Багдад: Война, мир и Back in USSR - Борис Щербаков

Картинки

Во время взятия Багдада в 2003 году все телеканалы мира смаковали картинную сцену «свержения тирана», обрушения одного достаточно крупного памятника Саддаму на одной из центральных площадей. На шею, как положено, накинули канат, и торжествующая толпа с гиканьем и улюлюканьем повергла монумент, оторвав к тому же медному истукану голову. Ирония судьбы — реального Саддама через несколько лет именно на таком канате и повесят в оккупационной тюрьме, сразу после короткого обвинительного процесса, невнятного, торопливого какого-то, оставившего впечатление самосуда. И это не смотря на все реальные злодеяния Саддама, не смотря на его отвратительные повадки и действия его совершенно преступные! Американцы явно провалили эту операцию с пропагандистской точки зрения, настроили против себя не только арабский мир, который, в основном, Саддаму симпатизировал, но и просто трезво мыслящих людей, честных граждан в других странах, которые ожидали убедительного, взвешенного анализа лет правления диктатора с международной правовой точки зрения. Нет, это был не Нюрнберг, даже не Гаагский трибунал (хотя и эти, последние, тоже хороши — однобокие, зашоренные, зацикленные на своих амбициях люди).

Прямым признанием смятения духа прозвучали недавно слова нового Президента США, Барака Обамы, на конференции в Каире: «Войну в Ираке неоднозначно воспринимают в США и во всем мире. И все же я уверен, что для иракцев лучше свобода без диктаторского режима Саддама Хусейна. Впрочем, это суверенное дело Ирака (???)…Ни одна система правления не может быть навязана одной нацией — другой (!!!). У каждого народа свои традиции. И Америка не может знать, что лучше для каждого».

Лучше не скажешь. Это она сейчас не знает что ли, а тогда в 2003 году — знала? Мне тут читатели блога не рекомендуют сильно вдаваться в политику, дабы профессионалам не было стыдно за мой аналитический, непрофессиональный зуд и стремление к справедливой оценке тех событий, вот я и не буду. Предоставленное выше слово Обамы пусть останется приговором авантюре.

Я вспоминал в те дни 2003 года нашу новейшую историю и удивлялся, как же все это похоже было на августовские дни 1991-го. Роль медного истукана исполнял тогда на одноименной с ним Площади Дзержинского (ныне Лубянка, если кто не помнит) памятник Рыцарю Революции Ф.Э. Дзержинскому, хотя и толпа была пореже, но такая же яростная и безоглядная в своей ненависти, а может просто в кураже вседозволенности, в бурлящей лаве свободы, обретенной вдруг внезапно, после стольких лет унижения, тотального контроля, безропотного рабства в условиях «диктатуры пролетариата». В тот вечер я с сотрудниками отдела вышел из своего 5 подъезда и помимо своей воли дошел-таки до Лубянки, хотя в воздухе уже витала безудержная, удалая ярость толпы, и нам, сотрудникам Аппарата ЦК, по идее было совсем небезопасно там находиться. Презрев опасность, я стоял напротив здания КГБ и наблюдал вечером того августовского дня, как группа энергичных молодых людей пытается, надев на нашего истукана канат, сдернуть его наземь. Они бы точно пробили тогда все переходы метро, прямо под памятником пересекающие площадь, но никто об этом конечно тогда не думал, эйфория отмщения была сильнее.

Окна бывшего здания Страхового Общества «Россия», т. е. КГБ, были все как одно аккуратно зашторены, темны, и казалось, что им, наследникам Железного Феликса, глубоко безразлична судьба их многолетнего символа. Нет, конечно, она была им не безразлична, но что они могли сделать тогда против толпы, не стрелять же, действительно, по людям? Ну вот они и не стреляли, за что большое им человеческое спасибо с высоты моего исторического опыта. Я не стал дожидаться результата попыток свержения кумира (а, кстати сказать, его тогда так и не скинули, не удалось, сняли его позже с помощью подъемного крана, любезно предоставленного московской мэрией) и ретировался домой в тяжелых раздумьях о превратностях судьбы, бросающей людей из огня да в полымя. Тут надо сказать, что менее года тому назад я как раз вернулся в Москву из «заложников», из блокированного Багдада, а до этого ведь и война была, в общем жуть, а не история…

В конце 80-х Саддам в Ираке преследовал вас повсюду. Его портрет красовался на денежных знаках (которые, кстати, по специальному соглашению печатали в Советском Союзе, я этим контрактом тоже одно время занимался). 10-динаровые купюры — очень распространенное платежное средство. Однажды после особо «удачной» иранской ракеты жители центрального района Багдада, на улице Эр-Рашид, могли наблюдать фантасмогорическую картину в стиле фокусов Маэстро Воланда: в небе летали, носимые ветром, миллионы иракских динаров, и на всех как на одном, естественно, красовался С. Хусейн, тысячи, миллионы С. Хусейнов усыпали все соседние с Банком Рафидейн улицы и продолжали сыпаться натурально с неба на головы изумленных жителей Багдада. Особо несознательные стали немедленно набивать себе ими карманы, но, оказалось, ненадолго — уже вечером этого дня власти организовали кампанию по возвращению средств в банк, государственный, кстати. Говорят, собрали почти все разлетевшиеся от взрыва дензнаки, кроме безвозвратно уничтоженных, а там поди его знай, что уничтожено иранской ракетой и сопутствующим пожаром, а что нет?. Списать-то могли все что угодно, война ведь.

