рисовала ими горячие узоры. И чесала за ухом.

Самое дебильное желание, которое когда-либо испытывал.

Не секс и даже не минет.

Стрёмное помутнение рассудка.

— Ты на меня так смотришь, словно съесть собрался. — Пока думаю, жрица протягивает мне палочки с лапшой. Подкармливает.

— Может, и собрался… — В коробке уже дно, а на южном полюсе полная боевая готовность. Как будто год не трахался!

Видимо, заметив мой одинокий парус, Аленка округляет глаза.

— Имей в виду, никакого секса! — нервно сглатывает. — Я после прежнего родео не отдышалась. А сейчас еще ужин переварить надо.

Она гордо демонстрирует мне упаковку с лапшой и грациозно отползает к спинке кровати.

— Да разве ж я садист?

Отставляю свою опустевшую тару на пол и забираю у Аленки ее полупустую упаковку. Последние минут пять она уже ничего не ела. Тыкала в несчастные макароны двумя палками и изображала полную занятость.

— Мы договаривались, никакого насилия! — В голубых глазах мелькает что-то странное.

— Глупая. — Вминая ноющий член в матрас, я раскидываюсь на кровати. — Я же съесть тебя собрался. Какое насилие?

— Во мне сейчас слишком много перца. — Аленка прижимает ладонь к алым губам. — Обожжешься.

— А кто говорил, что я хочу основное блюдо. — Целую эту недогадливую женщину в лодыжку.

— Только не говори, что у тебя еще и десерт в запасе.

— У меня был лишь натуральный белковый продукт. Без ГМО и прочей гадости. Но мы его уже весь извели. — Киваю в сторону кучки использованных презервативов.

— Тогда что?

Жрица, как веером, взмахивает ресницами. Всерьез не понимает!

Такая взрослая и не знает, где берутся лучшие десерты.

— У меня серьезные вопросы к твоим прежним мужикам. — Подняв красивую левую ногу, прокладываю дорожку из поцелуев под коленом.

— Их… — Алена вздрагивает. — … было не так много.

— Понял. Придется и в этом перетрахивать.

Веду языком по внутренней стороне бедра, медленно раздвигая влажный фронт работы.

— Это совсем необязательно.

Чувствую женские ладони на своей голове. Алена и не тянет, и не отталкивает. Растерялась как девочка на первом свидании.

— Пиздец, как вкусно ты пахнешь!

Мажу носом по чувствительным лепесткам. Вдыхаю этот аромат и четко понимаю, что дыра в матрасе мне обеспечена.

— Егор… не надо… — Пытается отстраниться моя ванильная жрица.

— Поздно! — Руками фиксирую ее ноги. — Я зверски проголодался! — Посылаю воздушный поцелуй и ныряю языком в бархатную, влажную глубину.

***

Как выясняется спустя несколько минут, жрица мне досталась упрямая и неизбалованная.

Поначалу Аленка борется с собой. То пытается оттолкнуть мою голову. То закрывает руками глаза.

Вылизывать сладкую плоть приходится почти насильно. Не позволяя свести ноги, я приучаю Алену к своим губам. Шизея от редких стонов, объезжаю языком как дикую кобылку.

Самый необычный кунилингус в моей жизни. И самый сладкий.

По хребту словно удары тока фигачат от редких всхлипов и крупной дрожи. Чокнуться можно с того, как она отзывается и как борется с собой.

— Я тебя не отпущу. Доверься, — шепчу своей дикой амазонке и подключаю пальцы.

Посасывая набухший клитор, трахаю ее двумя пальцами. Поглаживаю изнутри чувствительное местечко под лобком. И кайфую от нереального аромата этой женщины.

Полный звездец!

Крыша ту-ту. Вниз без тормозов и страховок.

Ни с кем из прежних баб я не боролся за удовольствие. Ни от кого раньше не косел так быстро и мощно.

— Да… О, да! — Жрица уже не сопротивляется. Сама подается бедрами вперед и слепо хватается пальцами за простыню.

— Хорошая девочка. Вкусная. — Трахаю ее еще быстрее, и лижу все старательнее.

— Егор…

От собственного имени нутро в пружину скручивается. Выучила-таки, злючка. Запомнила, чего от нее жду.

— Давай! — Не прекращая работать рукой,