Мы из Кронштадта. Встреча - Николай Берг

- А чего веселиться. Одна радость, что ты живой остался. Ох, горько мне свой дом оставлять, ох, горько... Каждый гвоздь тут свой. Думала и помру тут...

- Решили переехать? - спросил озадаченно Виктор.

- Считаешь иначе? Тут жизнь будет течь молоком и медом? - ехидно прищурилась старуха.

- Что-то вы расклеились от одной затрещины...

- Меня даже муж мой пальцем не тронул ни разу, а ныне всякое дерьмо плюгавое чего только себе не позволяет! И привыкать к таковому у меня охоты никак нету! Ладно, живы пока - уже хлеб. Чаю выпьешь?

- Я - с удовольствием! В глотке пересохло от такой веселухи.

Бабка привычно захлопотала. Звякнули чашки об блюдца. Да, житье богаче, конечно, стало - вон и сахар, и печенье не по счету. Почти как раньше было. А руки у бабки трясутся. Так бы не заметил, но ложка об чашку забрякала, как у джазиста - ударника мелкой дробью.

Прихлебывали молча. Виктор думал и мысли были хмурые и неприятные, как осенние тучи. И ползли так же медленно и тяжко.

- Значит говоришь, о свинках пеклись...- молвила Мелания.

- Ну, если этот выродок не наврал - то да. О них самых.

- Книжку помнится мой старый привез с Новгорода. Про клад. Золото там на острове искали. Эти. Как их... Пираты. Там еще одноногий был главарь.

- А, остров сокровищ. Читал, как же.

- Лерка. Зараза, взяла почитать и с концами. А хорошая была книжка.

- Эта что ли - с косичкой? Так я ей живо пистон пропишу - поднял глаза Витя.

- Да нет, соседка, через два дома жила. Померла уж лет пять тому. А книжку не вернула. Ладно, не тем будь помянута, мертвым ухом уже слышит. Я не о том. Вот не кажется ли тебе, Витя, что прислали нам, как тому одноногому эту самую 'черную метку'? И даже не тебе, а мне скорее...- задумчиво сказала бабка и остро, по-молодому, посмотрела в глаза.

- Не понял что-то! - поперхнулся ароматным чаем Витя.

- Думал, один ты под боем? - усмехнулась невесело старуха.

- Ну - да. А что, нет?

- Очень уж старательно они меня к себе звали.

- Омлета, наверное, захотелось?

- Чем плох омлет-то? И яйца всмятку. Или яичница с луком.

- Не надо, а, Мелания Пахомовна! Слюнки потекли...

- Я ведь зоотехник. Была. Потом-то такие птицефабрики громадные устроили, что куда там. Нам и не снилось, да и старая уже. Только я слыхала, что такое там творилось - нынешние спецы и не выжили, а громадины мертвые как страусы вымахали. Мне Петрович об этом рассказывал. И прямо намекал, что пора бы мне перебираться из отсюда - к ним. Дескать и курятник и все такое. Но дом-то мой - вот - и бабка обвела глазами темноватую, но чистенькую комнату.

Виктору все эти сантименты были совершенно непонятны, своего жилья у него до бункера и не было, а привыкать к съемным квартирам... Ну - нелепо. Но ехидствовать не стал. Чувствовал, хоть и твердокожий, что-то рвется в собеседнице.

- Намекнули - тонко. Только зря они со мной так. Меня муж пальцем не тронул ни разу за всю жизнь, а тут сволота засратая посмела.

Виктор удивился, что у бабки только за мужем оставлялось право ее тронуть пальцем. Вон как ее заело, аж повторяет. Хотя плюху получить от такого дерьма, как покойный сопляк Джага - да, обидно. Особенно, когда без привычки-то к издевательствам и побоям. И к тому же на ровном месте и совершенно незаслуженно. И в своем доме. А еще и больно. Как там говорилось: 'Дело не в том, что по лицу кнутом - так ведь обидно!'

- Может они и не науськивали. Эту мразоту и науськивать не надо...- попробовал барон взглянуть с другой стороны.

- Сам-то как думаешь?

Хозяин сих мест помолчал. Как ни крути - думы были тоскливые. Надо идти, общаться с новоприбывшими, а это такая сволочь грязножопая, судя по досье и первому впечатлению, что добром с ними не обойдешься. А лупить по мордасам прикладом как-то не хотелось. Устал. Не дешево встало - подставляться мишенью, даже и под холостую пальбу. Сам себе удивился.

Значит, было 18 мужчинок. Трех он убил, один в погребе сидит, один покалечен.

Итого 13 выкидышей свинячьих осталось.

До чего же много!

Особенно если учесть, что чистить дорогу от зомби ни один не хочет, а вот права качать начнут мигом. Демонстрации протеста устраивать... Демоны, блин, демонстрационные.

Если все дружно ломанутся - не сдюжит. И ОМОНа у него нет.

Один он. И не тот Один, который бог викингов.

Значит, надо разделять - и, если получится - властвовать.

До чего же ему это все не нравится. Вот есть людишки, которым власть - слаще бабы. А Виктору наоборот - чтоб его не беспокоили всегда нравилось.

- Патроны и стволы пусть пока у вас полежат, хорошо?

- О чем речь, пускай. Но дело-то не в них. Устал?

- Да, вымотался. Вроде и не делал ничего... - пробурчал Витя.

- Ничего себе - ничего! Банду выбил, да еще и подручником обзавелся. Ведь нам сюда самое дерьмо сплавили, небось Шебутнов сегодня пьян и счастлив. Сукин кот!

- Надо будет связаться, порадовать... И врача вызвать - вас чтоб глянул и подранка этого недобитого. Я ему шину привязал, но так вышло, кривовато. Плохо то, что у меня кнут только. А пряника и нету. Все пряники - в анклаве. Пайку разве что давать лично в руки. Так эти дармоеды уболтают, бабенки наши по мужикам соскучились, кормить будут...

- Ну, не все. Ты решил тут упереться рогами? Но в смысле - извини старую, ляпнула, не подумав - пободаться с анклавовскими? Доказать им что-то? - пытливо осведомилась бабка.

Барону как-то не понравилось, что его с бычком сравнивают. Рога опять же были неприятным намеком... Но решил не возбухать. Сказал спокойно:

- Мне они уже наглядно показали, что силенками не вышел. Вон как губернаторскую дачу прикарманили - и не охнул. Черт! Когда в школе учился и про феодализм толковали - как-то не так смотрелось.

- О чем это ты? - Мелания поднесла было к губам по привычке блюдце с чаем, но неожиданно расплескала на стол, смутилась, поставила обратно. Покраснела. Поглядела удивленно на трясущиеся пальцы.

- Да про это все