Изваяния «Ар-раис-аль-каиду»(т. е. Президенту, Лидеру) возвышались на большинстве городских площадей, в Багдаде, Басре, Мосуле, Тикрите, конечно, ведь это его родина… Художественные лубочные портреты Саддама в окружении ракет, танков, воинов, или верхом на лошади в исторических национальных одеждах ежедневно публиковались в обязательном порядке во всех центральных газетах — «Ас-Саура» (Революция), «Аль-Джумхурия» (Республика), «Аль-Кадиссия» — это военная газета, названная в честь исторической битвы при Кадиссии в незапамятные халифатовские времена. Бесконечные встречи Саддама с народом, с рабочими, крестьянами, офицерами транслировались только что не круглосуточно по телевизору, равно как и заседания кабинета министров, революционного (?) совета и прочих сходок руководства, где председательствовал вождь нации.

На дорогах, на площадях в городах строились огромные и не очень поверхности, щиты, бетонные панно, где красочный Саддам выкладывался майоликой, писался маслом, в различных позах и при различном антураже. Канонических образов было много, как у Ленина нашего — и с ружьем, и с мудрой улыбкой, и с вскинутой в приветствии рукой, и с детьми, и с голубями какими-то…Чувствовалось, что иракские художники были в постоянном глубоком творческом поиске, дабы полнее отобразить любовь иракского народа к «Ар-раис-аль-каиду».

При приватных разговорах, конечно, многие иракцы посмеивались над показушной, картинной этой «любовью», зная страсть Саддама к театральным проявлениям лояльности, будь то миллионы портретов или срежиссированные многотысячные демонстрации «в поддержку» каких-нибудь военных или мирных инициатив Президента.

Такие проявления народной любви сейчас практикуются, наверное, только в Северной Корее и, может быть, в Ливии. Недавняя смерть Отца Туркмен вывела и эту страну из соревнования за наиболее обожающее своего руководителя государство мира, а ведь успехи у Туркменистана на этом пути были колоссальные, взять хотя бы написанную Туркмен-баши «Рухнаму», включенную во все учебные программы, переименование месяцев года или гигантскую, золоченую статую Президента, поворачивающуюся по ходу движения солнца по небосклону!!! Саддам в свое время явно претендовал на пальму первенства, даже Коран своей кровью переписывал, романы издавал исторические, ибо народ требовал света его разума. Шучу, конечно. Народ безмолвствовал.

Но вот что интересно: как бы комично не смотрелись подобные проявления культа, нет у нас морального права обвинять другие народы, других лидеров. Сами прошли длинный путь, 70 лет с лишним, на котором были закидоны и похлеще. И «Малую Землю» читали взахлеб с телеэкранов, и демонстрации трудящихся гоняли по площадям, памятников вот только прижизненных было мало, но это упущение с лихвой перекрывалось тиражами речей Генерального Секретаря, плакатов с его же изображением и, кстати, с теми же рабочими, колхозницами, сталеварами и космонавтами вокруг…

Тут надо еще учесть разницу культур: то, что абсолютно приемлемо, принято, даже если не без принуждения, для одних стран и народов, то выглядит ужасным, нелепым, по-феодальному диким для других. Смотрят какие-нибудь норвежцы на всенародную демонстрацию любви к вождю у южного народа и диву даются, головой крутят. А южный народ никак не поймет, почему же норвежский король, к примеру, живет в плохоньком дворце и по улицам может запросто ходить, как обычный человек. Или взять самый демократичный, свободный народ мира, наших заокеанских братьев. Да, американцы не ставят прижизненные статуи Президентам, осанну им не поют, в газетах героических портретов сейчас уже не печатают, но, к примеру, авианосец недавно именем Дж. Буша-старшего, дай ему бог здоровья, назвали! А во время речи Президента в Конгрессе где-нибудь, бывает, раз по сто встанут конгрессмены-то, ладоши отобьют. Так что, нечего, нечего обвинять другие народы в несуразности обычаев, даже если эти обычаи насаждаются сверху диктатором — все тут не безгрешны, да просто все разные, и точка.